защитники Исети погубили ее. Жить с таким позором Сухтелен не смог бы, поэтому решил во что бы то ни стало докопаться до истины.
Тем вечером, когда под покровом ранних сумерек нанятые епископом люди вывозили Гастона из убежища, на них напали кочевые разбойники. Они быстро скрутили наемников епископа, вытряхнули их кошельки (а награду за доставку фамильяра француз выдал им знатную), отобрали израненного пса «на прокорм своим ручным волкам», и были таковы.
Среди тех разбойников, естественно, присутствовал разряженный граф, и он безумно хотел предъявить обвинения епископу в совершенных им на российской земле зверствах, но не решился, дабы не выдавать своего участия. Сам Арман Жиро убрался на родину, и помалкивал, так как тоже скрывал свое участие в незаконной попытке вывоза чужого фамильяра.
— Вот так мы и спасли тебя, путем похищения, — подытожил свой рассказ Сухтелен. — Местонахождение мадмуазель нам пока неизвестно, но, как я и сказал, мы ее обязательно найдем. А пока ей лучше не показываться, так как на ней по-прежнему числятся обвинения в убийстве.
— Она никого не убивала! — гневно вскричал Гастон. — А вы нам и шанса не дали оправдаться, сразу наложили немое заклинание, лишив возможности говорить, и отправили в тюрьму. Да мы в таком аду побывали, что даже смерть по сравнению с ней — милосердие!
— Гастон, я крупно ошибся, — искренне сказал Онежский.
— Не надо, — перебил фамильяр ректора. — После того, что мы пережили, Ланж никогда вас не простит.
Хотя эти слова были сказаны после сильнейшего морального потрясения, Дмитрий понял, что Гастон сказал правду. Ланж великодушна, но пытки по его вине всегда будут стоять между ними, и этого уже не исправить.
Глава сорок седьмая, рассказывающая о разговоре в доме губернатора
25 января 1831 года по Арагонскому календарю
Хотя Соланж с Гастоном были разлучены, они чувствовали, что оба живы, и набирались сил, прежде чем снова вступить в игру.
После спасения фамильяра граф Сухтелен забрал его к себе домой, побоявшись оставить беднягу в Академии. Супруга его, Варвара Дмитриевна, все равно не проживала с ним под одной крышей: то и дело до него доходили новые слухи о распутстве любезной женушки, что сводило его с ума от горя и осознания своего позора. Увы, общество связывало с ней его имя, и каждый раз, когда злые языки прохаживались по очередному ее голубку или незаконнорожденному ребенку, заодно всплывали толки о бесчестье графской семьи. Развестись бы с ней, и пусть катится к черту!
Павел Петрович вздохнул, разжимая кулаки, и снова перевел взгляд на спящего Гастона. Его собственный фамильяр — ворон Юлих — ласково клюнул мужчину за палец, почувствовав мысли своего хозяина.
— Не расстраивайся, друг! Все еще наладится.
— Ничего уже не наладится, — грустно покачал головой Сухтелен. — Она погубила меня, втоптала мое имя в грязь, от которой мне не отмыться. Как же перед отцом стыдно!
— Сейчас это не главная наша забота. Знаешь, история запоминает основное, что было в человеке. Тебя запомнят славным воином, преданным своей родине, умным и прогрессивным человеком, достойным губернатором.
Хоть они и говорили шепотом, но все-таки разбудили Гастона.
— Ваша светлость, — поздоровался лохматый фамильяр.
— Как ты себя чувствуешь?
— Знаете, гораздо лучше, — серьезно ответил Гастон. — Все эти дни я валялся, как бревно, и у меня не было возможности выразить вам заслуженную благодарность. Позвольте это сделать сейчас!
— Все в порядке, я понимаю. Дмитрий рассказал, что ты потерял почти всю свою магию, когда спасал мадмуазель Ганьон еще в Париже. Поэтому сейчас твое исцеление заняло так много времени.
— Ему стоило лучше хранить доверенные ему тайны, — нахмурился Гаст.
— Не будь так строг к Онежскому. Он любит твою хозяйку, и очень переживал о вас, когда нам стало известно о появлении здесь епископа Жиро.
— Да, но сначала он отдал нас в руки палачам, а потом удивился, как же такое могло произойти!
— Послушай, я понимаю, через что вам пришлось пройти, но проблема в том, что девушку обвинили в убийстве, и она по-прежнему под подозрением.
— Это ложь, она не убивала ребенка!
— Тогда расскажи мне все без утайки. Ты знаешь, в чем ее обвиняют: в освобождении Германа Герцога, убийстве стражников и ученицы.
— Все было не так. Та студентка, Алия, на ярмарке попросилась вернуться обратно: ей после съеденных пирожков и блинов понадобилось в дамскую комнату. Ректор одобрил, и мы поехали на санях в Академию, где каждый отправился по своим делам. А потом примчалась испуганная Алия и сказала, что подслушала разговор оборотня с его фамильяром, решивших вытащить Герцога из заточения. Соланж приказала ей бежать за помощью, а сама отправилась в подземелье. Мы уже почти добрались, как в спину нам полетела боевая вязь. Хозяйка сразу потеряла сознание, а я увидел ухмылявшегося Германа. Перед обмороком я ощутил еще чье-то присутствие.
— Чье?
— Не знаю, не рассмотрел. Но, кажется, это был фамильяр. Когда Ланж пришла в себя, то увидела тело девочки, подошла к ней, и тут появились стражи Академии, и оглушили нас повторно.
— Как странно! — произнес граф, когда Гастон завершил свой рассказ. — Получается, Алия не отправилась за помощью, а последовала в подземелье за вами. Но зачем?
— Похоже на то, что ее отправили заманить мадмуазель к тюремным камерам, — выразил свое мнение фамильяр Юлих. — Возможно, оборотень вырвался из заточения, и использовал случайно подвернувшуюся девочку, чтобы она привела к нему Соланж Ганьон.
— Неестественное совпадение, — возразил Сухтелен. — Из всех обитателей Академии нарваться на ученицу, с которой мадмуазель только что прибыла с ярмарки…
— Вот же черт! — неожиданно вскричал Гастон. — Они там ее и словили!
— О чем ты? — недоуменно спросил граф.
— На ярмарке! Это все организовала Диана Окская, она давно была влюблена в Германа Герцога, и пошла бы на все, лишь бы его вызволить! Представьте, что она пробралась на ярмарку, где и без того полно людей, схватила там Алию, угрозами или ласковыми речами убедила освободить Герцога, а тот, когда выбрался на свободу, приказал привести к нему Соланж! Он ведь давно ее преследовал, и явно захотел отомстить, переведя подозрения с себя на нее. Только у него хватило бы жестокости убить Алию!
Граф с фамильяром некоторое время обдумывали услышанное, после чего ворон заметил:
— Теория интересная, но слишком много странностей. Например, как Алия могла выпустить Германа Герцога? Получается, это она убила стражников, но каким образом? Девочка не справилась бы.
Гастон затряс головой, покрывая лежанку рыжей шерстью.
— Нужно подумать, — пробормотал он. — Возможно, Диана подсказала ей, как обезвредить охрану, но не стала упоминать, чем