— Конечно.
— Ну вот, видите?
— Вижу, — соглашается он. — А вы кого-нибудь встретили в подъезде?
— Встретили, — подтверждаю я. — Двух человек из милиции. Они поднимались, а мы выходили.
Он вздыхает.
— Может припомните, о чём вы говорили с гражданкой Кох? О драгоценностях, может быть? У неё необычная брошь была.
Де Ниро кивает.
— Да, брошь была. Более того, там был очень неприятный человек, я думаю, из уголовного мира. Он сорвал с груди Евы брошь и побежал, ну, а я кинулся за ним, настиг и задержал.
— Вы же выпивши были.
— Был, но удалось же. Но нашли брошь или нет я не знаю. Там милиция потом приехала и его увезли.
— А где вы были до квартирника, не помните?
— До квартирника… ммм…
Злобин трёт подбородок.
— А-а-а! Я же был в ЦДЛ! Точно! Мы с Анатолием ходили в ЦДЛ, на встречу с писателем… ну, он ещё про гарем написал…
— С Загребельным?
— Да, точно.
— А товарищ ваш сказал, что вы пошли в ресторан, воспользовавшись его членским билетом.
— Ну… ну конечно, мы опоздали на встречу и поэтому пошли в ресторан. У меня за эту неделю столько событий было и поездок, что я уже кое-что забываю. Видите, а вы обо мне лучше меня осведомлены. Вот в ЦДЛ мы и познакомились.
— А он говорит, будто вы уже были знакомы с Евой Кох.
— Нет, не были, — качаю я головой. — Я просто так повёл себя, будто мы давно знакомы, вот у него и сложилось такое впечатление. Так вы у Евы спросите.
— Да-да, продолжайте, — кивает Кухарчук.
— Ну, так вот, это всё.
— Понятно. А вы знаете, что в тот вечер произошло в ЦДЛ?
— Точно не знаю, но там была милиция, — киваю я. — Несколько машин.
— Интересно получается, где вы, там и милиция. А вора в законе деда Назара вы знаете?
— Видел пару раз, — признаюсь я.
— Видели… А вы с ним знакомы?
— Он называл при мне своё имя. Это считается?
— Где? — уточняет майор. — В ресторане ЦДЛ?
— Нет, там его не было.
— Откуда вы знаете?
— Нет, неправильно выразился. Там я его не видел.
— А где вы познакомились? — прищуривается он и вдруг начинает пристально смотреть мне в глаза.
Это у него приёмы такие.
— Я бы не назвал это знакомством. В Геленджике. Я слышал, как он называл своё имя.
— А Ева Кох была с ним?
Злобин кивает.
— Она находилась рядом, — сообщаю я.
— А что там был за инцидент?
— Какие-то хулиганы пытались утащить её в машину, а мы с ребятами вступились. Но, собственно, это вы и сами знаете, я думаю. Потому что там вмешались двое ваших супершпионов и наваляли хулиганам по самые помидоры.
— Это ещё как?
— Основательно.
— Хорошо, — делает очередную отметку в бумагах майор Кухарчук. — А какая роль была у Берты Бородкиной?
— Роль? Не знаю, что именно вы имеете в виду. Она входила в группу по организации встречи нашей делегации. Я же говорил, что это была командировка связанная с образованием отделений ВМПО «Факел» в регионах.
— А какие конкретно были у неё функции?
Наша беседа длится ещё около часа и по её завершении пучеглазый и патлатый Кухарчук высасывает у меня всю кровушку. Я имею твёрдое убеждение, что он копает во всех направлениях. Куда копается, туда и копает. Он задаёт вопросы и про Беллу, и про Медунова, и про Чурбанова, и про Галину Брежневу, и даже про Злобина, не смущаясь его присутствия.
Когда он уходит, я в изнеможении откидываюсь на спинку стула.
— Фу-у-у… Это что было, Леонид Юрьевич?
— Пойдём, агент Брагин, пельменей поедим. Надо тебе позывной придумать. Может быть, Супермен?
— Можно просто Бро, — хмыкаю я. — От пельменей отказываться не стану, мы уже долго с вами туда не ходили. Вот снесут здание, и некуда нам ходить будет.
— С чего бы его сносили? Скажи мне лучше, что такое ВМПО? Всесоюзное молодёжно-патриотическое общество?
— Так точно.
— Ну ладно, пойдём тогда.
Мы уходим.
— Нужны какие-то пояснения, Леонид Юрьевич, — говорю я, когда мы оказываемся на улице. — В пельменную, ребят. Мы пешочком пройдёмся.
Саня и Сеня выскакивают из машины и идут позади нас.
— Да какие пояснения тебе нужны? И так же всё понятно. Взяли мою Еву в свою операцию. Это другое управление вообще и у нас типа совместная операция. Херня это, а не совместная работа. Я агента рощу не для того, чтобы они пришли и угробили.
— Ага, второго вашего агента тоже угробить хотят?
— Да они не потому, что хотят, просто они свои задачи выполняют, а всё остальное их не волнует.
— Сопутствующие потери, — киваю я.
— Да, точно. Я тебя позвал, чтобы мы поговорили, а этот карась, как хрен из табакерки выскочил. А у меня и оснований-то формальных нет, чтобы им отказать. Не он же меня попросил, а его шеф.
— Так они и на вас наезжают, вам не показалось?
— Они… ладно, только не проболтайся никому. Подробностей я тебе говорить не буду, но у них главная цель Медунов. Хотят чтобы ограбления, бриллианты, контрабанда за кордон, коррупция в Краснодарском крае и подрывная деятельность были увязаны в одно дело. И Галину с мужем сюда же запихивают, чтобы после Брежнева всех блокировать, фиксировать и править.
— Что-то слишком много в одно дело, нет?
— Разобьют, рассортируют, лимита на количество дел нет. Ладно, не бери в голову. Ты всё чётко ответил, больше, я думаю, лезть не будут.
— Так надо с Толиком поговорить.
— Я с ним сразу после того говорил и его уже допрашивали. И с Евой разговаривали.
— Хм… они мне ничего не говорили.
— Так подписку же дали, — пожимает плечами Злобин.
— Понятно. А со мной вы сегодня о чём поговорить хотели?
— Да вот об этом всём, но они опередили. Думаю, специально торопились, чтобы я тебя не проинструктировал ни о чём.
Ну ладно… допустим…
— А нам Еву безопасно использовать? — спрашиваю я.
— В смысле?
— Ну, она же не только с вами, как я понимаю, теперь сотрудничает. Они ведь из неё и о наших делах могут инфу выкачать.
— Не смогут. Она сейчас уедет, и там они её не достанут, только через меня.
Ну, это как жизнь повернётся. Незаменимых у нас, как известно, нет. Сегодня Злобин, а завтра Добрин какой-нибудь… Ха, или Добров… только сейчас до меня доходит, что мы с ним антиподы — он от слова «зло», а я от слова «добро». Забавно.
— В общем, Леонид Юрьевич, — говорю я наслаждаясь вкусом магазинных пельменей с горчицей и сметаной, — давайте мы найдём этих похитителей брильянтов и закроем уже тему. Иначе нам будут мешать, а это нежелательно.
— Некогда мне бриллиантами заниматься, — качает он головой. — У нас в этом году планируется большая встреча молодёжи прогрессивных стран. Фестиваль. Где, знаешь?
— Ой… На Кубе что ли?
— Правильно, на Кубе, под боком у империалистов. Понимаешь, что это значит?
— Небо надо мной, как сомбреро?
— А ещё?
— Будут экскурсии в близлежащие островные страны?
— За что я тебя люблю, так это за смекалку.
— Спасибо, я вас тоже люблю, — киваю я, — только с бриллиантами надо бы разобраться. Вернее, с ловцами похитителей бриллиантов. Можете мне подробности этих поисков рассказать?
— Егор, — смотрит он укоризненно.
— Когда люди любят друг друга, они должны доверять друг другу, — прищуриваюсь я, а он начинает ржать.
Но ничего, я знаю, что дожму его. Обязательно дожму.
Я возвращаюсь в гостиницу, раздеваюсь и ложусь в постель. Завтра утром позвоню Наташке, Галине, Мартику и ещё кому-нибудь. Поеду на работу, поеду посмотрю хату, закажу билеты своей невесте.
Я вздыхаю. Самое сладкое время — это перед сном. Хочется его немного продлить, оттягивая наступление утра с суетой нового дня.
С приятных вещей мысли перескакивают на беседу с этим Кухарчуком. Я начинаю прокручивать весь разговор снова и снова, пытаясь понять, что у него на уме и на кого он уже готов набросить арканы. Надеюсь, не на меня…
Постепенно мысли начинают пробуксовывать, становятся медленнее и медленнее и превращаются в отвлечённые фразы и образы, тающие в темноте. Я тихо и мирно проваливаюсь в сон.