дома, и из сердца.
Голос Ланж надломился, но она нашла в себе силы закончить рассказ.
— Когда я прибыла в Академию, то не получала писем с родины. Никто не думал обо мне, не беспокоился, не желал убедиться, что со мной все хорошо. Я не жаловалась, так как не желала лишнего внимания: мне его и так с лихвой хватило! Но одним утром служанка принесла мне письмо, и мы с Гастоном удивились, увидев на конверте герб нашей семьи.
Бунин кивнул, вспомнив тот инцидент в столовой.
— Во мне проснулась слабая надежда вновь обрести семью, поддержку, но на самом деле он потребовал от меня сменить фамилию и вернуть обратно фамильяра. Гастон же является родовым фамильяром нашей семьи, а меня отец перестал считать достойной носить фамилию Ганьон.
Мужчина сжал кулаки, представляя, с каким удовольствием сжал бы их на шее никчемного отца Ланж, но девушка этого не увидела, по-прежнему не поворачиваясь к нему лицом.
— Гастон не пожелал возвращаться, и разорвал связь с нашим родом. Теперь после смерти он вернется в забытье, куда попадают духи всех фамильяров, и либо возродится заново кем-то другим, либо же останется там навсегда. И на это он пошел ради меня, — она не могла больше сдерживать слезы. — Представляю, как взбесился отец! Он решил любой ценой вернуть фамильяра, поэтому и отправил сюда епископа, поэтому нас и разделили, ибо хотели по отдельности увезти в Париж: меня на виселицу, а Гастона — на расправу отцу.
Иван заключил ее в медвежьи объятия, боясь только, что она заметит, что он не помыл руки после мясной колбасы.
— А знаешь, почему он так резко взялся за меня? Оказалось, — Ланж нервно захохотала, — он обзавелся ребенком, сыном! Мальчик родился в сентябре, вскоре после моего отъезда в Исеть. Я и не знала, что он женился во второй раз, все было покрыто густым мраком тайны. Поэтому я и перестала быть ему нужной, появился новый наследник рода.
Облегчив душу, она почувствовала легкость, будто с ее плеч сняли непосильный груз. Да, время слез прошло, пора вступить на тропу войны!
Глава пятидесятая, рассказывающая о положении между молотом и наковальней
26 февраля 1831 года по Арагонскому календарю
Пока в казахской юрте гадали, кто похитил Гастона, в Академии защитники Исети недоумевали, куда могла пропасть беглая парижанка, а в лагере мертвецов проходила подготовка к грядущей войне. В то же время в тысячах километров от Оренбурга, в кабинете без окон двое мужчин обсуждали ситуацию в отдаленной губернии.
— Я ознакомился с донесением, и, кажется, Сухтелен теряет контроль.
— Граф Сухтелен, — поправил его собеседник.
— Простите, ваша светлость, я оговорился.
Мужчина с невзрачной внешностью поспешно поклонился, прижимая к груди документы, будто они могли его защитить от гнева высокопоставленного начальства, но начальство и не думало злиться.
— Продолжайте. Я хочу знать, что происходит в Оренбурге.
— Двое учеников Исетской Академии перешли на сторону нежити.
— В каком смысле перешли?
Невзрачный нервно сглотнул.
— Их обратили.
— Когда? — вопрос был задан с леденящим спокойствием.
— Оборотня — в последних числах августа, волшебницу — спустя несколько недель.
— И вы докладываете мне об этом только сейчас?
Мужчина не стал оправдываться, чтобы не вызывать презрения у князя. За годы службы он уже хорошо изучил начальство.
— Ведомство, занимавшееся вопросом Оренбурга, пыталось самостоятельно решить проблему. А если быть точнее — скрывало бедственное положение в провинции.
— Понятно, — сказал князь, мысленно подписывая смертные приговоры. — Придется мне озаботиться кадровой перестановкой. Дураки весьма опасны на высоких должностях, не так ли?
Отвечать было опасно, как и игнорировать начальство.
— Вам виднее, ваша светлость. Позволите продолжить?
— Позволяю.
— Граф Сухтелен направил запрос на помощь из столицы, однако ведомство отказало, сославшись на необходимость сокрытия тайны, и посоветовало графу справиться собственными силами.
— Да уж, хороши помощники. Не изменой ли тут попахивает… Но да ладно, с ведомством я сам разберусь. Расскажи, как справлялся губернатор.
— Ученики бежали из Академии, их настоящее местонахождение неизвестно. Мертвецы пока выжидают, а из Министерства народного просвещения пришла записка, что в Академии расформировали два факультета — мордовских ведяв и витряников.
На этой новости глаза князя потемнели.
— Их поэтому и приняли в Академию, чтобы следить за их верностью короне, а не из меценатства, — с яростью произнес он. — А им позволили просто уйти! Где же они сейчас, чем занимаются? Где гарантии, что они не задумывают измену?
— Ведомство не предоставило информации по этому поводу, — кротко ответил помощник, подумав, что на пепелище карьеры других он сможет построить свою собственную судьбу.
— Дальше.
— Губернатор попытался отговорить ведяв и витряников от опрометчивого шага, но они не вняли его доводам. Оборотни же остались, и их усиленно тренируют с магами. Ректор Дмитрий Онежский увеличил количество занятий по боевой магии и защите от темных искусств, и временно убрал менее полезные дисциплины.
— Верный шаг, одобряю. Онежские — древний род, и только их кровь сдерживает мертвецов. Но да это не поможет, когда твари перейдут к действию. А что там касательно нежити?
— Их не обнаружили.
— Они должны быть рядом с Академией, я уверен. Как же их можно было упустить?
— По крайней мере, благодаря действиям графа Сухтелена по губернии была налажена охрана порядка, и мертвецам пока что не удалось добраться до жителей города. Они прячутся в лесах, и представляют опасность только для бродяг и преступников.
— Поверь, когда они будут готовы — выступят единым фронтом, и без жалости обратят всю губернию. А ведомство даже тайно не удосужилось оказать поддержку!
Помощник благоразумно потупился. Сначала он хотел очернить имя губернатора, но, когда гнев князя пал на ведомство, — переменил тактику.
— Ладно, — успокоился князь, — не время жалеть о прошлом. Тем более губернатор Сухтелен действительно проявил себя достойно, а Дмитрий Онежский не позволит мертвецам захватить Академию. Нужно лишь оказать им содействие, но так, чтобы никто не прознал об угрозе и нашем участии во всем этом.
— Я вас понял, ваша светлость. Немедленно подготовлю указ, и принесу вам на подпись.
— Постой, — окликнул князь помощника. — Почему ведомство все-таки направило нам информацию, если изначально решило скрывать?
— Так они ничего и не присылали, — с затаенным злорадством ответил мужчина. — Я узнал о проблемах в губернии после визита туда французского епископа Армана Жиро.
И он поведал князю о предъявлении обвинения в убийстве преподавательнице Академии из Парижа, об ее аресте, о приезде епископа и пытках в остроге.
— Наши попы так перепугались, что едва не челом били перед графом, требуя угомонить залетного церковника! А граф возьми, и прогони Жиро