к ней, замечая и подходящую позади Ифиному.
— Ого, и ты здесь! — Лика нахмурилась.
— Меч-то хоть поднять сможете, молодёжь? Это вам не деревянными игрушками махать, — Ифинома понимала, что их амазонки проигрывают битву, поэтому была очень зла и агрессивна ко всем.
— Мы в состоянии не просто поднять свой меч, но и приказать вам, чтобы вы подняли свой, — Кима встала в позу, гордясь своим назначением, — здесь мы возглавляем оборону, поэтому приказываю ещё принести разогретого масла. Мы будем его сверху на варваров лить!
Алкиппа с серьёзным тоном заявила:
— Если это — весь ваш план по спасению города, то у меня для вас плохие новости. Видели их катапульты? Они в состоянии сделать брешь в любом месте стены, и никакого масла вам в таком случае не хватит.
— Так что же делать?.. Лучницы есть, масло есть, пехота стоит у ворот… — Кима вдруг и сама поняла, что её план оказался не совсем продуманным.
Ифинома указала вниз в сторону города, где от ворот начиналась главная улица, а по её бокам стояли дома с промежутками между друг другом:
— Прикажи своей пехоте не торговать своим лицом на виду у всех, а спрятаться между домов и атаковать варваров лишь тогда, когда они ступят на главную улицу, — она растерянно опустила голову, — план, конечно, не очень, но так будет лучше, чем когда городские и отступающие войска смешаются в одну кучу и будут раздавлены первым же снарядом катапульты.
Лика потормошила Киму за руку и прошептала ей:
— Она права. Наш гарнизон может помешать свободно скрыться другим войскам. А так мы возьмём варваров в ловушку, дав нашим войскам пройти вглубь города.
Кима с уважением взглянула на Ифиному:
— Ты — молодец! Так и поступим! — Она направилась к лестнице, ведущей вниз, но резко обернулась. — Но масло всё равно принесите!
Фалестрида мчалась на коне сквозь ряды варваров, одной рукой махая мечом, а второй — держа перед собой щит. Лишаясь рук и ног, мужчины падали с лошадей, а те продолжали движение, но уже без всадников. Параллельно Фалестриде так же двигалось несколько амазонок, разбивая и без того хаотичные ряды врага. В одной из них Фалестрида разглядела взрослую Агаву и, пытаясь пробиться к ней, сменила движение, направившись по диагонали.
— Снаряд летит! — крикнул кто-то позади.
Фалестрида заметила его в последний момент. Снаряд летел прямо в неё. Ей ничего не оставалось сделать, как спрыгнуть с коня. Упав на землю и сделав кувырок, она обернулась к коню: его придавило горящим снарядом катапульты.
— Прости… прости, — прошептала амазонка.
Фалестрида встала на ноги и огляделась: Агавы и тех амазонок уже нигде не было. Пытаясь пробиться назад к своим войскам, она со злостью начала отрубать ноги скачущим на лошадях варварам. Где-то впереди носились колесницы под командованием Профои; до сих пор рассекали воздух стрелы лучниц Ксанфы; эффектно прорезала ряды врагов конница Текмессы…
Дышать становилось всё тяжелее. Фалестрида чувствовала, как теряла силы с каждым быстрым шагом. Тяжёлые сапоги будто якорем тормозили её, зазывая остановиться на окутанной кровью земле, а доспехи прижимали грудь, не давая сделать глубокий вдох.
Она озиралась по сторонам в надежде найти свободную лошадь, но все они мчались мимо неё, не давая возможности остановить себя на скаку. В итоге воительница сняла шлем и присела на землю, пытаясь перебороть ещё и начинающийся кашель, появлению которого она как никогда была не рада. Она подставила лицо слабому ветру, давая коже лица насытиться кислородом. Пытаясь сделать глубокий вдох, она спровоцировала кашель. Она склонилась к земле и закашляла с кровью.
Кто-то за её спиной притормозил лошадь и слез:
— О-па, безгрудая, силы кончились?
Фалестрида тут же почувствовала удар молотом по спине, который опрокинул её на живот. Она перекатилась на спину, но встать уже не смогла — сильная боль в позвоночнике сковала её движения. Она захлёбывалась собственной кровью и беспомощно смотрела, как одетый в тяжёлые доспехи мужчина заглядывал ей в глаза и смеялся. Он поднял над головой молот и опрокинул его на её лицо.
Кима с Ликой стояли у открытых ворот города и ждали, когда амазонки отступят к ним. Обе в напряжении молчали, наблюдая, как их войска боролись вдали до последнего.
— Пора! Отступайте! — в нетерпении прокричала Кима.
Лика усмехнулась:
— Они тебя не слышат.
— Да знаю я… — Кима растерянно потормошила рукоятку своего меча и прикусила губу.
К ним подошла Андромаха. Она тоже с напряжением вгляделась вдаль.
— Да здравствует царица лягушек! — Лика заулыбалась, — всех лягушек поймала?
— Не всех, тебе парочку оставила, — огрызнулась девушка, — давайте без шуток сейчас. Наши амазонки гибнут, а они смеются.
Лике стало неловко. Она опустила взгляд, не заметив, как к ним присоединилась Ифинома:
— Ситуация изменилась. Эту многотысячную армию варваров нельзя пускать в город — они нам здесь всё разнесут!
Кима понимающе взглянула на неё:
— Нам уже ничего не поможет. Посмотри: наших воительниц раз в десять меньше их… Так что дождёмся наших и закроем ворота, а там будь что будет. Ночь мы продержимся за стенами, а на утро контратакуем.
Ифинома кивнула:
— Городскую армию предупредила?
— Да.
Четыре девушки развернулись в сторону битвы и принялись ждать. Ифинома начала тихо напевать марш амазонок, пытаясь побороть волнение:
Мы идём тропами сквозь деревья, Нам солнышко свой посылает луч. Мы — амазонки! Навеки наше племя! Нам не страшны дожди из грозных туч.
Лика подхватила её пение:
Мы на конях, нам колесница — друг, Нам меч — как брат, атака — как подруга.
Андромаха и Кима переглянулись и закончили с ними: