«Вот это очень четко показывает, что это реальность преломилась во сне, — твердо сказала она себе. — Это не совпадение. Это просто случилось на самом деле с Алеком, а потом я увидела про это сон».
Да, брыкающийся, злой Каба вел себя совсем не так, как Алек. Но ситуация была до отвратительного похожа.
Саша встала, потому что вдруг не захотела смотреть, что будет дальше. Было страшно, как в самый первый раз, когда ей это приснилось.
На часах было глубоко за полночь. Она тихонько спустилась вниз, услышала, что на веранде кто-то есть: там негромко разговаривали и наигрывали на гитаре. По голосам показалось, что это были Степа, Пашка и Нина.
Саша не пошла к ним: не было настроения и не хотелось мерзнуть еще больше. Она подогрела на кухне кастрюльку с остатками глинтвейна, разбавила его соком и села у окна с кружкой.
Саша смотрела на свое мутное отражение в темном стекле: бледная, в ореоле спутанных светлых волос. Как призрак. Отражение не пугало — сколько раз она его видела, не сосчитать. Когда-то она очень любила засидеться с книжкой допоздна тут, на кухне. Читала, поглядывала в окно, корчила себе лица, воображая себя героиней из книг.
Но даже теплым воспоминаниям и сладкому пряному глинтвейну не удалось отодвинуть неприятные ощущения. Гренгавиум стоял на краю сознания темной громадой.
«Что же мне с этим делать? — подумала Саша. — Это предупреждение? Просто бред? Для чего я это вижу? Видят ли это остальные? Ну, кроме Ярослава. И Намарны… то есть Татьяны Алексеевны…»
Мысли все больше путались, и от позднего часа, и от вина.
Так ничего и не решив, но зато согревшись, Саша встала и пошла к себе.
В коридоре за кухней она едва не столкнулась с Ярославом. Он поймал ее за локоть, когда Саша, отшатнувшись, едва не оступилась.
— Простите, — пробормотала Саша, — я нечаянно.
Но не сдвинулась с места. «Почему не узнать все сейчас?» — вдруг подумала она.
— Расскажите, — негромко, но твердо сказала Саша. — Все, что вы там скрываете.
Ярослав опешил, и глядя на его растерянное лицо — кажется, первый раз она застала его настолько врасплох, — Саша даже развеселилась. Он прищурился, видимо, раздумывая, а Саша шагнула вперед, заставляя его невольно отступить. Брови она грозно насупила, чтобы показать самые серьезные намерения.
— Про что вы?
— А у вас так много секретов? — проворчала Саша. — Я про сны эти, и про то, что вы знаете о Гренгавиуме. Я не верю, что это сериал, я вообще ничего про него не нашла. А я умею искать.
— А, это, — вздохнул Ярослав.
Кажется, с облегчением.
— А что, еще что-то есть? — с любопытством спросила Саша.
— Нет, конечно, — с досадой отмахнулся Ярослав. — Я просто не мог понять, о чем вы.
Они помолчали, и Саша поняла, что говорить ему не хочется.
— Нет-нет, — сказала она. — Не вздумайте увиливать. То, что и вам знакомо название города и люди, это единственное гарантирует мое психическое здоровье. Не бывает такого, что сны настолько связные и реальные. Я здесь каждую ночь это вижу. Это ненормально.
Она шагнула еще вперед, и Ярослав уже уперся лопатками в стену. Пока Саша размышляла, не поставить ли руки в стену по бокам от него, чтоб не сбежал, и не будет ли это слишком наглым, Ярослав вдруг улыбнулся, мягко глядя на нее сверху вниз.
— Я сдаюсь, — сказал он. — Пока вы там ничего другого не придумали. Я прямо вижу, как у вас в голове рождаются зловещие планы.
— Неправда, — пробормотала Саша и отодвинулась. — Вообще простите, я, наверно, слишком много выпила. Но вы все равно расскажите, ладно? Не могу перестать об этом думать.
Ярослав развернул ее за плечи к кухне и легко подтолкнул.
— Расскажу, — пообещал он. — Но сначала чай. Я вас прямо опасаюсь в таком состоянии.
— Да ладно, — сказала польщенная Саша, — я не страшная.
На кухне он усадил ее за стол и включил чайник. Заварка уже закончилась, но в шкафу нашлась старая коробка с чайными пакетиками, и вскоре на кухне поплыл резкий запах химической черной смородины. Саша не любила ароматизаторы, но вот этот был слишком ностальгическим ароматом, как в детстве, когда эти чаи только-только появились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ярослав поставил кружки и сел на старое место у окна.
— Спрашивайте, — сказал он. — И… Саша, давайте на ты. Я что-то устал.
Саша помолчала, хлебнула чаю.
— Вы… ты знаешь, что у них случилось? — спросила она. — Что это за катастрофа, которая все поломала? Нет… не то хотела спросить. Почему это происходит? Почему я вижу эти сны? А ты тоже видишь?
— Да… и я тоже. Тут такое дело… Наши миры связаны. И мы — те, кто ближе всего к центру событий и к своим… отражениям, можем их видеть, — он досадливо поморщился. — Я неправильно сказал про отражения, но другого слова не придумаю. Это просто другие мы.
— Но раньше такого не происходило. Мне никогда ничего такого не снилось.
— Потому что раньше миры не были связаны, — сказал Ярослав. — Это сделал Гвейле, и произошло это относительно недавно. Ему надо было повлиять на ход времени. Вернуть прошлое.
— То есть как?..
Ярослав быстро взглянул на нее.
— Я объясню, попробую. Как сам понял. На самом деле, время нельзя повернуть вспять… то есть нельзя напрямую это делать. У них есть Маятник… ты его видела?
Саша кивнула.
— И есть сказка про мастера, который захотел построить Часы, которые измеряют все время на свете. В какую точку на карте ни ткни, чтобы на Часах нашлось время для нее.
Саша снова кивнула, вспомнив книжку-веер в руках Диэди. Жаль, она почти ничего не запомнила из того, что Диэди читал. Очень похоже было на эту сказку.
— И он построил их. Но в их мире немного другая физика. Гвейле полагает, что из-за пространственной бури, которые у них там иногда случаются, Часы… обернули вокруг себя саму материю мира. Поэтому части механизма видны в разных уголках планеты. Но это не Часы раздробились. Они по-прежнему едины, это пространство словно складками ткани оборачивает их, проходя насквозь.
— Линза маятника видна в доме, где живет Тайтелин, — тихо сказала Саша. — А верх от него — где-то на южных островах, она так вспоминала.
Эта головоломная картина захватила ее воображение, и глядя, как она хмурится, пытаясь себе все это представить, Ярослав улыбнулся.
— Что касается твоего первого вопроса, — продолжил он, — у них прошли сразу несколько серий крупных пространственных бурь. Были искажения пространства, землетрясения, смещения всякие. Электроника выходила из строя… но они бы справились.
— Если бы не система баланса, да? — спросила Саша. — Тайтелин ненавидит это, но у нее совсем нет воспоминаний, кроме каких-то совсем обрывочных или про Дом-с-маятником. Она как будто отрубила внутри себя память о прошлом.
Ярослав кивнул и ненадолго замолчал, рассеянно глядя в сторону.
— Да, — сказал он. — Система баланса — очень удобная и прогрессивная штука, но у нас такое, к счастью, невозможно. У нас не умеют так работать с пространством. Это система, которая внедряется в тело человека и автономно поддерживает его здоровье по определенной программе. Что-то вроде наноботов, завернутых в искажающее их размеры пространство.
— То есть совсем маленькие? Маленькие-премаленькие?
— Точно. Сначала это было дорого и престижно, потом развитие производства позволило удешевить систему. В развитых странах после достижения совершеннолетия каждый гражданин мог в рассрочку оплатить внедрение системы баланса базового уровня.
Тут Саша прервала его.
— Я поняла, — сказала она. — Вот от чего Тайтелин удивилась, когда увидела подменышей-подростков. И поэтому подменыши все взрослые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да, именно так, — Ярослав внимательно глядел на Сашу, а она кивала и не знала, смотреть в ответ или это неприлично? Но взгляд не отводила и делала вид, что так и надо. — Никто не знал, что пространственные бури такой силы, следующие друг за другом, способны сломать эту, казалось бы, пуленепробиваемую систему. Но так и случилось. Хуже всего, что здоровье их осталось невообразимо крепким. Пострадал только мозг — из-за ошибки системы баланса.