Читать интересную книгу Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма - Георгий Голохвастов

Глава восьмая

В ту ночь гаданье, мучительней раны,Сомненьем горьким мне душу прожгло:В грядущем зрело неясное Зло.И я крылом неусыпной охраны,Как птица-мать слабосильных птенцов,Укрыл надежно детей-близнецов.

«В скрижалях неба, — твердил я, — немыслимОбман светил; и правдивы словаПримет священных: как мысль Божества,Мы их читаем, толкуем и числим.И будет участь детей такова,Какою я в гороскопе зловещемЕе прочел, если я без борьбыСочту законом угрозы судьбы.Судьба могуча, когда мы трепещемПри первом знаке невзгод, как рабы;Ее итоги тогда непреложны,Когда, вверяясь недоброй звезде,Сердца безвольны, как прах подорожный,Как мертвый лист на текучей воде.Но смелый спор и борьба с ней возможны:Не сам ли каждый из нас, как кузнец,Себе кует или жребий ничтожный,Иль в час удачи победы венец?Так я могучим вторжением волиИ властью Силы, подобной огню,Случайность с детских путей устраню,И суть прямую их двойственной доли,Спасенья якорь, надежду мою,На благо миру и людям скую».

Но крепко чувства и помыслы этиВ душе таил я. А жизнь близнецовТекла беспечно: неведеньем детиСчастливей вникших во всё мудрецов,И брат-царевич с царевной-сестрою,От первых лет неразлучки-друзья, —То счастье знали безгрешной пороюНевинных грез на заре бытия.

Сбежав поутру к лазурному пруду,Где дремлет лотос средь чистых зыбей,Они любили скликать голубей,Им корм кидая. Тогда отовсюдуСвистящим лётом, чета за четой,Слетались птицы на берег крутой,Росой покрытый по зелени дерна;Теснясь, ловили они с быстротой,Как чистый жемчуг, блестящие зерна,И, чем обильней был дождь золотой,Тем больше птицы взволнованным кругомСбивались, споря и ссорясь друг с другом:На помощь слабым всегда был готовПрийти царевич, и с детским испугомСестра спешила разнять драчунов.

Потом в зверинец. Глухим частоколомОхвачен длинный надежный загонС песчаным, плотно утоптанным полом;В проходе узком с обеих сторонИдут рядами широкие двериПросторных клеток. Там из году в годПриют находят всё новые звери,Всё новых, странных заморских пород.

Встречает сразу любимых хозяевВорчанье бурых медведей ручных,Веселый посвист цветных попугаевИ резкий писк обезьянок смешных.

Чета жирафов — таких длинношеих —Уже глядит на детей с вышины,Зовет большими глазами к себе их,Зовет, а взоры печали полны.

В ограде, хобот повесив снаружи,На месте мнется и топчется слон;Зевает барс; бегемот неуклюжийСопит забавно, вздыхая сквозь сон.Беззвучным шагом ступают тигрицы,Решетку меря вперед и назад;Поют, порхая, беспечные птицы, —У каждой песня на собственный лад.

И дети радость приносят в зверинец:Их любят звери; запас истощенШутливых кличек и нежных имен;Для всех любимцев нашелся гостинец.Царевич гладит ливийского льва;Царевна руку успела едваПродеть сквозь сетку, — и к ней на мизинец,Узнав призывный ее голосок,Спустился с грудкой окрашенной чечет,Топорщит перья, болтливо щебечет,И смотрит боком, и чистит носок.

А дома дети любили прогулкиВ прохладных залах дворцовых, где звонШагов и звуки таинственно гулки,Где дразнит эхо за лесом колонн.

Так много было в старинных покояхФонтанов, сфинксов и статуй царей;Повсюду память жила о героях,О древней славе. Земель и морейКартины в красках цветистых мозаикПрельщали взоры: в дали голубойБелели стаи стремительных чаек,Дробясь о скалы, резвился прибой;Мелькали рыбы и спруты-титаныМеж жутких трав океанского дна;Вставали живо волшебные страны —В одних пигмеи, в других великаныЖилищ немудрых раскинули станыВ лесистых дебрях, где чаща черна,Где гибко вьются, как змеи, лианы,Где труд и отдых, и мир и войнаНесложной жизни меж счастьем и горем,Как сон, проходят над пенистым морем.А сад, где нет ни забавам конца,Ни меры хитрой запутанной сетиАллей и тропок? И с радостью детиВсегда стремились туда из дворца.

С царевной было так весело братуРезвиться в верхнем саду, иль по скатуКрутых тропинок на склоне горы,Сжимая крепко ручонку сестры,Спускаться к нижним Садам Наслажденья.Там густ деревьев столетних шатер,И много речек, ручьев и озер;Там шорох ветра, и шум от паденьяВоды, текущей чрез гребень запруд;Там столько ягод в траве под кустами,Там птицы песни поют, и цветамиПестреет мягких лугов изумруд.

Песок тенистых садовых дорожекС любовью нежно лелеял следыШагов и бега их маленьких ножек;В зеленых чащах ревниво садыБлюли их крики и смех беззаботный;И ждали, словно притихнув, пруды,Мелькнет ли облик, как сон мимолетный,В прозрачной глади спокойной воды.

Глава девятая

Порою дети, в скитаньях без цели,Чрез мост висячий взбирались бегомНа остров круглый и долго гляделиНа все причуды в Саду Золотом.

Царей Ацтлана далекий прапрадед,Давно когда-то, столетья назад,Велел воздвигнуть Бессмертия Сад,Где осень жизни в природе не крадет,Где зной бессилен и бури налетПорывом листьев с деревьев не рвет.

«Уроком мудрым людскому бессилью, —Сказал властитель, — я чудо создамИ сад нетленный из золота выльюВ усладу сердцу, в утеху глазам.Пусть помнят люди, что царственный гений —Родник бессмертья, что творческий дарРукой искусства в пылу вдохновенийНаносит смерти смертельный удар!»

И мысль свершилась по слову владыки.Прошли столетья. Правитель великийДавно, смежив свой мечтательный взор,Почил навеки во сне непробудном,А сад чудесный на острове чудном,Ущербу чуждый, цветет до сих пор.

Висячий мост золотою дугоюВедет на остров. Как радостный сон,Там всё сверкает, и золота звонВезде протяжно гудит под ногою.

Кора деревьев, ветвей и сучковВ сплошной чеканке до мелкой морщинки,И, словно трели тончайших звонков,Звенят листвы золотые пластинки.Во все концы золотые тропинкиБегут, змеятся вокруг цветников;Полны цветов золотые корзинки;Цветы — из шерлов прозрачных; тычинкиЗвенят о грани цветных лепестков;Дрожат опалы, как будто росинки;И так финифтью узор мотыльковПодделан живо, как будто пылинкиСложились в пестрый развод завитков.Смарагдов, мелко дробленых, крупинкиБлестят в отделке травы, и таковОбман искусства, что зелень лужковЖивет, до самой последней травинки;И ветер тихо колышет былинки,Качает с ними жемчужных жуковИ чуть звенит на струнах стебельков.

Богатство, роскошь! Но томно и скучноДуше ребенка в Саду Золотом,Металл бездушный звенит однозвучно,И как-то жутко в затишьи пустом.

Милей для сердца Сады Наслажденья,Где шелест листьев и ропот ручьев,Где полос жизни, где столько движеньяБукашек, мушек, стрекоз, муравьев;Где сень живая прозрачной дубравы,С игрою света в узорной тени,Давала детям приют для забавы,Простор привольный для их беготни.

Им любо было аукаться в гротах,Со смехом гнаться за бабочкой вслед;У пчел дивили их зодчество в сотах,И общий труд, и порядок в работах,Пока знакомил старик-тайноведИх с жизнью улья и потчевал медом.Нередко старец раздумчиво велРассказ о мудром строительстве пчел,В труде живущих; потом, с переходомНа жизнь людскую, учил их старик,Что свет прекрасен, богат и велик,Что сердцу ценны не яркие сказки,Что труд и правда для счастья нужны.Немало былей седой стариныУзнали дети. И детские глазкиСветились, речью простой зажжены.

И мир манил, непонятный и чудный…И снилась жизнь… А за белой стенойСадов любимых Ацтлан многолюдныйКипел, гудя суетою дневной.

Царевич грезил о подвигах славы,О злых невзгодах походной поры:В мечтах свершал он налет свой кровавый,С чужбины вез для царевны дары,И чаще билось сердечко сестры.

Вождем, героем победного циклаЦаревич был для нее, и, гордаПо-детски братом, царевна привыклаСвою защиту в нем видеть всегда.

Однажды детям навстречу в аллееСкакал, с обрывком веревки на шее,Порвавший привязь взбесившийся конь.Весь в пене белой, с приподнятой гривой,Он мчался, страшный; и жуткий огоньГлаза большие метали пугливо.

Садовник брата хотел увести;Но он спасал лишь наследника трона,Забыв царевну одну на пути.А мальчик помнил, что он оборонаСвоей подруги. Он крикнул: «Не тронь!»Назад рванулся и встал пред сестренкойЗаслоном верным. Он выждал и звонко,Как взрослый, гикнул. И взмыленный коньОсел на крупе, замявшись от страха,Потом поднялся волчком на дыбыИ прянул в клубах поземного праха.В испуге к детям сбежались рабы.Они кричали, дивились геройству;Но им царевич спокойно внималИ чужд, казалось, был их беспокойствуИ хору громких и льстивых похвал.

Так шли, мелькая, счастливые годы.Росла привольно чета близнецов,Хранима свежим дыханьем природыИ миром в чинном укладе дворцов.

Впитало жадно их чуткое детствоУроки неба и притчи земли;Основы жизни — преданий наследство —В их мире стройно и ясно легли.

В сердцах их каждый порыв и задатокОвеян ветром, росою омыт;А царский строгий и благостный бытИх душам дал чистоты отпечаток.

Сестре и брату давались легкоУченье веры и светское знанье:Влекло их истин святых созерцанье,И ум их в мудрость вникал глубоко;Меня пленяла в обоих способностьВо всем свободно в исток затянуть,Постичь в явленьях не мнимую дробность,А цельной правды начальную суть.

Горячность сердца и мысли пытливостьЛюбовью к людям зашли их мечты,И были милость, добро, справедливостьДля них частями одной Красоты.

И общий отблеск их жизни душевной,При сходстве внешнем, их так проникал,Что, рядом, были царевич с царевной,Как лик один в глубине двух зеркал,Как парный жемчуг в искусном подборе,Как звук созвучный двух дрогнувших струн,Как диск луны, отразившийся в море,Когда он блещет лучами двух лун.

Глава десятая