«бороться на равных с мужчинами», они лишатся иммунитета и станут жертвами самых разрушительных форм безумия. Предоставление им избирательного права должно было стать именно тем изменением, которое, по мнению Крайтона-Брауна, нанесет бесчисленные повреждения слабому телу и маленькому мозгу женщин. Они и так подвержены «функциональным» нервным расстройствам, когда задумываются о жизни за пределами «узкой сферы». Только представьте, насколько страшными оказались бы последствия предоставления им политического равенства с мужчинами. Для Крайтона-Брауна было очевидно: если женщина пытается превзойти свое женское предназначение, ее тело и разум неизбежно рушатся под тяжестью бунтарства.
В январе 1878 года сенатор Аарон Сарджент предложил расширить избирательное право через так называемую поправку Сьюзен Браунелл Энтони. Петиция с 30 тысячами подписей, собранными обществами суфражисток, была подана в Сенатский комитет по привилегиям и выборам, однако в нем решили отложить решение вопроса «на неопределенный срок», поскольку было бы «несправедливо, неразумно и невежливо» возложить такое бремя на «великое множество женщин, <…> не желающих этого, чтобы удовлетворить тех немногих, кто этого хочет» [15]. К тому моменту женщины уже могли голосовать на территории Вайоминга, Юты и Вашингтона. В 1887 году, спустя год после образования Избранного комитета по избирательному праву женщин, поправка наконец начала обсуждаться. Ее противники приводили старые доводы о том, что женский пол существует для поддержания «дома приятным и чистым», а эмоциональность противоречит логике, необходимой в общественных делах, поэтому женщины должны довольствоваться «полномочиями» жен и матерей. Кто накормит детей, если все будут пропадать на избирательных участках?
Орегонский сенатор Джозеф Дольф, напротив, считал, что «разница полов» — это наименее разумный аргумент против предоставления женщинам избирательных прав. «Господи, пусть скорее настанет день, <…> когда женщина предстанет перед законом, освобожденная от последних оков, в которые заковала ее тирания, и немощности, навязанной ей невеждами» [16]. Сенат также рассмотрел заявления Национальной женской суфражистской ассоциации, заслушанные Избранным комитетом в 1884 году [17], о поддержке внутри сообществ и несправедливости обвинений в том, что суфражистки — это несчастные жены и недовольные матери. Мэри Сеймур Хауэлл, ведущая нью-йоркская активистка, страстно рассказывала о важности избирательного права для всех женщин: от замужних до падших. По ее словам, те, кто утверждал, что не нуждается в избирательном праве, просто не осознают, насколько ущемлены в своих социальных и гражданских правах на самом деле. Сенаторы проголосовали, но поправка не была ратифицирована. Борьба за право женщин быть услышанными продолжалась.
В 1894 году Мэри Патнэм Якоби, героическая противница медицинской мизогинии, опубликовала книгу «Здравый смысл в отношении женского избирательного права», в которой опровергла нелогичные аргументы и объяснила, почему женщинам срочно требуется начать голосовать. Как можно было заявлять, будто они годятся лишь для ведения домашнего хозяйства, если перепись 1880 года показала, что более 2,5 миллиона женщин уже работает. Разве можно отрицать, что они вносят свой вклад в «благополучие государства»? Неужели кто-то действительно считал, что подчиненное положение необходимо женщинам для их собственной выгоды и безопасности? В США и Великобритании были приняты законы о собственности замужних женщин, закрепляющие независимое их существование. Теперь они могли получать высшее образование наравне с мужчинами, а также обладали тем же правом заниматься медицинской практикой, что и мужчины.
Патнэм Якоби считала конференцию в Сенека-Фоллз началом революции не только за предоставление женщинам избирательного права, но и против доминирующих медицинских и социальных оправданий ограничения во всех остальных правах. «До сегодняшнего дня, — писала она, — неспособность женщин участвовать в голосовании объяснялась не только недостатком физической силы, но и глубокой умственной и нравственной неполноценностью» [18]. (Это старое убеждение, закрепленное в каноническом праве в виде сюжета о соблазнении Адама Евой, было очень эффективным патриархальным способом контроля, но, к счастью, его мощь пошла на убыль.) Патнэм Якоби с поразительной точностью атаковала некоторых противников равноправия, включая британского историка Голдвина Смита. Она язвительно заметила, что его влиятельная статья «Женские избирательные права» была «замечательной коллекцией не связанных между собой частей». Смит считал кампании суфражисток злым сговором по разрушению «отношений между полами» и «ослаблению нации». Кстати, он также воспринимал «избиение жены» как допустимую реакцию на «придирки к мужу» и был убежден, что лишь брак мешает мужчинам предаваться самым сильным своим страстям, поэтому, если женщины получат право голосовать, они сами окажутся виноваты в том, что оставшиеся неженатые мужчины превратятся в насильников.
Такие мужчины, как Смит, привыкли воспринимать женщин просто как пол. Противники прав женщин не могли или не хотели мириться с тем, что могут выходить замуж, рожать детей, но при этом работать и участвовать в политической жизни. Суфражистки же заставили их принять неприятный факт, что они тоже люди, а не рожающие детей рабыни. Как заметила Патнэм Якоби, «разница полов» «всего лишь постоянно поддерживала неравенство кругозора и возможностей, всегда оставляя женщин в невыгодном положении» [19]. Мужчины, выступающие против их избирательного права, получали удовольствие от зависимого положения женщин. «Женское очарование и грация, <…> которые мужчины испокон веков приписывали нам, исходят не изнутри, а снаружи, — писала она. — Это не способность, а вынужденная мера; не естественная сила, а политическое заблуждение. Все это воспевали в стихах и песнях не потому, что мужчины любят женщин, а потому, что им нравится ими командовать! Какое печальное заблуждение!» [20]
Как бы интеллигентно Патнэм Якоби и другие о них ни высказывались, противники расширения женских прав, в том числе избирательных, не отступали. Одними из самых громкоголосых оказались сами женщины. В 1899 году Нью-Йоркская ассоциация противников женского избирательного права[23] сообщила Международному конгрессу женщин, что «никакие будущие условия не смогут изменить физиологические различия между полами. <…> Когда неопровержимый и неизменный факт физических ограничений всплывет на поверхность, <…> все возможные аргументы в пользу женского избирательного права <…> отпадут» [21]. В том же году Массачусетская ассоциация против дальнейшего расширения женского избирательного права включила в свой новый периодический журнал Remonstrance[24] ужасающий образец интернализованного[25] женоненавистничества под названием «Прочные природные границы», написанный журналисткой и поэтессой Кэтрин Элеонорой Конвэй. «Мы никогда не будем обладать физической силой мужчин», — настаивала она. «Мировоззрение» женщины, «личные переживания» и «чрезмерно чувствительное сознание» были препятствием для политического прогресса. Женская «партийность <…> напряженная и утомительная», и «тяжкий труд» «непосредственного участия» в политической жизни, несомненно, нанесут женщинам вред [22].
В июле 1908 года Британская лига против женского избирательного права начала издавать журнал Anti-suffrage review. В первом же выпуске авторы заявляли, что ни одна дама «в