Читать интересную книгу Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма - Георгий Голохвастов

Глава пятая

В созвездьи Двойней горят Геминиды,Стремясь по небу в дожде огневом.Любимый праздник в кругу годовомВстречает нынче народ Атлантиды.Мы Жизнь и Смерть, двух сестер-близнецов,В двуликой тайне извечно безликих,Единой мысли бездумных гонцов,Единой воли безвольных творцов,Совместно чтим, как два чуда великих:Во славу Жизни венчаем мы днемБыка и деву в торжественном чине,А Смерти честь воздаем при поминеПочивших предков полночным огнем.

Открыты храмы с утра для молений;Звенят немолчно тимпаны толпы;В притворах темных столы приношенийЕдва вмещают дары умащений,Цветов кошницы, колосьев снопы,Плоды в корзинах и связки маиса.Народ толпится вокруг алтарей,И взмахи темных ветвей кипариса,Столь полных смысла в ручонках детей,Беззвучно вторят мольбам матерей.

И в нижнем храме алтарь ЗиггуратаРоскошно тонет в убранстве цветов.Моя одежда бела и богатаРасшивкой свастик, быков и крестов.В моей тиаре рубин над рубиномНа трех коронах тройного венца,Как символ, три знаменуют ЛицаТого, Кто слит в естестве триедином.Мой посох — острый, как луч, у конца —Из ветви кедра источен; вкруг тростиДве кобры вьются из матовой костиКлыков слоновых; они скрещеныВнизу у тонких и гибких ухвостий;Вверху их главам скрещенным даныЧерты людские: в одной величавыйПрообраз мужа, в другой же — лукавыйИ томный облик желанной жены;И знаком Солнца карбункул кровавыйВенчает, рдея, союз их двуглавый.

Сгорает жертвой хваленья шафран;Наполнен храм благовоньем сантала.Размерно черных рабынь опахалаКолышут душный топазный туман,И с дымом к небу возносятся гимны.Пред царским местом, у трона курюЯ росный ладан: чеканные скимныПослушно служат подножьем царю.

Застыл в молитве владыка Ацтлана.Подир блестит золотым багрецом;Украшен палец жемчужным кольцом,Наследным знаком державного сана;Жемчужный пояс обтянут вкруг стана,А лоб охвачен жемчужным венцом.Царица — рядом. Лазурная стола,В сапфирах крупных от плеч до подола,Спадает в складках, узорным концомУ ног касаясь узорного пола.И тут же, стройный, с прекрасным лицом,Царевич юный, наследник престола,Стоит с царевной, сестрой-близнецом.Они полны красотой литургии,Их души, внемля хвалебным псалмам,В забвеньи к Солнцу несутся и тамБлаженно тонут в лучистой стихии…

Всхожу я, в сонме жрецов, к алтарюИ, трижды Имя призвав, из потираПред Диском Ра возлиянье творюБескровный дар Миродержцу от мира.Толпа простерлась. Склоняется царь.А мощный голос незримого клираПоет, ликуя, треглавый тропарь:

Пылающий челнВластителя мира,Плывя среди волнПрозрачных эфира,Сойдет на закатДорогой исконнойК пучине бездоннойУ западных врат.

За гранью закатаБессмертия свет,Откуда возвратаДля смертного нет.

За струи реки священной,За тростник из серебра,Вновь слетит к стране блаженной,Как горящий ястреб, Ра.

О, Мать,Кормящая лань!Ты сходишь опятьЗа темную граньСтраны отдаленной,Навек отделеннойОт мира живых,Чтоб мертвым принестьВ лучах огневыхВоскресную весть.

Живые мертвым об общей отчизнеПоют и верят, что благостный деньОт смерти к жизни и к смерти от жизни,В их вечной смене, двойная ступень.

Есть край рассвета и весен бессменных —Оазис счастья, где души блаженных,Юдольной жизни покинув предел,Небесной жизни стяжали удел.

Дана им радость в ее постоянстве,Покой их слит с равновесьем миров,Для них светила в алмазном убранствеСоткали чистый, прозрачный покров.

Но сны о прошлом, как память о счастьи,Прожитом в жизни под солнцем живых,Не чужды мертвым, в их светлом бесстрастьиСкользя, как дым облаков теневых.И в мир наш темный подолгу ночамиВзирают предки созвездий лучамиИ видят землю — свой прежний приют,В потомстве дальнем себя узнают.Порой мы чуем, не видя очами,Их близость в дни торжества иль невзгод:Их крыльев шелест у нас за плечамиНезримый нам возвещает приход.

На праздник Жизни и Смерти их сонмыК нам в гости сходят изведать, узнать,На нас почила ль небес благодать,Храним ли твердо праотчий закон мы,Победна ль в битвах Атлантская рать.Когда же вспыхнут лампады ночные,Так душам дорог наш мир, что иныеПриносят в жертву блаженство свое,Обет давая в оковы земныеСойти надолго, как в плен, на житье.

И любы душам блаженным паденьяС небес на землю: отрадно опятьГреховной плоти темницу принять,Чтоб жить под солнцем. Блаженны рожденьяВ святую полночь, когда мы блюдемЗавет сближенья родной АтлантидыС родным ей небом, пока ГеминидыВ созвездьи Двойней струятся дождем.Зачем же сердце печалить разлукой?Она на время — нам всё в том порукой!И духом веры, любви и надеждСветло овеян наш день поминальный,Напевы гимнов святых беспечальны,И ясен траур лазурных одежд.

Глава шестая

Свершив служенье, один я в моленнойМоих покоев укрылся и в нейМолился вновь об единстве вселенной,О мире в мире, о благословеннойСвободе духа, о счастьи людей:О счастьи гордых, слепых несчастных,Избравших в мире лишь тленную частьПлотских стремлений, чтоб в поисках страстныхЛишь призрак счастья у жизни украсть.

Молитва в праздник великий мирилаС печалью будней. И душу моюНадежды в высь увлекли, как ветрилаВ тумане моря уносят ладьюОт мрака в даль, где в счастливом краюЗаря сияет дневного светила.Для веры нашей так много путейК мирам блаженства от жизни юдольной…В раздумьи тихом, сегодня невольноС отрадой вспомнил я царских детей.

На них лежала двойного избраньяПечать от первых младенческих дней;На них сходились светил предвещанья,И с каждым годом сбывались полнейНа них приметы пророчеств, хранимыхВ писаньях древних и вещих жрецов:Спасенье мира я в думах любимыхСвязал с уделом детей-близнецов.И вновь их жребий старался прозреть яСегодня, в мыслях следя, как руслоИх жизни вьется. Спешат пятилетья —От их рожденья три срока прошло.

Я помню ночь Геминид. ОзаряяАтласа Остров от края до края,Огни горели полночных лампад,И с небом речь на таинственный ладВ тиши вела Атлантида родная,О чем-то, бывшем давно, вспоминая,О чем-то, вечно живом, говоря;Тогда-то, в полночь святого помина,Двух звезд паденье над кровлей царяЯ с храма видел; и наша долинаБыла наутро, как в праздник, светла:Царица двойни царю родила,На гордость сердцу отцовскому — сына,Очам на радость — красавицу дочь!Рожденья святы в заветную ночь!И небо явно, с пророческой силойВеликий жребий младенцам сулило.

Впервые, помню, увидел их я,Когда, по древним велениям веры,Пришел под вечер их первого дняДетей очистить курением серы.

В их спальне стены и стрельчатый сводПрозрачным камнем, обточенным гладко,Одеты были; и в камне украдкой,Как в сонной глади затихнувших вод,Луны улыбка мерцала загадкой,И, словно в песне таимый намек,Пугливо синий блуждал огонек.

Вдохнул ли месяц, как трепет истомы,В кристаллы отсвет синей, чем печаль?Иль, горных кладов хранители, гномыПечальный блеск заковали в хрустать?

Иль камни сами на мертвой вершинеВсегда холодных заоблачных кручНавек сроднились с кручиною синей,Впивая лунный ласкающий луч?

Никто не знает! Но силы волшебнойВ камнях таится могучая власть:Она разрушит беду и напастьИ скорбь и горе излечит целебно.

Малютки спали в кроватке двойнойПод легкой сеткой серебряной ткани,И ровный голос заботливой няниТвердил напев колыбельный родной,Запрет домашний от чары ночной:

Сгинь, ты, сходящий взглянуть на детей:Я глядеть на детей не позволю;Сгинь, ты, сходящий баюкать детей:Я баюкать детей не позволю;Сгинь, ты, сходящий тревожить детей:Я тревожить детей не позволю;Сгинь, ты, сходящий испортить детей:Я испортить детей не позволю;Сгинь, ты, сходящий похитить детей:Я похитить детей не позволю.

Простой и четкий, напев заговорныйЗвучал дремотно; и мерно-повторныйВозврат всё тех же бесхитростных слов,Как волн журчащих прилив благотворный,Баюкал сном безмятежным без снов;И мягко камни в тиши излучалиСиянье лунной неясной печали.

И я в тот вечер счастливого дняПодумать мог ли, что в эти мгновеньяНапев старухи, детей осеня,Хотел их, словно в бреду откровенья,Охранной силой сберечь от меня?..

Но нет! В ту пору над их колыбельюВесельем вещим душа старикаВо мне взыграла, как в бурю река.Постиг я духом, что с высшею цельюОгни двух жизней провидящий РокЗажег близ храма, у сердца Ацтлана,В семье верховной древнейшего клана,В святой и полный значения срок.

Я понял символ ночного виденьяДвух звезд падучих над кровлей дворца:Скатились звезды, как два близнеца,Из сфер блаженства в изгнанье паденья,Потухли вместе, сгорев без следа,Но жизнью новой зажглись для вхожденьяНа праздник Жизни и Смерти — сюда.Две смерти в небе, а здесь два рожденья, —Двойная завязь начал и концовВ явленьи миру детей-близнецов:Их путь начертан рукой Провиденья!

Обет спасенья чрез Деву нам дан;А с ней предсказан Вселенский Посланник,Глава народов, властитель всех стран.Он вступит к нам, как неведомый странник;Прославлен будет, творя чудеса,Врачуя души, целя телеса;Судьбу изменит Великий Избранник,Свершив один поворот колеса,И мир наш, смерти униженный данник,Свергая тлена греховного гнет,Его навеки царем наречет.

О, зовы веры! Как нужны душе вы!Вот отпрыск царский, в сопутствии девы,Дитя земли, человеческий сын,Грядый на царство. В нем властно и новоРодится к жизни Предвечное Слово,Да жизнь достигнет нетленных вершин!

И волей неба очам моим нынеДано увидеть Дитя, да узрюНа склоне лет в человеческом сынеЦаря Царей и бессмертья зарю.

Глава седьмая