На той стороне улице звучит "жизнь в розовом свете". Играют для туристов, но удивительно, как меня волнует эта песня. В ней на жизнь смотрят сквозь розовые очки. Только в Париже, где свет будто розовый, эта песня имеет смысл. Но я захвачу её домой, и она будет со мной, куда бы я не отправилась...
_
* кф. "Сабрина" (1995, Сидни Поллак)
Глава 39 - Прошлое и настоящее
Незапертая створка окна с белыми хлопковыми занавесками, вечно помятыми, поскрипывала, гонимая вечерним сквозняком. С улицы доносился шум музыки и веселые крики. Даже вожатые были неестественно добры. Особый случай — последняя ночь в лагере.
Уже завтра все разъедутся по разным городам, чтобы на осенних соревнованиях брать кубки и завоевывать места. А сегодня, после нескольких недель безбожных тренировок. Они позволяли своим подопечным немного расслабиться.
Вот только эта ночь принадлежала двоим. Когда каждое прикосновение — открытие. Взрыв сверхновой звезды где-то в галактике.
Он всего лишь взял ее за руку, ей же казалось, будто заставил парить над землей. Шептал на ухо какие-то глупости. Совсем не пошлые, милые, по-детски наивные. А ей они казались самыми откровенными признаниями. Так, что алели щеки и спирало дыхание. Впрочем, у них обоих. Ведь он тоже впервые сходил с ума.
Держась за руки, они сбегали туда, где никто не смог бы помещать. Где ночь отчаянно черная, скрывала не только страхи, но и смущение. Там, где трава по пояс и лишь луна в случайных наблюдателях.
Она рассмеялась, стараясь успеть за спешным мальчишеским шагом. А потом парень резко остановился.
Схлестнувшиеся шпаги заменили губы. Касания легкие, наивные, неловкие. Но как еще показать свою любовь?
— Саш, Сашка, — ее голос сбивался, опаляя его щеки теплым дыханием. — Обещай, что мы всегда будем вместе, слышишь!
И он хрипло выдохнул:
— Обещаю!
Я распахнула глаза, прогоняя сон и настойчивые вспоминания. Повернулась на бок, прижимая колени к груди и обхватила их руками. Сердце стучало как заведённое. Почему до сих пор мне казалась, что я его предаю?
Я протянула руку к часам на тумбе. Три ночи. Перевернулась обратно на спину и лежала, глядя на темное небо. Сон не шел. А может, на душе не было спокойно, просто потому что Северов до сих пор не вернулся. Странный он. Еще и этот Ахмет тоже.
Я точно знала, что всеми фибрами души Виктор этого парня ненавидит, но все равно держит рядом, словно они друзья. И чем дольше я общалась с ним, тем больше понимала, он ничего не делает зря. Север был совершенным стратегом. Слишком умным и расчётливым. Почему-то в этот момент подумалось, что живи мы в военное время, он обязательно возглавил бы одну из армий.
Снизу щелкнула дверь. На лестнице раздался шум шагов, плавно перемещаясь в спальню. Для хромающего, Север двигался слишком аккуратно. Я притихла в ответ, притворяясь спящей.
Встав возле кровати, он посмотрел наверх, видимо его тоже притягивало сегодняшнее небо, и расстегнул пуговицы на менжетах, ослабляя рукава. Снял рубашку и повесил на спинку стула.
Я зарделась.
У него была фигура пловца. Широкие острые плечи и узкие бедра. Я отвела взгляд, чтобы не подсматривать, радуясь, что темнота скрывает алые щеки. Безмолвно поорала с минуту.
А потом щелкнул ремень.
Он что, здесь спать собирается?
— Что хочешь обо мне думай, но внизу я не лягу, — произнес Север. — Еще одну ночь на проклятом диване я просто не переживу. И да, я в курсе, что ты не спишь.
Он стянул брюки и наглым образом улегся на вторую половину кровати. Благо ее размер позволял нам не соприкасаться.
Сначала я хотела положить между нами стену из подушек, но потом решила, что это слишком по-детски.
— Что, уже привыкла, что я рядом? — ухмыльнулся Север. — Молчишь. И даже до сих пор не выстроила вокруг себя подушечную крепость.
— Я ж тебе не тринадцатилетка подобным баловаться, — фыркнула я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А то я не знаю.
Я закусила губу, сдерживая смех. Но ответила вполне серьёзно:
— Просто любовалась на небо.
Север притих.
— Я сразу поняла, почему в этой комнате больше ничего нет. Но почувствовала только сейчас. Не знаю, как объяснить. Как будто кроме него и не нужно ничего больше…
— Тебе нравится? — вдруг спросил Северов. — Не кажется это место пустым?
— А разве не люди наполняют место? — вопросом на вопрос ответила я.
— Возможно, ты права, — ответил он, грустно ухмыльнувшись.
Следующий час или полтора я по-прежнему не спала, все еще перекладывая в голове детали сегодняшних разговоров. Север молчал, но я чувствовала, он тоже ворочается с боку на бок.
— Север? — окликнула я. Безответно. — Эй, Север. — Ткнула его в бок пальцем. Не притворяйся, я же знаю, не спишь ты.
— Чего тебе? — донесся хриплый голос. — Если я здесь, это не означает, что мое имя в твоем распоряжении.
— Это не твое имя.
Стало до боли в ушах тихо. Я разорвала молчание, добавив:
— Твое имя Виктор.
Он так и лежал на спине. Я же повернулась на бок, рассматривая длинные тени ресниц на его скулах.
— Хочешь тайну?
Я не могла в темноте четко видеть его глаза, но почему-то была уверена, он в этот момент он их картинно закатил.
— Я никогда не пыталась тебя специально выбесить. Клянусь.
Север ухмыльнулся.
— Я уже понял. Это твоя естественная натура. Спи.
— Мне не спится.
— Ну сходи по первому этажу погуляй тогда. Поешь, я не знаю…
— Расскажи о какой фирме сегодня шла речь?
— Ты не отстанешь?
Я покачала головой. Он шумно вздохнул, видимо решил, что этот разговор явно затянется, и повернулся на бок, так, что теперь мы лежали друг к другу лицом.
— Это моя фирма, — произнес Север. — Ну, формально пока не моя, но после окончания академии станет. После смерти отца, она досталась матери. И какое-то время она вела дела сама, пока не встретила Кирилла — моего второго отца.
— Так вот почему ты на него так не похож, — удивленно воскликнула я. — Но… ты ведь называешь его папой.
— У меня не было другого, — пожал плечами Север. — Своего я не помню. Погиб в один день с отцом Тона. Нам едва ли два исполнилось.
Секунду я просто ошарашенно молчала, даже не представляя, что сказать. А потом все же выдавила:
— Ты давно знаешь?
— С тех пор, как научился читать, — ответил он. — Это случилось в таможенном терминале аэропорта Австрии. Мы стояли в очереди. С паспортами в руках. И вдруг я увидел, что в нашей семье лишь у меня фамилия Северов, — мягко улыбнулся он. — На тот момент Кирилл был единственным отцом, которого я знал.
— Но почему он не дал тебе свою фамилию? — шепотом спросила я.
— Мама не захотела, насколько мне известно. Может я был для нее неким напоминанием об отце. Говорят, мы с ним похожи. Возможно из-за бизнеса. Летом мне предстоит предстать перед советом директоров. Если они посчитают меня готовым возглавить компанию, дела перейдут ко мне.
— И Ахмет хочет твою фирму забрать? — Я знала, как глупо и по-детски прозвучал вопрос, но в подобных делах была полным профаном. — Поэтому он тебя так раздражает?
— С чего ты взяла, что он меня раздражает?
— Давид проговорился.
— Давиду следует лучше следить за языком.
— Он хотя бы меня не лапал, — и я тут же поняла, что сболтнула лишнего. Север поджал губы и сдвинул брови.
— Вот же ублюдок, — сквозь зубы процедил он. — Тебя поэтому так накрыло?
Опустив взгляд, я кивнула.
— Обычно мне удаётся сохранять спокойствие. Просто наложилось. Слишком много стресса.
— Моя вина.
— Ты же не знал.
Но даже это оправдание ему не понравилось. Я видела в его глазах, он не прощает ошибок. Даже самому себе.
— Я все хотела спросить. — Было до ужаса неприятно вспоминать случившееся, но поведение Севера во время приступа не давало весь вечер покоя. — Почему ты сделал так?