вести кампании по предоставлению темнокожим людям тех же прав, что и белым, за много лет до конференции в Сенека-Фоллз [6].
В 1851 году на конференции по правам женщин в Акроне, Огайо, преподавательница и аболиционистка Соджорнер Трут встала и заявила: «Я и есть права женщин». Ее речь, известная как «Разве я не женщина?» [7], — одно из важнейших в истории выступлений на тему женских и гражданских прав. Как единственная бывшая рабыня (обрела свободу в 1828 году) на конференции, Трут очень вдохновенно говорила о том, что правами должны быть наделены все женщины без исключения. «Женские права» Трут заключались в ее мышцах, которые «могли работать столько же, сколько мужские»; в ее способности жать, лущить, пахать, рубить и косить; в ее аппетите и «полноценном интеллекте». Ее «женские права» были правдой ее жизни, реальностью ее тела. Слова Трут невероятно вдохновила темнокожих аболиционисток и суфражисток. В мае 1867 года Трут произнесла еще одну воодушевляющую речь по случаю первой годовщины Американской организации равноправия, образованной на конференции в Вустере для «обеспечения равных прав для всех американских граждан, особенно избирательного права, независимо от расы, цвета кожи или пола». В годы после окончания Гражданской войны и ратификации[22] 13-й поправки к Конституции США, запрещавшей рабство, были проведены важные кампании по расширению гражданских прав и избирательного права эмансипированных мужчин, и женщины стали сомневаться во включении своих прав в Конституцию. В связи с этим Трут заявила: «Все только и делают, что говорят о наделении правами цветных мужчин, но молчат о цветных женщинах. Если цветные мужчины получают свои права, а цветные женщины — нет, <…> полагаю, я единственная цветная женщина, которая собирается бороться за права других цветных женщин. Теперь, когда лед тронулся, я хочу, чтобы ледоход продолжался» [8].
В 1869 году была принята 15-я поправка к Конституции, которая наделяла правом голоса всех мужчин, независимо от «расы, цвета кожи или нахождения в рабстве в прошлом». Стэйтон заявила: «Я скорее отрежу себе правую руку, чем буду работать и требовать бюллетеней для негров, а не женщин» [9]. Многие с ней согласились, возмутившись, что поправка снова не предоставила избирательных прав женщинам. Группы разделились до 1889 года, когда в итоге объединились в Национальную американскую женскую ассоциацию, ориентированную исключительно на борьбу за женское избирательное право. Как пишет культурный критик Эветт Дионн, «никто не стремился положить конец дискриминации, бедности, линчеванию и другим серьезным проблемам, важным для темнокожих женщин» [10]. В суфражистских ассоциациях и женских клубах активистки, писательницы и педагоги африканского происхождения, в том числе Ида Белл Уэллс-Барнетт и Мэри Черч Террелл, выступали исключительно за предоставление женщинам избирательного права, а также расширение гражданских и общественных прав темнокожих, которые были вытеснены на обочину доминирующими белыми лидерами [11].
К сожалению, Гарриет Тейлор-Милл не прожила достаточно долго, чтобы увидеть прогресс начатой ею кампании. Она скончалась в Авиньоне в 1858 году из-за дыхательной недостаточности, вызванной таинственной болезнью. По мере того как кампании суфражисток в США набирали силу, дебаты, начатые Тейлор-Милл в Великобритании, тоже стали перерастать в национальное движение, поддержка на политическом и народном уровне нарастала. Группы суфражисток сформировались в Лондоне, Манчестере и Эдинбурге, и в ноябре 1867 года ученая и активистка Лидия Беккер основала Национальное женское суфражистское общество — основополагающую организацию британского движения за предоставление женщинам избирательного права. Когда кампании активисток привлекли общественное и политическое внимание, их противники начали громко высказываться. Ведь суфражистки боролись не только за избирательное право и участие в политической жизни, но и против условий и обстоятельств, ограничивавших жизнь и свободу женщин, а именно сексистских идеологий, принуждающих их сводить свою жизнь, амбиции и желания к «отдельной сфере» брака и материнства. Медицина всегда поддерживала и оправдывала эти идеологии. Пока женщины вели борьбу с ограничениями, которые веками накладывались на их тело и разум, врачи-антифеминисты использовали свои знания, чтобы эти ограничения сохранять.
Стюарт Милл, опубликовавший в 1869 году свою знаменитую книгу «О подчинении женщины», утверждал, что «законное подчинение» женщин было основано на ложных предположениях об остроте их ума, нервной конституции и биологическом предназначении [12]. Ссылаясь на книгу своей жены Тейлор-Милл, он объяснил, почему в медицинских сказках о женской неполноценности нет ничего естественного.
В то же время для таких влиятельных мужчин, как невролог, психолог и врач психиатрической лечебницы Джеймс Крайтон-Браун, чья карьера основывалась на поддержке мужского физиологического и психологического превосходства, идеи Стюарта Милла казались смехотворными заблуждениями. Браун был погружен в теории Чарльза Дарвина об эволюционной основе половых различий. Они дружили и состояли в переписке, когда последний работал над книгой «Происхождение человека и половой отбор» (1871). Для Крайтона-Брауна теории друга были неопровержимым доказательством интеллектуальной и физиологической неполноценности женщин, а также их наследственной предрасположенности к сумасшествию, истерии и другим болезням разума. Как мог Милл утверждать, что подчинение женщин лишь культурное и социальное явление, когда Дарвин доказал, что оно не только врожденное, но и необходимое для выживания человечества?
«Физические различия мужчин и женщин, лежащие в основе интеллектуального неравенства, универсальны и глубинны и касаются всех органов и тканей», — заявил Крайтон-Браун [13]. Дарвинисты считали женский организм анаболическим: якобы обмен веществ в нем направлен лишь на воспитание и питание, и каждая его клетка отражала идеализированные черты: «Женщины более восприимчивые, спокойные, ласковые, <…> терпеливые, доверчивые, сострадательные и застенчивые». Мужчины, наоборот, катаболические, то есть активные и энергичные, биологически склонны к храбрости, страсти, независимости, интеллектуальности и «оригинальности».
«Дарвинисты полагали, что, хотя женщины не могут принимать самостоятельные решения, они более интуитивные и проницательные, однако все их качества также свидетельствуют о низком положении на эволюционной лестнице, поскольку „характерны для <…> низшего состояния цивилизации“» [14].
Крайтон-Браун думал, что доказательства этих незыблемых гендерных различий можно раздобыть, анатомируя тела.
Поприсутствовав более чем на 400 вскрытиях в Психиатрической лечебнице для бедных в Западном райдинге (одна из трех исторических областей Йоркшира в Северной Англии) в 1860-х и 1870-х годах, Крайтон-Браун пришел к выводу, что женский мозг меньше и легче, а его серое вещество, отвечающее за принятие решений, самоконтроль, речь и чувственное восприятие, имеет «меньший удельный вес». Женщины, по его словам, защищены от «мужских» дегенеративных заболеваний мозга благодаря своей «анаболической привычке», а также «спокойной и защищенной жизни». Крайтон-Браун считал, что если «изменить все это», позволив женщинам