Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

Видите он такой синтетический очень мыслитель, Гоббс. Я специально это подчеркиваю, чтобы вы это почувствовали.

Так вот, значит, сначала, надо проанализировать вещь — выделить компоненты, найти их форму, как сказал бы Бэкон. А Гоббс просто говорит: найти их причины, этих качеств.

Потом мы запускаем синтез, синтетический метод. Начинаем полученные нами законы объединять друг с другом, соединять их и уже конкретизировать наше познание: переходить от логики качеств к логике вещей. К законам порождения цельных объектов, конструированию их. Тут могут пригодиться и силлогизмы. Силлогизм для Гоббса — это образчик синтетического рассуждения, и квинтэссенция синтетического метода. Обратите на это внимание, потому что потом в европейской традиции сложится совсем другое понимание природы силлогистики. Скажем для Канта, а это потом подхвачено было и аналитиками современными, а сейчас вообще общее место. Так вот для Канта силлогистика — это пример аналитического знания: когда выводы представляют из себя то, что уже содержалось в посылках. Вывод силлогизмов не содержит никакого прибавления знания по сравнению с теми посылками, из которых он получен.

По Гоббсу же. А синтетическое знание, по Канту подразумевает некое прибавление, наращивание информации, а не просто повторение того, что мы уже знаем под другими именами.

А для Гоббса синтетический метод имеет там место, где какое‑то плюсование происходит, сложение. Вот как он себе это представляет? Вообще процесс мышления он из операций сложения и вычитания пытался сконструировать — это грубое такое решение, но впечатляющее. Он вообще грубоватый мыслитель, но производящий определенный эффект на читателя своею какой‑то мощью. Эфемерно он или реально, но такое представление возникает. Так вот. Что такое вычитание в мышлении — это создание абстрактных понятий, скажем, хотя в чистом виде абстрактные понятия Гоббс не признает — он номиналист, но общих имен, в любом случае какое‑то абстрагирование возможно. Ну а сложение: вот есть две посылки, — сложили их друг с другом — получили вывод. Есть бо7льшая посылка, ме77ньшая посылка, — вывод это результат этой суммы. Там где сложение, там есть синтез, это просто одно и тоже — синтез и сложение. Поэтому силлогистика пример синтетических приемов и методик познания.

Вообще надо сказать, что Гоббс, я упомянул сейчас о его номинализме, об этом часто говорят, но связано даже это не с тем, что он номиналист, как таковой, что много об этом писал, а с тем, что он действительно не мало внимания уделял проблеме имен и именования. Это наследство уже оккамовское, безусловно. В этом он не похож на ранних философов Нового Времени, но похож на более зрелых. Потому что потом о языке опять стали очень много рассуждать. Для Декарта и для Бэкона характерно негативное отношение к языку, для них язык- помеха. Декарт вообще почти никогда и нигде о языке не рассуждает. А Бэкон, вы помните, язык связывает только вот с идолами и сетует по поводу трудностей познания, составления такого точного языка, не более того.

Вот Гоббс, наоборот, он пытается въедливо проанализировать то, как функционирует язык, по каким законам. Каким образом он дает сбои в своем действии. И в этом он очень похож на Оккама.

Да есть и конкретные аспекты влияния в этом плане, сейчас я об этом скажу.

Гоббс дает большую, объемную классификацию имен. Ну, понятно, есть имена единичные и общие. Единичные имена — это те, которые обозначают индивидуальные объекты. Общие имена — те, которые обозначают классы объектов. Почему я подчеркиваю это, еще раз хочу сказать, что никаких общих концептов, понятий в уме, Гоббс не признает. Он считает, что невозможно себе представить «человека вообще», скажем. Нет такого, во — первых, самого «человека вообще» нигде не существует. Во — вторых, даже представить себе мы его не можем. Мы всегда представляем конкретного человека, какого‑то. Вот я говорю: «человек». У вас возникает в сознании образ. Но не образ «вообще» человека, потому что «вообще человека» представить себе нельзя. Как вы себе представите «человека вообще», если кто‑то будет упорствовать, что он может представить «человека вообще»: какого мужского или женского пола этот человек вообще?

— Адам Кадмон. Это некий образ, который не имеет референта.

Ну, тем не менее, образ есть?

— Ну, да…

Ну, вот какой он?

— И довольно ясный, но не отчетливый.

Ну, хороший ответ, конечно, на счет вот ясности. Но, поскольку он все- таки ясный, то можно наверно говорить, что вот вы связываете с представлением о «человеке вообще» контуры какие‑то, вот телесные. Вот можете сказать, что какая‑то фигура рисуется, но вот какая мужская или женская? Пусть и неотчетливо.

— Мужская.

Ну, а женщина — не человек, женщина разве не человек? Человек. Значит, этот образ должен включать в себя и женские и мужские черты. Но если у него и женские и мужские, то это получается гермафродит какой‑то. Значит не точное опять‑таки понятие человека, потому что люди не бывают гермафродитами в строгом смысле слова. Верно? А если вы скажете, что это вообще и не женщина и не мужчина, тогда получается, что вы мыслите что‑то бесполое — это тоже не соответствует. Поэтому. потом какой он мыслится вами — маленький или взрослый, темнокожий или белокожий? Словом, это понятие абсурдно — нельзя себе представить человека вообще. На этом и играет Гоббс, говоря, что таких концептов не существует. Есть только общее имя, а оно функционирует по определенным правилам. Вот эти правила функционирования общего имени мы и смешиваем с общим понятием человека. Это не одно и тоже.

— Все англичане были номиналистами?

Ну, Оккам, который здесь выступает как предтеча рассуждений Гоббса по этому вопросу, в действительности не был номиналистом, хоть его и называют таковым. Напоминаю вам, в чем различие номинализма, концептуализма и реализма. Тут несколько более сложная схема, чем иногда это может показаться. Есть проблема «общего», да. Общее, где может существовать? Оно может существовать

а) само по себе, в качестве платоновских идей, — первый вариант;

б) оно может существовать в качестве мыслей бога, в уме

божественном, — второй момент;

в) третий момент, третья возможность — оно может существовать в вещах, как их сущность или природа;

г) четвертый вариант — он может существовать в уме;

д) и пятый вариант — оно может существовать только в виде общих терминов.

Вот вся гамма возможностей этого вопроса. Но естественно можно говорить, что «и там и там и там», или «не там, и не там, но вот там и там» и масса всяких вот таких.

— А в уме и в общих терминах это ни одно и то же?

Ни одно и тоже. В уме оно может существовать и как термины и как концепт, то есть как само общее понятие, как бы зримый образ человека вообще, дерева вообще, вот что имеется в виду.

— А понятие нужно обязательно сопрягать с образом? Я не представляю человека детально, но у меня есть о нем понятие, оно мне кажется удовлетворительным, но оно не четкое, образ не четкий. И вот Майоров, например, говорил, что мы не можем представить идеальную окружность, абсолютно идеальную — это же не фотография. Это какой‑то образ, он не должен быть совершенно идеальным сам по себе.

Этот вопрос действительно сопряжен с массой двусмысленностей и даже многосмысленностей, если хотите, экивоки здесь постоянно присутствуют. Все дело в том, что надо четко определить, о чем мы говорим. И я уверен, что большая часть споров на этот счет была, безусловно же, спором о словах. Просто надо уточнить, под общим понятием, под каким концептом мы имеем в виду нечто, некое образование мыслительное, аналогичное по своей созерцательной природе, как и образам конкретных вещей. Сторонники концептуализма настаивают на том, что среди образов, мыслей, которые у нас есть, существует не только мысли конкретные о вещах, но и мысли об общем. И эти мысли находятся в одной плоскости, т. е. они имеют одинаковую природу. Различаются содержанием, эти мысли, эти интеллектуальные перцепции, но природа у них такая же.

Но, тут может же быть и другой вариант. Можно сказать, что да, у нас есть общие термины, общие понятия, но они вовсе не тождественны по своей природе другим образам, другим образам, образам единичных вещей, а представляют из себя какие‑то правила словоупотребления или какие‑то диспозиции в нашей души, — здесь могут быть разные ответы. Но только не что‑то тождественное по своей природе с образами конкретных вещей. И тогда вы можете говорить: да, у меня есть общее понятие. И при этом оставаться номиналистом, хочу подчеркнуть, вот в чем дело. Потому что вы будете отрицать сходства этих образов, этих общих понятий, сходство отрицать природы общего, общих понятий с природой идей индивидуальных вещей. Вот в чем дело.