выглядывая с водительского кресла.
– Он работает, – быстро отвечает Сиена. – Ты же знаешь.
– Да, но… – Чарли выпячивает нижнюю губу в попытке заставить ее понять. – Где он? Почему он не с нами?
– Это сложно, – говорит Сиена. С того кошмарного дня, когда папа внезапно появился в Италии и сказал, что они с мамой всегда будут их любить, но больше не будут жить вместе, у нее возникло ужасное чувство, что она никогда не увидит его. Конечно, люди постоянно разводятся. Она знает об этом. Она не собирается впадать в истерику, как Пэрис. Просто она не осознавала, насколько странным будет это чувство. Она привыкла, что папа в отъезде, но в этот раз все по-другому, словно он действительно бросил их и даже не является больше частью семьи. Мама говорит: «Вы скоро с ним увидитесь», но всем понятно, что она не знает когда.
Она поворачивается к Чарли. Что она может ему сказать? Как его подбодрить, если она сама не знает ответов?
– Ты скоро увидишься с ним, – говорит она наконец. – Я обещаю.
Но Чарли уже занялся гудком и, кажется, даже не услышал ее.
Пэрис и Джейк катаются на «Вальцере». Как только вам кажется, что он не может крутиться быстрее, появляется мальчик в татуировках и раскручивает его сильнее, так быстро, что голова вжимается в мягкую спинку и перехватывает дыхание.
– Быстрее! Быстрее! – кричит Пэрис, хотя на самом деле уже хочет, чтобы все остановилось.
– Быстрее! – кричит Джейк. Ему все это ненавистно, но он скорее умрет, чем признается Пэрис.
Петра наслаждается редкими минутами покоя. Ей продолжает казаться, что Гарри зовет ее. Его голос, низкий, но пронзительный, словно отпечатался в мозговых импульсах. Она заставляет себя лежать дальше. С ним все будет в порядке, он с Сиеной. Она очень способная, гораздо способнее, чем она сама в шестнадцать лет. Петра вспоминает себя в шестнадцать, одетую в черное, читающую «Жестяной барабан»[63]. Она бы никогда не стала присматривать за чужими детьми, но, с другой стороны, никто и не собирался ее об этом просить. Соседи считали ее странной, а из родственников поблизости никто не жил.
Они с мамой жили вдвоем. Петра усмехается, вспоминая, какими разными они были: ее строгая и правильная мама и она со своей любовью к эпатажу. Может, это досталось ей от отца, который умер, когда ей было шесть? Ее мать очень мало о нем рассказывала; он служил в армии и погиб в Северной Ирландии. Петра всегда думала, что он, должно быть, был мерзавцем, просто потому, что был солдатом, но иногда ей кажется, что она помнит, как кто-то мягким шотландским голосом читал ей вслух. Это был ее отец? Что он читал? «Винни-Пуха», – думает она; у нее сохранилось расплывчатое воспоминание о том, как он изображал Иа. Слыша в голове его милый хмурый голос, она улыбается и закрывает глаза.
Эмили уходит прочь от «Витторио», по щекам текут слезы. «Возьми себя в руки», – твердо говорит она себе. Она заходит в кафе, покупает булочку и воду. Ест на Фитцрой-сквер, наблюдая, как голуби окружают туристов, достаточно глупых, чтобы их кормить.
Почему она плачет? Ну, она плачет потому, что ее брак распался, у нее нет ни копейки, а Пол живет с какой-то шлюхой по имени Фиона. «Этого что, мало?» – спрашивает она себя, выбрасывая остатки булочки в переполненную урну. Голуби мгновенно бросают туристов и собираются вокруг ее ног, ругаясь и толкаясь. Они напоминают ее детей. Но все же она знает, что слезы эти не только из-за Пола. Они еще и из-за Майкла, из-за «Витторио», из-за Джины. Из-за ее утраченной молодости.
Сиена возвращается с пляжа и тянет Чарли за руку. Детям жарко, и они устали, ноют из-за ходьбы, жалуются, что болят ноги. Кожу на плечах Сиены стянуло от солнечных ожогов, а ноги болят в новых, расшитых бисером шлепанцах. Но есть что-то приятное, что-то традиционное в этом нытье, в том, как тащишься домой после целого дня на солнце. В Италии люди не тащатся. Они сидят дома в дневную жару и выходят, свежие и отдохнувшие, по вечерам. Сиена знает, что к вечеру у нее заболят плечи и она будет мечтать о прохладной ванне и ночи райского британского телевидения.
– Давай, Чарли, – уговаривает она. – Мы почти на месте.
– Понеси меня, – ноет Чарли. – Я хочу к мамочке.
– Я расскажу тебе историю, – говорит Сиена, усиленно соображая. Чарли молчит, выпятив нижнюю губу, и ждет, пока она что-нибудь придумает.
– Жил однажды мальчик по имени Чарли.
– И Гарри, – неожиданно говорит Гарри. Он идет с Пэрис, и Сиена не заметила, что он слушает.
– И Гарри, – соглашается она. – И Джейк, – добавляет Сиена для большей убедительности. – Однажды они пошли на пляж и нашли волшебный камень. Сначала они не знали, что он волшебный, но, когда вынесли его на свет, он начал мерцать и светиться. Чарли потер камень и услышал тоненький голосок, который сказал: «Киньте меня обратно в море, и я исполню три ваших желания…»
Ее голос, медленный и ритмичный, ведет их по ступенькам с пляжа, через разрозненную толпу, к дому.
– Так что я стою там, просто глядя на ресторан. Я читаю меню, словно это любовное письмо. Я, должно быть, с ума схожу. – Эмили делает глоток вина и отправляет в рот особый жареный рис. Они с Петрой сидят в подвальной кухне, с китайской едой. Дети наверху смотрят «Скуби Ду» (один из немногих дисков, который, кажется, удовлетворяет запросы всех возрастных групп). Гарри, который обычно воет, чтобы включили «Паровозик Томас», радостно сидит на коленках у Пэрис и пародирует Скуби. Чарли почти спит, зажатый между Сиеной и Джейком на диване.
– Ты не сходишь с ума, – успокаивает Петра, наполняя ее бокал (но не ее тарелку, замечает Эмили). – Это соблазн прошлого. Оно всех нас догоняет. Ты хочешь вернуться в то время, когда была счастлива.
– И молода, – мрачно отвечает Эмили, делая еще глоток. Она понимает, что немного пьяна. – Иногда я просто не выношу, что я больше не молодая. Почему никто не сказал, что, когда нам будет сорок, мы будем чувствовать себя точно так же, как и в восемнадцать?
– Мы бы им не поверили, – говорит Петра. – Я думала, что, когда мне будет сорок, я уже вроде как… определюсь со всем. Ну, знаешь, привыкну сидеть дома, жить скучной жизнью, никогда больше не влюбляясь. Но в глубине души я до сих пор думаю, что со мной еще будут случаться захватывающие вещи.
– Вполне