Гилберт хотел было ответить, но стоило ему открыть рот, как что-то больно врезалось ему в грудь. От нахлынувшей на него тьмы Гилберт даже не сразу мог вернуть себе зрение — вокруг все плыло, а сам он лежал на полу в противоположной от кровати стороне. Анна сильно мотала головой, зажав уши руками и открыв рот в беззвучном крике. Ну или ему просто казалось, что он беззвучный. В голове у Гилберта гудело, а мир плыл перед глазами. Он из последних сил держался за сознание, не сводя взгляда с сжавшейся на кровати Анны.
Чтобы сегодня не делал ковен, они явно были настроены очень решительно.
Прорыв
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
1 мая 1440 года
— Гилберт, вставай, — срывающийся голос Сибиллы прорвался сквозь туман разума молодого инквизитора, — ну же, ну пожалуйста!
Гилберт потряс головой и тут же глухо застонал. Сибилла снова дернула его за руку в попытке поднять парня с пола, но от резкого рывка сама потеряла равновесие и упала на пол.
— Сиби, он в сознании? — голос Анны звучал непривычно тихо, а Гилберт безуспешно заморгал, пытаясь вернуть себе зрение.
Половицы заскрипели совсем рядом с Гилбертом. Сибилла поднялась на ноги и наклонилась ближе к лицу парня, пытаясь различить в полной темноте признаки движения.
— Да, все хорошо, — Сибилла вздохнула громко, явно испытав облегчение.
— Замечательно, — сказала Анна, а Гилберт понял причину ее тихого шепота.
Она охрипла. Голос девушки звучал уверенно, но срывался после каждого высокого звука. А иногда словно… шипел. Что-то покалывало в груди Гилберта от этого посвистывания. Словно он уже слышал этот голос. Такой же шипящий.
— Молодец, — продолжила Анна, а Гилберт прислушался, морщась копаясь в своей памяти, — а теперь, как обсуждали — стучи в каждый дом в деревне и собирай всех в церковь.
— Я никуда без тебя не пойду, — взвизгнула Сибилла, но Анна словно ее и не слышала.
— Не объясняй долго, что произошло, они не поймут. Ори, что есть мочи, что в деревне ведьма. На тебе метка, они поверят. Никуда не денутся, как миленькие поверят и пойдут, камешек мой только не забудь, — продолжала Анна, не прерываясь на паузы.
— Я не хочу, — всхлипнула Сибилла, и ойкнула.
Рядом с головой Гилберта что-то влетело в стену и повалилось на пол, обдавая его жаром.
— Пошла вон! — заорала Анна, но тут же закашлялась, — Пусть читают молебен. Детей маленьких, и девочек и мальчиков, в алтарь отнесите. У кого если кто с вечера домой не возвращался, на коленях пусть милости просят. Только Он сейчас вам и поможет, — как заведенная бормотала Анна, — сама читай и не останавливайся, пока не рассветет. Норману крестик мой отдашь и пузырек последний из тайника. Он поймет все, он знает, пусть выпьет только — все вспомнит. А людей не бойся, они тебе ничего не сделают, не смогут.
— А ты? — пролепетала Сибилла, а Гилберт, наконец, понял, где слышал похожий голос.
И от этого осознания так резко поднялся на ноги, что зашатался. Зрение возвращалось к нему стремительно, больше не давая надежды на то, что все происходящее сейчас — сон. Открывшаяся ему картина безжалостно прижала его к реальности, не давая перевести дух. Разнесенная вхлам комната. Выбитая дверь, летающие вокруг щепки. Обожженные руки и лицо Сибиллы. Его собственные. И крепко завязанные куском оторванного подола глаза Анны.
— А я потом, Сиби, — Анна попыталась улыбнуться, но ее лицо лишь перекосила зловеще-острая гримаса, — сейчас мы с Гилбертом за отцом сходим и вернемся.
— Они же тебя убьют, — снова подалась вперед Сибилла, но Гилберт перехватил ее за плечи, встряхивая на месте.
Боковым зрением ему показалось, что Анна облегченно вздохнула в этот момент.
— Сибил, тебе нужно поторопиться, — четко проговорил он, глядя в полные слез глаза девушки.
— Я тебя жду, — посмотрев на сестру, Сибилла нахмурилась, а Анна усмехнулась, — я серьезно. Я буду ждать тебя там. А свой крестик оставь себе, я и так все объясню Норману. Сейчас Его помощь тебе нужнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стоило Сибилле исчезнуть, как Анна сорвала повязку, растирая красные от прилившей крови глаза. Жар, стоявший в комнате, не отступал, а наоборот только усиливался. Пот стекал по вискам Гилберта, омывая его лицо.
— Что они сделали? — щурясь в темноте, Гилберт отступил ближе к дверному проему в надежде, что хотя бы там дышать будет легче.
Анна поднялась с места, задумчиво подкинув в руках потрепанную библию.
— Тоже, что и Идонея, — сказала Анна, а ее лицо перекосило словно от зубной боли, — мама, — поправила себя Анна, — решили собрать всю свою силу в одного человека. Неплохое решение, да?
— Разве для этого не нужен весь ковен? — оттянув ворот робы, до треска, Гилберт сделал еще один шаг назад, наконец найдя точку наибольшей прохлады.
— Видимо, десятка жертв и моего отца для ритуала оказалось достаточно, — прошептала Анна, а ее лицо перекосило снова, — раз меня нельзя убить и нельзя привлечь, значит можно накачать до отвала, чтобы все границы просто растворились.
— И сколько ты еще выдержишь? — спросил Гилберт, выдыхая тонкой струей холодный воздух себе за оттянутый промокший ворот.
Анна пристально посмотрела на него, а Гилберт замер в оцепенении. Ощущение такое, словно наткнулся в лесу на ядовитую змею, да принял ее за безобидную. Медленно втянув воздух через нос, он прикрыл глаза, осторожно призывая внутреннее видение. Хотя тут и не нужно было никакое чутье, чтобы заметить. Всю комнату заволокла тьма. А ее источником была сама Анна.
— Кто тебе сказал, что я все еще держусь? — улыбнулась она, делая шаг вперед, — Во мне сила трех из них. Сколько их там всего я не знаю, так что нам точно стоит поторопиться если мы рассчитываем вытащить оттуда хоть кого-то живым.
Анна решительно зашагала вперед, игнорируя стоящего в проеме Гилберта. За секунду, когда они должны были столкнуться, Анна вдруг просто прошла сквозь него, будто его и не существовало. Как не странно, это подействовало на него отрезвляюще.
— Почему я должен тебе сейчас верить? — развернувшись на пятках, крикнул вслед Анне Гилберт.
Анна остановилась и медленно повернулась к нему. Выражение ее лица менялось за секунды. Напряжение исчезало за расслабленностью, улыбка за оскалом. Внутри Анны сейчас происходило нечто страшное и непонятное им обоим.
И тем не менее она отправила Сибиллу в церковь. Хотя почему это не могло быть ловушкой?
— Почему я должен тебе верить? — спросил Гилберт, не сходя с места.
В ту же секунду Анна оказалась прямо напротив него. Он не успел отшатнуться, как ведьма ткнула ег пальцем в грудь. Оглушающая боль ледяной волной окатила Гилберта. Пульсирующая точка на груди сейчас горела словно внутри. Гораздо глубже, чем он мог себе представить.
— А я разве сказала, что должен? — прищурилась Анна, вновь переходя на шипящий шепот, — Не верь мне, Гилберт. И всему, что увидишь — не верь. Ты на то и инквизитор, чтобы не верить, а чувствовать.
Огненное прикосновение словно было на самой его душе. Анна оставляла зацепку?
Перед ним стояла сама тьма, но при всем этом прямо сейчас Анна не была злом. Это не поддавалось здравому смыслу, но там, где пылал след от прикосновения Анны, жила лишь уверенность.
Вы просто должны мне верить
Ночь настала как-то слишком быстро для всех нас, а вместе с ней навалилась и усталость. Ирина сложив руки на груди сидела, сомкнув глаза. Ее размеренное дыхание создавало впечатление, что я смотрю на спящего человека, но это было не так. После отвара спать хотелось ужасно, до раздражения, но уснуть было нереально. Реальность мешалась с полусном, но мозг не отключался.
Решение выпить отвар далось импульсивно. Я сам не до конца понял, почему вдруг потянулся к кастрюле. Сознание билось в панике, но я откуда-то знал, что сейчас нужно именно так. Ощущение, словно я в полной темноте иду на ощупь в дремучем лесу, не прислушиваясь и не приглядываясь ко всему вокруг. Я просто знаю куда идти, но стоит только начать задумываться, как путеводная нить рвется, а найти ее снова практически невозможно.