Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

Это гротескное и огромное, просто ужасающее существо вело себя, в точности как насекомое. Казалось, все было спокойно, поэтому то, что произошло дальше, буквально ошеломило Валентину. Вместо того чтобы опустить яйцеклад в следующую норку, Королева вдруг повернулась и стремительным движением подхватила одного из рабочих, кружащих поблизости от нее. Зажав извивающегося жукера между двумя внушительными передними лапами, она поднесла его ко рту и одну за другой, по очереди обкусала все его ножки. Как только откусывалась одна из ног, другие начинали биться с еще большей силой, как будто взывая о помощи. Валентина облегченно перевела дыхание, когда последняя из ног исчезла в пасти Королевы, потому что по крайней мере теперь ей не приходилось терпеть молчаливые страдания рабочего.

Затем Королева Улья засунула тело рабочего в следующую дыру, головой вниз. И только тогда ткнулась в нее яйцекладом. Валентина заметила, как на конце яйцеклада начала расти маленькая капелька, постепенно превращаясь в круглый шар. Внутри полупрозрачного комочка слизи вырисовывались очертания яйца. Королева Улья немножко повернулась, чтобы голова очутилась прямо в солнечном потоке, в ее сетчатых глазах зажглись тысячи изумрудных звездочек. И вот тогда яйцеклад полностью скрылся из виду. Когда он поднялся, яйцо все еще цеплялось за его кончик, но при следующей попытке благополучно упало в свою «колыбельку». Еще несколько раз содрогалось ее брюхо, погружаясь в дыру; каждый раз, когда оно снова появлялось, его покрывала все более густая паутинка вязких ниточек, сочащихся из ее тела.

— Носса Сеньора, — выдавил Миро.

Валентина поняла, что он сказал, вспомнив испанский аналог выражения: Нуестра Сеньора, Матерь Наша. Обычно нейтральное выражение, не несущее никакого смысла, в данном случае прозвучало с долей отталкивающей иронии. Не Пресвятая Дева расположилась в этой глубокой пещере. Королева Улья оказалась Праматерью Тьмы — откладывающей яйца в тела умирающих рабочих, призванных прокормить личинок, когда те вылупятся.

— Не может быть, чтобы она делала это каждый раз, — промолвила Пликт.

Валентина была очень удивлена, услышав ее голос, но затем поняла, что имела в виду Пликт, и, естественно, та была права. Если в жертву жукеру-личинке каждый раз приносить живого рабочего, то население города просто не будет расти. Да и сам бы город не возник — ведь в распоряжении Королевы Улья не было тел безногих рабочих, чтобы отложить первые яйца, следовательно, личинки не были обеспечены пищей.

— Рабочие нужны, только когда рождается новая Королева.

Эта мысль прозвучала в мозгу Валентины как ее собственная. Королева Улья помещала вместе с яйцом тело рабочего жукера только в том случае, когда из яйца должна была вылупиться новая Королева. Но вовсе не Валентина подумала так; мысль слишком отчетливо проявилась у нее в голове. Да она и не могла об этом знать, однако информация возникла словно ниоткуда и сразу расставила все на свои места. Именно так, по представлениям Валентины, беседовали с Богом древние пророки и мистики.

— Вы слышали ее? Хоть кто-нибудь? — спросил Эндер.

— Да, — ответила Пликт.

— Кажется, да, — неуверенно произнесла Валентина.

— Слышали что? — переспросил Миро.

— Не что, а кого. Королеву Улья. — Эндер кивнул в сторону жукера. — Она объяснила, что помещает яйцо в тело рабочего только тогда, когда из него должна будет вылупиться новая Королева Улья. Сейчас она должна отложить пять яиц — два из них уже отложены. Она пригласила нас полюбоваться этим зрелищем. Таким образом, Королева сообщает нам, что готовится к отправке судна с колонистами. Она отложит пять яиц Королев, а затем выберет сильнейшую из них. Та и полетит.

— А остальные? — спросила Валентина.

— Если еще какая-нибудь личинка необычным образом проявит себя, она поместит ее в кокон. То же самое в свое время произошло с ней. Прочих она убьет и съест. У нее нет выбора: если какой-нибудь из дронов, еще не спарившийся с этой Королевой Улья, коснется тела ее соперницы, он может сойти с ума и попытаться убить главенствующую Королеву. Дроны — очень преданные самцы.

— Все это она вам рассказала? — расстроился Миро.

Королева Улья не могла разговаривать с ним.

— Да, — ответила Пликт.

— Кое-что, — пожала плечами Валентина.

— Освободитесь по возможности от всех лишних мыслей, — посоветовал Эндер. — Напевайте про себя какую-нибудь мелодию. Это помогает.

Тем временем Королева Улья почти закончила третью кладку. Валентина представила себе, что будет, если встать на растущую кучу оторванных конечностей, возвышающуюся рядом с Королевой; они, наверное, захрустят, как сухой хворост, и начнут ломаться с омерзительными щелчками.

— Очень мягкие. Ноги не ломаются. Гнутся.

Королева отвечала на ее мысли.

— Ты частичка Эндера. Ты можешь слышать меня.

Следующие фразы прозвучали в голове уже четче. Назойливость их бесследно пропала, теперь они возникали более осознанно. Валентина мало-помалу научилась улавливать разницу между репликами Королевы Улья и собственными мыслями.

— Ouvi, — прошептал Миро. Он наконец что-то услышал. — Fala mais, escuto. Скажи еще что-нибудь.

— Филотические связи. Ты связан с Эндером. Когда я посредством филотов обращаюсь к нему, ты подслушиваешь. Эхо. Реверберация.

Валентину сначала несколько смутил тот факт, что при общении с ней Королева Улья использовала звездный. Но она быстро поняла, что ошиблась, и здесь дело не в этом. С Миро Королева говорила на его родном языке, португальском, а тот язык, что услышала Валентина, на самом деле был вовсе не звездным, хотя очень походил на него; это был английский, американский английский, на котором выросла и воспитывалась Валентина. Королеве Улья не нужно было учить языки, она посылала мысли, и в уме они сами переводились на тот язык, который глубже всего отложился в подсознании. Когда Валентина услышала слово «эхо», за которым чуть погодя последовало «реверберация», причиной тому был ее мозг, пытающийся подыскать слова, наиболее близкие по значению к термину, который использовала Королева.

— Связан с ним. Как наши люди завязаны на мне. Только ты обладаешь свободой воли. Независимый филот. Вы ненормальные, все до одного.

— Она шутит, — прошептал Эндер. — На самом деле она так не считает.

Валентина про себя поблагодарила его за это пояснение. Визуальный образ, сопровождавший слова «вы ненормальные», представлял собой огромного слона, растаптывающего человека в лепешку. Это видение пришло из ее детства, из сказки. Она тогда впервые познакомилась со словом «ненормальный». И этот образ напугал ее, точно так же, как когда-то напугала сказка. Валентина уже успела возненавидеть присутствие Королевы Улья у себя в голове. Возненавидела за то, с какой легкостью та возвращает к жизни древние, давно забытые кошмары. Все в Королеве Улья было кошмарным. Неужели Валентина когда-то приняла ее как раман? Да, связь наладилась. Наладилась чересчур хорошо. Так что теперь больше смахивала на опасную болезнь мозга.

И то, что она говорила… они прекрасно слышали ее потому, что на филотическом уровне все были связаны с Эндером. Валентина вспомнила, что говорили во время полета Миро и Джейн. Возможно ли, что ее филотические лучи сплетаются с лучами Эндера, а через него с филотическим полем Королевы Улья? Но как такое могло произойти? Каким образом с Королевой Улья вдруг оказался связан сам Эндер?

— Это мы связались с ним. Он был нашим врагом. Хотел уничтожить нас. Мы собирались приручить его, усмирить. Как ненормального.

Понимание нахлынуло внезапно, словно настежь распахнулась какая-то дверь. Жукеры не все рождаются смирными и послушными. Они могут обладать признаками личности. Или по крайней мере связь с ними может нарушиться. И тогда Королева Улья разработала способ их усмирения: при помощи филотов она соединялась с ними и подминала под себя.

— Нашли его. Не смогли усмирить. Слишком силен.

А ведь никто даже не догадывался, какой опасности подвергался Эндер. Никто не понял, что Королева Улья надеется пленить его и сделать из него очередного преданного исполнителя своей воли, превратить в жукера.

— Раскинули для него сеть. Вышли на то, чего он так страстно желал. Мы думали, проникли в суть. Придали мысли филотическое ядро. Связали с ним. Но этого было мало. Теперь ты. Ты.

Слова тяжелым молотом обрушивались на мозг Валентины. «Она имеет в виду меня. Она говорит обо мне, мне, мне… — Она отчаянно пыталась вспомнить, кто же такая эта „я“. — Валентина. Я Валентина. Она имеет в виду Валентину».

— По тебе он так тосковал. По тебе. Надо было найти тебя. Ничего другого ему было не надо. Мы просчитались.