“Не верь тому, что видишь”.
Может быть она именно об этом? Но тогда почему “не верь мне”?
И все же сейчас я был уверен, что расшифровал верно. Ведьма каким-то образом связана со мной и вполне возможно как-то сама тянула к разгадке. Значит я делал все правильно.
Если духу древней ведьмы я верю больше, чем своим собственным мозгам.
“Не верь мне”.
Опять же, про “видишь”, когда я только зашел в ванную, ведьма не дала на нее посмотреть, в буквальном смысле связав эти понятия. На меня не смотри, тому, что видишь — не верь, следовательно не верь мне.
Но ведь если я принимаю это за правду, то нарушаю условие веры.
И вот здесь все рушится.
Или нет?
Посудомойка гудела, своим шумом делая тишину еще более безжизненной. Так бывает, когда лежишь ночью, и вода начинает капать из крана. И вроде бы наоборот, хоть какой-то звук, но только с его появлением понимаешь, как пусто вокруг.
Анна поморщилась и потерла ладонями лицо, от чего на ее щеках проступил румянец. Ей тоже хотелось спать. Глаза покраснели, а взгляд Анны то и дело терял фокус. От малейшего движения они блестели под слипшимися ресницами.
— Ты можешь вспомнить дословно, что она тебе сказала в первый раз? — спросил я, закинув пустую кастрюлю в посудомойку.
— Нет, — вздохнула Анна, нервно перебирая пальцами по своим коленям, — если честно, я уже почти ничего не помню. Я как бы знаю, что это было, но все слова будто-то кто-то стирает, — она нахмурилась, а я с силой сжал зубы, чтобы не повысить голос.
— Почему ты раньше не сказала? — отчеканил я не разжимая зубов, — Ведьма просила ей не верить. Так может она говорила о тебе?
— Потому что раньше мне это и не приходило в голову, — полностью копируя мою интонацию, прошипела Анна, — ты все моменты памяти в голове перебираешь каждый день, чтобы убедиться, что не забыл, Марк? Ну ка, расскажи мне, до-слов-но, о чем мы говорили с барменом, м?
— Когда мы говорили с барменом, я не горел, — ответил я, подавляя порывы вспыхивающей злости, — уж это я точно запомнил бы.
— О, конечно! — воскликнула Анна, — Если бы тебе никто память не чистил.
— У меня среди знакомых только ты на такое и способна! — рявкнул я.
— Заткнитесь оба уже! — подскочила на ноги Ирина, рефлекторно поправляя волосы, словно кто-то мог сейчас оценивать ее внешний вид, — Успокойтесь. Спать мы, конечно, не можем, но попытаться отдохнуть нужно. Нам хотя бы полежать, только свет обязательно весь потушить надо, так мозги отдыхают лучше.
Анна отвернулась к окну, а я посмотрел на экран телефона. Время приближалось к часу ночи, а вспомнить, когда я последний раз более менее спал было сложно. Я с огромным удовольствием сейчас провалился в сон.
Но мы точно это сделали правильно. Ведьма толкала нас к тому, чтобы мы боялись и избегали встреч с ней. Только почему, если она сама тут же пришла ко мне? Что-то изменилось после того раза, когда мы погрузились в прошлое. Перед глазами так и стояло ее перекошенное лицо. Возможно какой-то ответ там, в том дне?
Была же какая-то мелочь. И эта мелочь должна связывать то, что сказала ведьма и то погружение.
“Найди их всех”.
Усталость навалилась на плечи, но вместе с ней что-то точно щелкнуло. Ведьма упорно нас толкала именно к этому — к той встрече в прошлом. Значит она состоялась на самом деле, а не просто в моей голове, я был уверен. Потому что тогда я действовал как слепой — просто бежал, по наитию. И именно это привело меня туда, а следом за мной — Анну.
Ведьма показала, кого нужно искать, но показала и что-то еще. И это что-то очень важное, раз ведьма даже напрямую на это не намекает. Только урывками и расплывчатыми фразами.
А что если “не верь мне” — это не прямое руководство к действию? Ведь она сама толкает к событиям, к памяти. Что если “не верь мне” — это что-то, что произошло сразу после погружения?
Но там была лишь Анна и ее заплаканное лицо, что снова привело меня в изначально заданную точку — нельзя верить Анне.
Только вот теперь что-то внутри говорило, что я смотрю, но вижу совсем не то. Не про Анну речь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ни в прошлом, ни в настоящем.
— Да, я думаю, что отдохнуть нам точно не помешает, — примирительно сказал я, а Анна только хмыкнула, — слезай с насеста давай. Я тебе не верю, но это сейчас похоже и не важно.
Анна спрыгнула с подоконника и недоуменно уставилась на меня, а я улыбнулся, наконец спокойно расправив плечи.
— Она не хотела, чтобы ты ее видела, но точно понимала, что ты будешь знать о ее присутствии, а значит пряталась она совсем не от тебя, — я потянулся, а Анна нахмурилась, быстро переглянувшись с напряженной Ириной, — в общем это сложно объяснить, но я абсолютно точно уверен, что разобрался в двух вещах. Во-первых сегодня мы сделали все правильно, как и поняли, что ведьма нам помогает. Ну а во-вторых неважно, верю ли я тебе — самое главное, чтобы ты мне верила.
— Ты что-то знаешь? — напряжение все еще сквозило в голосе Анны, — Ты можешь мне это объяснить?
— В том то и дело, что нет. Я ничего не знаю и объяснить ничего не могу, но в этом и есть смысл моего присутствия здесь. Вы просто должны мне верить.
Человек
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
1 мая 1440 года
Рыжие языки пламени взмывались вверх, отбрасывая свои блики почти у крон деревьев. Дрова в костре похрустывали, с каждым треском обдавая лежащих вокруг людей столбом искр. Звуки ночного леса растворились за голосами темных, что мерно раскачивались в такт деревьям под мелодию из собственного пения и стонов, что раздавались у самой земли.
Лишь один человек не был ни среди танцующих, ни среди лежащих у костра. Он сидел, прислонившись к дереву и что-то насвистывал себе под нос, пожевывая травинку. От его прикосновений едва сорванная зелень тут же засохла, превратившись в сухостой. Да и дерево, что еще пару часов назад стояло облепленное распустившимися почками, сейчас выглядело словно после пожара. Он нетерпеливо перебирал пальцами по земле, то и дело бросая взгляд на лежащего у его ног Вигмара.
Вигмар съежился, плотно прижав руки к животу. От запаха крови, что пропитала землю, у него кружилась голова, а боль туманила сознание. От спазмов, что вызывала то ли рана, то ли тошнота, в ладони Вигмара сильными толчками ударяла теплая жидкость. Сжав зубы до скрежета, Вигмар зажмурился. Ему казалось, что так боль становилась чуть слабее. Он знал, что конец совсем близко, но так же хорошо знал, что этот человек его не отпустит из мира живых, пока не получит то, зачем пришел.
— Самое время тебе сказать, что я ошибся, — в попытках себя занять, человек сел на корточки и наклонился к Вигмару, похлопав того по щеке, — что она не придет и умереть от торжества справедливости и чувства гордости.
Вигмар осторожно попытался втянуть воздух, но тут же закашлялся. Металлический вкус во рту смешался с кислыми позывами рвоты. Человек недовольно поморщился, наклоняясь ближе.
— И что же ты молчишь, друг мой? — он усмехнулся, с садистким удовольствием вытирая ладонью окровавленный рот Вигмара, — Всю жизнь ты потратил на борьбу со злом и сам это зло создал. Как тебе умирать с осознанием этого? Покайся что ли, какая разница, мне или Ему. Или ты все еще рассчитываешь, что после всего совершенного для тебя откроются эти райские сады? — выплюнул человек, а Вигмар уставился на него затуманенным от набежавших от боли слез взглядом.
— Она придет, — прошептал он обескровленными губами, едва слышно, а человек замер, заинтересованно прищурившись, — она умная девочка и сделает все правильно.
Человек засмеялся, а танцующие тут же вторили ему. Тени на земле взбесились, оторвавшись от своих хозяев и пустившись в пляс в своем неконтролируемом хаотичном порядке.
— Конечно! Она придет просто на вас всех здесь посмотреть, — давясь от смеха сказал человек, вытирая влажные глаза, — ой, не могу. Насмешил, конечно. Ты думаешь она даст всем вокруг умереть?