Я достал трубку и закурил.
— А сами вы не видели Томаса, не искали его?
Он покачал головой.
— Если бы я его в тот день увидел, наверное, убил бы. Я даже ходил с обрезком железной трубы в кармане — хотел прошибить ему башку. Но у меня и времени не было на поиски. Я ухаживал за больной Мэй. Год спустя, уже в армии, я попытался его разыскать: куда бы я ни приезжал, везде искал, но так и не встретил.
— А что бы вы сделали тогда, если бы нашли его?
Он нервно затеребил волосы.
— Не знаю. Тогда, хотя я посылал ей деньги, Мэй уже занималась этим делом в открытую. К тому времени, наверное, я понял, что он ни в чем не виноват. Он, как и Мэй, попал в ловушку — так уж сложились обстоятельства. Хотя, конечно, напрасно он ее избил. Этого я ему никогда не прощу.
— Может, он по-своему любил Мэй и просто потерял голову, — вдруг сказала Френсис.
— Может быть. Но я не переношу насилия, чем бы оно ни объяснялось. — Тим вытащил пачку сигарет и предложил Френсис. Та отказалась, а он закурил, глубоко, почти яростно затягиваясь.
Мы помолчали, потом Тим спросил:
— Ну что, мистер Джонс, теперь вы получили представление о Томасе?
— Да, весьма ясное.
— Странно, о людях всегда какие-то такие случайные вещи запоминаются… Вот, скажем, Боб всегда осознавал свою необразованность. Когда с нами жил наш дядя, Боб только и твердил, как ему хочется обучиться какому-то ремеслу, стать специалистом. А потом, когда у него завелись деньги, то есть я хочу сказать, когда Мэй могла бы оплатить его учебу в ремесленном училище, он даже об этом и не вспомнил.
— В этом мире ничтожеств все мы мечтаем что-то собой представлять, — пробормотал я, подумав, что у Обжоры Томаса незадолго до смерти вдруг опять пробудилось желание овладеть ремеслом.
— Что ты говоришь? — переспросила Френсис.
— Да цитирую как бы остроумную мысль одного как бы остроумца из… Чикаго. — Я повернулся к Тиму. — У Томаса были братья или сестры?.
— Нет.
— А в Бингстоне никогда не работала учительница английского языка по имени Барбара? Такая увядшая женщина лет тридцати пяти — сорока?
— Никогда о такой не слыхал. Кстати, у нас в школе, сколько я себя помню, английский преподает мистер Краус.
— Томас не был «голубым»?
— Как-как?
— Ну, знаете, педерастом.
— Нет. Вот уж чего бы никогда о нем не подумал.
— Томас исчез из города шесть лет назад. За это время кто-нибудь из горожан виделся с ним, имел о нем какие-то сведения?
— Нет, думаю, если бы кто-то что-то о нем узнал, сразу сообщил бы в полицию. У нас многие очень возмущались, узнав о том, что он избил Мэй, и многие до сих пор считают, что это из-за него вся ее жизнь пошла наперекосяк.
— Так, ну а, допустим, кто-то из бывших поклонников Мэй мог бы найти Томаса и отомстить таким образом?
— Насколько я знаю, все они годами не выезжали из Бингстона, у них тут семьи. Пожалуй, больше я вам ничего не могу сказать.
— Ладно. Как думаете, не стоит ли мне повидаться с вашей сестрой?
— Она тут же позовет полицию. Теперь у нее есть единственное средство завоевать уважение местной публики — это бравировать враждебным отношением к неграм.
— Понятно. Еще один вопрос. Когда сюда приехали представители телекомпании и начали брать интервью, снимать, в городе, наверное, опять вспомнили про Томаса?
— Это точно, болтовни много было, — свирепо ответил он. — И до сих пор никак уняться не могут.
Все только и мечтают увидеть себя на телеэкране. И были рады дать им интервью за деньги, за иудины сребреники.
— Почему вы вернулись сюда после армии?
Он состроил удивленную мину.
— Почему же не вернуться? Это мой родной город. А если что с Мэй случится? Мне надо быть с ней рядом — вдруг ей понадобится моя помощь. Она же моя сестра.
Больше я ничего не мог придумать, что бы у него спросить, а его рассказ не добавил ничего существенного к тому, что я уже и так знал. Он завел двигатель своего пикапчика.
— Ну, надеюсь, я вам хоть немного помог, мистер Джонс, уж не знаю чем. Мне на работу пора.
Мы пожали друг другу руки, и он укатил. Поравнявшись с деревьями у края поля, он остановил пикап и позвал Френсис. Та подъехала к нему поближе, вышла из машины, и они стали о чем-то перешептываться, после чего Тим уехал.
Френсис забралась обратно в «шевроле» и, опережая мой вопрос, сказала:
— Он спрашивал, не полицейский ли ты. Я ответила, что нет.
Она подождала, пока пикап Тима Расселла скроется из виду, и только после этого сняла с тормоза. Я понял, что они и раньше уже встречались вот так, тайком на этом поле.
— А у Тима есть еще братья или какие-то родственники в Бингстоне или где-то еще?
— Нет. Кроме дяди, никого, да и того я смутно помню, такой сутулый старик. Вряд ли Тим виделся с ним с тех пор, как тот от них уехал.
— А ты не могла бы встретиться с Тимом еще раз и спросить у него адрес этого дяди, его полное имя?
— Я спрошу. А ты думаешь, это мог сделать его дядя?
— Милая моя, я ничего не думаю. Я как медведь зимой — бреду, сам не знаю куда и зачем. Скажи, а ты видишься с Тимом, ну… каждый день?
— Да, я же говорила тебе — у него здесь небольшой гараж.
— Ты уверена, что он никуда не уезжал из Бингстона дня три назад?
Она оторвала взгляд от дороги и строго посмотрела на меня:
— Он не убийца, Туи. И я знаю, что oft все время был в городе. Он каждый вечер после работы заезжает к нам в булочную купить хлеба и пирогов… Ох, мне пора в булочную. Что ты будешь делать?
— Не знаю. — Я понятия не имел, в какую сторону сделать очередной шаг. Я просто стоял столбом, а время неслось мимо, убывая, убывая…
— Хочешь, я скажусь больной и помогу тебе, если надо.
— Спасибо, но лучше ты иди на работу, а я поеду домой, пораскину там мозгами в одиночестве. Тим сейчас видится с Мэй?
— Очень редко. Когда Тим вернулся из армии, он просил ее бросить свое… занятие, переехать отсюда куда-нибудь и начать вместе с ним жизнь заново. Он накопил тысячу долларов и считал, что сможет где угодно купить собственный гаражик. Мэй только подняла его на смех. Она предложила купить ему бензоколонку за десять тысяч. Вот из-за этого они и повздорили всерьез.
Она притормозила перед небольшим побеленным двухэтажным зданием с жилой квартирой над булочной. Всю стену на первом этаже занимало большое окно-витрина. Сразу было видно, что хозяева дома поддерживают идеальную чистоту. Когда Френсис вышла из машины, я пересел за руль и сразу ощутил оставшееся после нее тепло на сиденье.
— Увидимся за ужином? — спросила она.
— Да. Послушай, когда будешь говорить с Тимом, спроси у него про отца Томаса. Похоже, что Томас был безотцовщиной, но все же попытайся выяснить, не знает ли Тим, кто был его отец, где жил, и как он думает — не мог ли Томас встретить своего отца когда-нибудь…
— Я-то спрошу, но уверяю тебя, что Обжора не знал своего отца. Что еще?
— Да… Спасибо, что потратила на меня свой обеденный перерыв.
Френсис улыбнулась, помахала и пошла в магазин. Я отправился к дому Дэвисов, свернул на аллею и остановился на заднем дворе. Старая хозяйка показалась в окне, откинула занавеску и, увидев меня, махнула. Я приподнял шляпу, приветствуя ре, потом вытащил из кармана досье на Томаса и снова перелистал его. Вкупе с дополнительными сведениями, полученными мной в Бингстоне, получался огромный круглый нуль. Как профессиональный детектив, я тоже оказался полным нулем. Я тупо смотрел в бумаги, неосознанно стараясь подражать сыщикам из кинофильмов. Ни тени намека, не говоря уж о ниточке версии. Боже, если бы все это происходило в кино!
Так, если только убийство Томаса не из разряда бессмысленных, беспричинных убийств, какой-то мотив должен же быть, и этот мотив скрыто присутствует где-то вот в этих бумажках. Томас преспокойно разгуливал себе целых шесть лет, и его убили, как только телевизионщики заинтересовались его делом, значит… Что значит? Я не исключал, что Томас мог вляпаться в какую-то историю и в Нью-Йорке. Мог, скажем, поссориться со своей девчонкой — и она его тюкнула. Да только как она узнала про Кей, про меня? Олли сказал, что мне звонила девушка — может быть, она? Вот только его посудомойка мало походила на убийцу. Точно я знаю, как должен выглядеть убийца… Предположим, Томас привел ее к себе в комнату, попытался завалить в койку, а она схватила клещи и… Но это предположение никак не отвечало на вопрос, каким образом Мери Бернс узнала про Кей и про меня. Я стал думать о Кей. Я подозревал, что вся эта затея с телепередачей могла быть просто блефом, выдумкой… Кей платила мне из своего кармана, и я ведь наверняка не знал, точно ли она работает на «Сентрал» или вообще на телевидении. Хотя нет, телепередача точно не выдумка — сюда же приезжала съемочная группа, они опрашивали местных жителей…