— Да я свою купил недорого, она же подержанная. — Бингстон, черт бы его побрал, просто аквариум с золотыми рыбками. Известия разносятся тут с ветром. Надо мне побыстрее отсюда сматываться. Скоро тут мне будет не менее опасно, чем в Нью-Йорке. В Нью-Йорке-то я хоть, по крайней мере, смогу разузнать что-то про «подсадного». А в Бингстоне я сам был подсадной уткой.
— Что касается меня, то я не шибко высокого мнения и о новых тачках, что сходят сегодня с конвейера в Детройте. Уж больно шикарные. Пустая трата денег.
— Пожалуй, — согласился я. Меня подмывало задать ему вопрос про Томаса, сославшись на прочитанную мной в газете статью. Но мне не хватило духу. Нью-йоркская полиция вполне могла уже вступить в контакт с полицией Бингстона, и мне меньше всего хотелось, чтобы этот ленивый полицейский вдруг мной заинтересовался.
— Надо думать, твою тачку скоро починят?
— Надеюсь… сэр. Я заказал запчасти, должны прислать авиапочтой. — я помахал ему, он кивнул, точно отпуская меня на все четыре стороны, и я уехал.
Я остановился перед булочной и через витрину увидел, как Френсис отдает хлеб покупателю — ее белый халатик приятно контрастировал с коричневой кожей. Когда покупатель вышел, я нажал на клаксон. Френсис помахала мне и что-то сказала пожилой белой кассирше, восседавшей на высоком табурете за кассовым аппаратом. Они немного подискутировали, после чего Френсис выбежала ко мне.
— Есть что-нибудь новенькое? Туи, я только на секунду.
— Ничего новенького, только то, что мне надо уехать из Бингстона.
— Почему?
— Что касается этого убийства, то я хожу по кругу, здесь ничего невозможно узнать. Бингстон для меня убежище ненадежное. Все в городе уже знают, что я здесь и даже что моя машина сломалась.
— И куда же ты поедешь?
— Обратно в Нью-Йорк, наверное. Я тут надумал кое-что — надо проверить там, на месте.
— Но тебя же ищут в Нью-Йорке. Туи, зачем тебе уезжать? А в городе о тебе все знают только потому, что ты приезжий. Если ты тут задержишься, устроишься на работу — под фамилией Джонс — о тебе скоро забудут. То есть ты не будешь выделяться на фоне остальных городских черных. Ты же сам сказал, что нью-йоркская полиция разыскивает какого-то неопределенного негра. А как только ты вольешься в местную общину, окажешься в полной безопасности. Они же не поедут искать какого-то негра в Бингстон!
— Увы, все не так. Я звонил сегодня приятелю в Нью-Йорк: там уже известно, что «какой-то негр» — что я. И со временем они наверняка выйдут на Бингстон, если уже не вышли. Ведь я приехал сюда с главной целью найти убийцу. А я только и узнал, что Томас был трудным подростком.
— Если полиции про тебя все известно, тогда твое возвращение в Нью-Йорк по меньшей мере… — Она резко отвернулась и энергично закивала головой белой кассирше, которая яростно колотила кулаком в окно. — Когда ты уезжаешь?
— Мне бы хотелось отправиться на ферму прямо сейчас, забрать «ягуар» и немедленно уехать.
— Туи, подожди по крайней мере, пока я не вернусь домой в половине шестого. Мы все обсудим. Ладно?
— Ладно.
— Скоро заедет Тим, и я спрошу у него про отца Томаса и про дядю. Мне надо бежать. Смотри: в магазине никого, а старуха себе уже кулак отбила. Увидимся дома через час.
Я поехал было к Дэвисам, но так нервничал, что там мне было не высидеть. Я свернул в ближайший переулок и поехал куда глаза глядят. Лучше всего избавиться от «ягуара», думал я. Надо забрать его с фермы и утопить в каком-нибудь болоте поблизости, чтобы добрейшее семейство дяди Джима не пострадало, если полиция меня схватит. Хотя утопить «ягуар» для меня все равно что получить разрыв сердца. В Нью-Йорке можно будет снять комнату в «цветном» квартале Бруклина или Бронкса — правда, денег у меня было уже в обрез, а точнее говоря, денег не останется вовсе, если я поеду в Нью-Йорк поездом. Может, мне удастся найти себе работу, поднакопить деньжат, чтобы не умереть с голоду в первую неделю-две. Пока я буду там искать «подсадного клоуна» да проверять босса Кей и девчонку-посудомойку из кафетерия. Эх, вот если продать «ягуар» — можно было бы не беспокоиться о финансах…
Я миновал проселок и замызганную белую вывеску на столбе: «БИЧ-РОУД». Притормозив, я развернулся и въехал на улицу. Некоторое время дорога бежала среди деревьев, но вот наконец показались новенькие одноэтажные коттеджи, а еще через две сотни ярдов старенькая хижина с новой крышей и остатками забора. Негритенок лет двенадцати сидел во дворе спиной ко мне. Я остановился и вошел во двор. Вдруг раздался странный кашель — звук был точь-в-точь такой, какой издает гаубица в момент выстрела. Я с замиранием сердца оглянулся и до того перепугался, что чуть не упал ничком на землю.
Мальчишка следил взглядом за длинной — не меньше фута — ракетой, которая с шипением пропарывала небо. Ракета взмыла вверх футов на двести, перевернулась и штопором упала вниз прямо к ногам мальчишки.
— Это что такое?
Он вскочил от неожиданности и повернулся ко мне. Подросток с невозмутимым лицом, в выношенном свитере, драных штанах и стоптанных башмаках.
— А вы что думаете? Это ракета! — Он тронул небольшую пластмассовую подставку. — А это пусковая установка для ракеты. Клево, да?
Дикая была картина: хибара, наверное, как была построена во времена Гражданской войны, так с тех пор и не перестраивалась, а на дворе перед ней запускали современную ракету.
Он открыл свой рюкзачок и показал мне белый порошок.
— Я кладу немного ядерного топлива в пусковую установку, добавляю воды и, когда реакция достигает апогея, произвожу пуск. Прислали вчера по почте. Пришлось выложить четыре доллара… Мистер, а вы здешний?
— Нет. Скажи, Мэми Гай на этой улице живет?
— Живет. Поезжайте прямо и увидите ее дом справа. Там на веревках белье развешано. — Он понизил голос. — Вы знаете моих родичей?
— Нет.
— Ну так вот, если встретите кого из них, про ракету ни звука. Я тайком работал, чтоб накопить денег для покупки этой ракеты. Но папка мне всыплет, если узнает. Когда-нибудь я построю большую и полечу на Луну.
— А что там такого особенного на Луне?
Он посмотрел на меня с отвращением, сел, повернувшись спиной, и пробурчал:
— Давайте топайте, мистер.
Я двинулся к машине. Через минуту опять раздался оглушительный кашель, и ракета по параболе взмыла высоко вверх. Она упала в сотне ярдов от мальчишки и застряла в листве высокого дерева. Мальчишка подбежал к дереву и стал швырять в ракету камни.
— Ты бы лучше слазил за ней! — крикнул я.
— Это папина новая груша. Еще сломаю — тогда он мне точно всыплет. Мама придет домой через полчаса. Надо поскорее достать ее.
Я подошел к груше. Дерево было высотой в добрых десять футов, а ствол толщиной в три дюйма. Я схватился за ствол и сильно потряс. Ракета слетела на ветку пониже. Я снова тряхнул ствол, но ракета не сдвинулась.
— Ты сколько весишь?
— Шестьдесят три фунта.
— Если я тебя подниму, сможешь удержать равновесие?
— Еще бы!
— Ну тогда держись, а не то упадешь и сломаешь шею и мне и себе. — Я присел, обхватил его за талию и набрал полные легкие воздуха, точно собираясь толкнуть штангу. Я приподнял мальчишку на высоту груди, а потом еще выше и вытянул руки. Он потянулся к ракете и выбил ее из ветвей. Я осторожно, в два приема, опустил его на землю.
— Э, да вы силач, мистер!
— В следующий раз запускай ее в открытом поле, — ответил я, отряхиваясь и отирая пот с лица.
Он пошел за мной к «шевви» и, когда я выезжал на дорогу, спросил:
— Как вас зовут?
— Капитан Немо! — крикнул я, не в силах сдержать улыбку. Большая сенсация: нью-йоркский убийца задержан в момент сшибания ядерной ракеты с грушевого дерева.
Дом Мэми Гай оказался недалеко — точная копия хибары, где жил юный ракетостроитель, только побольше размером и поприличнее на вид. Весь двор исчертили бельевые веревки и кое-где висели белые простыни и хлопали на ветру, точно паруса.
На пороге показалась худощавая негритянка. Волосы ее были нечесаные, лицо в испарине. На вид ей можно было дать тридцатник или сорок пять, Лицо усталое, измученное.
— Меня зовут Джонс. Миссис Симпсон сказала, что вы знали Обжору Томаса, — сообщил я и изложил ей свою байку про журналиста, пишущего криминальный репортаж.
— Мне вам нечего сказать. Я уже все рассказала людям с телевидения и у меня нет времени на пустопорожнюю болтовню. Да и не люблю я ворошить чужое грязное белье. — Она захлопнула дверь.
Ну, по крайней мере, ей не было известно, что я остановился у Дэвисов и что у меня сломался «ягуар».
— Миссис Гай, я не работаю на телевидении. Я просто хочу задать вам несколько вопросов.
— Спросите, у кого есть время на болтовню. Мне надо работать.