Расскажи мне, как у него дела.
Часть II
Осень
Глава 1
Первое, что встречает Эмили по возвращении на виллу «Серена», – огромная куча булыжников и земли на подъездной дорожке. Вилла «Серена» расположена на вершине холма, в двух километрах от Монте-Альбано по насыпной дороге. Она вспоминает, как они с Полом впервые читали, как проехать к ней: «После выезда из Монте-Альбано поверните на Сансеполькро. Примерно через два километра вы проедете храм Санта-Мария-делла-Монтанья. Сверните налево между ним и итальянскими соснами и езжайте вверх по неровной дороге со знаком “Опасность падения камней”. Следуйте до конца дороги, вилла на вершине холма».
«Сверните налево между монастырем и итальянскими соснами» было их любимой фразой все лето.
Сейчас дорога заблокирована кучей земли и камней. Обвал? Но выглядит слишком аккуратно. Рядом с дорогой появились две аккуратно выкопанные траншеи, одна даже прикрыта брезентом. Эмили останавливает серую «альфу» и беспомощно смотрит на все это. Чарли просыпается и начинает плакать.
Машина была единственным, с чем повезло за це-лый день. Прибыв в крошечный аэропорт Форли, они обнаружили, что в этом районе была всеобщая забастовка, что значило – никаких такси, автобусов или поездов. Эмили стояла там минут десять, окруженная сумками, думая, что же теперь, черт возьми, делать. Мужчина, который мог бы сыграть Горбуна из Нотр-Дама даже без грима, неуклюже подошел к ним и предложил подвезти. Эмили нервно отказалась. Чарли ныл, Пэрис в наушниках отказывалась контактировать с внешним миром, Сиена проверяла сообщения. Пока Эмили рылась в сумке в поисках номера Олимпии (последнего средства в безвыходной ситуации), ее пальцы схватили что-то холодное и твердое на ощупь. Она вытянула это наружу, и ей подмигнул логотип «Альфа Ромео». Запасные ключи Пола! Она совершенно забыла про «альфу», оставленную ждать возвращения Пола, словно боевой конь без всадника. Эмили искренне вскрикнула от счастья.
– Идем, народ! Мы поедем домой с шиком.
В роскоши салона «альфы», обдуваемого кондиционером, они все немного развеселились. Сиена, зацикленная на мысли о том, что снова увидит Джанкарло («Почему он не встретил нас в аэропорту?»), была на грани истерики. Чарли вопил «Е-е-е!», когда они вылетели на автостраду. Даже Пэрис, которая была пугающе замкнутой с момента отъезда из Англии, пришла в себя настолько, что кричала «Мечтай, сосунок!» каждой машине, которой не удавалось их обогнать.
Но теперь, кажется, удача оставила их прежде, чем они дошли до входной двери.
– Почему мы остановились? – спрашивает Сиена, начиная злиться. Эмили молча показывает рукой на гору земли. – Что это?
– Я не знаю.
– Может быть, случилось землетрясение? – предполагает Пэрис, голос которой звучит бодрее, чем за весь день. Чарли начинает плакать всерьез.
Желая сбежать от них хотя бы на минуту, Эмили вылезает из машины. После кондиционера жар окутывает ее словно одеяло. На улице тяжелый, душный, безветренный день, небо белое, деревья не шелохнутся. Эмили смотрит на груду красноватой земли, и ей трудно дышать. Что это здесь делает? Приехали рабочие и перекрыли подачу воды? Теперь придется потратить миллионы, чтобы все восстановить? Она слышала, что такое бывает. Что ждет ее за углом? Может, вилла «Серена» исчезла в еще большей дыре?
– Я думаю, мы можем пройтись пешком, – произносит голос Сиены у ее уха. Эмили вздыхает:
– Думаю, да.
Взяв только маленькую сумку с туалетными принадлежностями и всем необходимым для Чарли, Эмили собирает детей, чтобы вместе подняться вверх по холму. Медленно, неохотно они плетутся за ней: Чарли – тихо плача себе под нос, Пэрис – с усталым терпением мученицы, Сиена – все еще дрожа от радости (возможно, он будет ждать у дома).
Подъем мимо серебристых оливковых деревьев и виноградных лоз Романо, ряд за рядом, кажется бесконечным. Хотя уже давно за шесть, солнце неумолимо палит с молочно-белого неба; даже птицы и насекомые замерли. Кажется, что спустя целые часы они проходят мимо заброшенного колодца и первых фиговых деревьев, и показывается вилла, все еще на своем месте, сверкающая на солнце терракотовыми стенами.
Дети бегут в тень террасы, а Эмили стоит минуту с впивающейся в плечо сумкой и мыслью: это дом? Рада ли я вернуться?
– Зачем ты возвращаешься? – спросила ее Петра.
– Мы там живем. Это мой единственный актив, – ответила Эмили, цитируя Дермота. За день до отъезда она встретилась со своим адвокатом, Джейн, которая подтвердила, что Пол подал на развод, сославшись на «непримиримые разногласия». «Он не будет оспаривать опеку, – сказала Джейн доброжелательно, – но считает, что медиация[70] бесполезна». «Компромисс, – мрачно подумала Эмили, вспоминая выселенных жильцов, – никогда не был сильной стороной Пола».
– Так продай дом и купи другой, в Брайтоне, – посоветовала Петра. – Он, должно быть, стоит как ядерная бомба.
– Но мы теперь живем в Италии. Мы переехали. Детям нравится.
– Пэрис – нет.
– Вообще-то да, – огрызается Эмили; ее уже начинало тошнить от пристрастного отношения Петры к Пэрис. – Она больше выступает.
Когда она сказала детям, что они едут обратно в Тоскану, Пэрис разразилась слезами:
– Ой, пожалуйста, разреши мне остаться с Петрой. Я могу ходить в школу в Брайтоне. Здесь есть хорошая общеобразовательная в Хоуве. Пожалуйста!
– Разумеется, нет, – сказала Эмили, полная чувства вины и ревности. – Твое место с семьей.
Теперь Эмили стоит, смотрит на тосканский дом своей мечты и думает: «А что мы здесь делаем?»
Издалека слышится слабый раскат грома.
– Давайте, – говорит она, – пойдем в дом.
В доме Эмили делает тосты с пастой Marmite. По пути она зашла в КООП, но Marmite привезла из Англии. В своей черно-желтой обертке паста выглядит столь же британской, как Beefeater[71], и такой же неуместной в тосканской кухне с деревянными балками и каменным полом. Подкрепившийся тостами Чарли воодушевляется и отправляется искать свои машинки. Сиена выскальзывает из кухни, чтобы почитать сообщения без посторонних. Остается только Пэрис, задумчиво крошащая свой тост на мельчайшие частицы.
– Пэрис, – внезапно говорит Эмили, – ты правда здесь все ненавидишь?
Пэрис, удивленная, поднимает голову. Ее лицо кажется странно пустым, словно она специально стерла с него все эмоции. Широко посаженные голубые глаза невинно смотрят на Эмили. В детстве Пэрис, худышка с тонкими каштановыми волосами, зачастую выглядела комично рядом с Сиеной, хорошенькой блондинкой словно с глянцевой обложки; но теперь Эмили понимает, что у нее своя красота. Белая, почти прозрачная кожа (не тронутая тосканским или брайтонским солнцем), короткие темные волосы, эти завораживающие глаза, обрамленные черными ресницами. Она похожа на переодетую шекспировскую героиню, может, Виолу или Розалинду. Из тех, что никогда