это обернется для магов. Окская уже пыталась убить Ланж во время практики, все это видели. Она обезумела, потеряла контроль над собой, как Флер Андре когда-то.
— Знаете, что мне кажется, — прокаркал Юлих. — В Академии по-прежнему находится предатель. Либо мы ошиблись на счет Ивана Бунина, либо их изначально было несколько.
Сухтелен поднялся, и прошелся по комнате.
— Окская после смерти стала непредсказуемой, чего стоит ее нападение во время урока. Да, вы оба правы, в освобождении Герцога прослеживается элемент непродуманности, импульсивности. Не знаю, что она задумала изначально, но оборотень, вырвавшись на свободу, поменял план, заставив Алию привести в подземелье мадмуазель Ганьон.
— Если бы вы сразу дали нам шанс объясниться! — с горечью ответил Гастон.
— Мне правда очень жаль! Я допустил ошибку, и опозорил свое имя, позволив причинить вред невиновным. Теперь я отчетливо вижу, что вы непричастны к убийствам, и я обещаю тебе, Гастон, две вещи. Во-первых, я не успокоюсь, пока не очищу имя твоей хозяйки от клейма преступницы. Во-вторых, больше ни один человек во вверенной мне губернии не переживет подобного!
— У вас благородные намерения, ваша светлость. Буду рад, если вы преуспеете.
— Поверь, я давно над этим работаю, но до ситуации с мадмуазель Ганьон я и не подозревал, насколько все плохо, — от злости граф скрипнул зубами. — Больше никаких ссыльных в нашу губернию, хватит уже превращать ее в край каторжан! Как только я думаю, какое соотношение преступников в нашем крае с образованными людьми, мне становится плохо от страха за будущее Оренбурга!
Гастон задумчиво почесал лапой за ухом.
— Тогда вам стоит позаботиться не только о состоянии тюрем, но и об образовании для масс. В Исетской Академии обучаются маги и представители других волшебных рас, но для простых смертных здесь не так много учебных заведений. Для женщин — так ни одного.
— Поэтому я и решил открыть особое отделение для девушек при Неплюевском училище, даже дом для этого купил. В следующем году, даст Бог, девушки будут получать образование. А нескольких казахов я и вовсе в Казань отправлю, пусть обучаются. Надо насаждать образование, пока губерния не превратилась в край преступников и дураков! И связи стоит наладить с другими губерниями, чтобы наша Россия была едина во всех планах. После положительного опыта с местной ярмаркой я испрошу дозволение устроить их по всей губернии, и мы пригласим к нам губернаторов из Твери, Калуги, Казани!
Гастон всем сердцем желал ему удачи, видя перед собой великолепно образованного, преданного своему делу человека широких взглядов. Его намерения были полны светлой надежды и веры в отечество, но фамильяр много столетий являлся представителям рода Ганьон из забытья, видел много и достойных, и подлых людей, и знал, что вторые всегда побеждают, а первые — долго не живут.
Глава сорок восьмая, рассказывающая о посиделках в сомнительной компании
1 февраля 1831 года по Арагонскому календарю
Вечером первого февраля двое мужчин в казахских костюмах подошли к затерянному в лесу кабачку, контингент которого мог похвастаться чем угодно, кроме законопослушности и добропорядочной жизни. Иван Бунин отошел к амбару, и спрятался в тени, а его друг Жусип вошел в таверну. Там он заулыбался во весь рот, заказал выпивку, посидел с мужиками самого сомнительного вида, и спустя час направился к выходу, подышать свежим воздухом, как вдруг приметил человека в дальнем углу, и заспешил к нему.
— Пантелей, ты ли это? — воскликнул он заплетающимся голосом, плюхаясь на стул рядом с мрачного вида субъектом.
Тот осмотрел его хмурым взглядом, и попросил весельчака убраться.
— Ну ты что, Пантелей, забыл меня?
— Исчезни, полудурок.
— Разве так можно со старыми друзьями?
— В последний раз говорю…
— Да это я, Казбек, мы еще пять лет назад вместе по губернии кочевали. Ты прибился к нам, чтобы одному не пробираться в родные края. Я вот тебя хорошо помню! Давай угощу! Все за мой счет!
Преступник, который вовсе не был Пантелеем, подумал, что глупый казах с лишними монетами в кармане перепутал его с каким-то старым знакомцем, и согласился сыграть роль Пантелея, чтобы и поужинать, и обобрать дурачка, когда они покинут таверну.
— А, точно-точно, помню тебя. Уж прости, не признал сразу.
— Бывает, я вот недавно просыпаюсь с незнакомой страшной бабой, скатываюсь с постели, спрашиваю, кто такая, а она глаза подкатывает, и говорит, за десять лет брака одно и то же по утрам после попойки!
Мужчина, ставший временно Пантелеем, захохотал, и с куда большим интересом отнесся к своему временному другу. Слуга только и успевал подносить им жбаны с выпивкой, так усиленно налегли они на пойло, причем хитрец Пантелей не замечал, что казах больше создает видимость, чем пьет на самом деле. Зато он травил много шуток, уверив знакомца в своей глупости и безобидности, отчего в итоге у самого Пантелея развязался язык.
— Я вот, думаешь, всегда был таким? — вопил он, кося глазами во все стороны. — Я ж таким невинным, таким честным малым был, а потом батька помер, мамка вышла за соседа, а меня из дома погнала, якобы толку от меня не было в работе, только лишний рот на прокорм. Вот и пошел я кривой дорожкой, и куда она меня завела!
Жусип, назвавшийся Казбеком для маскировки, жалостливо крякнул, заказывая новую порцию выпивки.
— А я ведь завязать решил! — вдруг вменяемо произнес Пантелей. — Хотел было податься на юг, где тепло, где можно вести хозяйство, думал, женушку заведу. И даже работенку напоследок нашел, чтобы рублев на будущее подзаработать. А оно вон как вышло.
Казах удивился, как легко оказалось разговорить собеседника, но не стал напирать, а мягко заметил:
— По лицу вижу, что все пошло наперекосяк. Но не расстраивайся, все еще наладится. Может, стоит снова взяться за дело, и довести работу до конца?
Преступник сокрушенно покачал головой.
— Поздно, жирдяй укатил в свою Францию, а блохастая тварь исчезла.
Казах удивленно округлил глаза.
— Что-то ты уже путаешь, дружище. Какая еще Франция, она же отделена от нас океаном.
Жусип специально сказал глупость, чтобы собеседник не выдержал, и разболтал лишнее, и уловка сработала.
— Рожа ты кочевая! — смеялся Пантелей. — Франция на нашем континенте находится. Надо же было такое ляпнуть!
— Будто ты лучше меня знаешь!
— Знаю! — воинственно отозвался Пантелей. — Вот к нам из Франции сам епископ приезжал, важная птица, а губернатор его выгнал, представляешь!
— Да ты что!
— Точно тебе говорю. И этот французишка нам задание дал: одного пса вывезти из губернии, заплатил так щедро, что мы поначалу поверить в свою