забрал ее из мира родителей в другое, но роскошное существование. Она в красках помнит, как пыталась описать Джину своей маме, а та просто не могла понять ее рокового очарования.
– Она управляющая рестораном, говоришь?
– Ну, дело не только в ресторане, скорее в опыте.
– Понимаю, дорогая. Полагаю, она неплохо на этом зарабатывает?
Нет, это безнадежно.
Снова грохочет гром, на этот раз ближе.
Эмили закрывает дверь Чарли, молясь, чтобы он не проснулся. Пэрис появляется на лестнице в пижаме со Снупи.
– Это шторм? – спрашивает она.
– Похоже на то, – отвечает Эмили. – Не бойся. Здесь вполне безопасно. Будет весело слушать гром.
Она говорит с нарочитой веселостью, но на самом деле ей довольно страшно. Эмили еще ни разу не пережидала шторм на вилле «Серена» и теперь с тревогой понимает, насколько они изолированы. Кто услышит, если в них ударит молния? Бунгало Романо – у подножия холма, но он ложится спать в восемь, с курами.
– Я не боюсь, – презрительно отвечает Пэрис, но спускается вниз.
– Посмотрим «Папашину армию»? – предлагает Эмили. Пэрис кивает. Они идут в гостиную, где Сиена свернулась на одном из диванов, сжимая телефон.
– Он звонил? – спрашивает Эмили. И тут же понимает, что это было бестактно.
– Связь не ловит, – отвечает Сиена.
– Тогда почему ты до сих пор держишь телефон? – спрашивает Пэрис. Сиена молчит, только сильнее сворачивается на диване. Она выглядит настороженной и ершистой, но хотя бы не отодвигается, когда Эмили садится рядом с ней. Пэрис устроилась по другую сторону от мамы, и на мгновение Эмили наслаждается ощущением того, что сидит так близко со своими дочерьми. Если не шевелиться и не нарушать это, то действительно можно почувствовать, как они обе к ней прижимаются.
Начинается фильм. Капитан Мэйнверинг и его взвод поднимаются на церковную башню и пытаются разобраться в работе часов.
Огромная молния освещает небо. Джонс на экране садится на механического коня и призывает всех не впадать в панику.
Гром ударяет в дом чудовищной звуковой волной. Пэрис придвигается к Эмили поближе.
На этот раз гром разражается почти одновременно с молнией.
– Мы в эпицентре бури, – произносит Сиена.
– Разве это не интересно? – неубедительно говорит Эмили. В Уолмингтоне Мэйнверинга тычут металлическим копьем в зад.
С последним решительным раскатом грома экран с народными ополченцами гаснет. Дом погружается во тьму. Сиена кричит.
– Что произошло? – шепчет Пэрис.
– Электричество отключилось, – успокаивает Эмили. – Должно быть, кабель повредило. Я схожу за спичками.
– Мам! – хватает ее Пэрис. – Не ходи!
– Тогда пошли со мной.
Как участники парного забега, они крадутся, цепляясь друг за друга, к двери. В коридоре без окон темно, хоть глаз выколи. Эмили нащупывает стол, на котором, она уверена, оставила спички. Она даже видит их сейчас, в маленькой китайской чаше. Она тянется дальше. Раздается грохот, очень похожий на удар китайской чаши о каменный пол.
– Черт! – ругается Эмили.
– Где спички? – стонет Сиена.
– Я их уронила.
Затем, когда Эмили начинает лихорадочно шарить руками по полу, раздается громкий стук в дверь. Все замирают, боясь признать, что ситуация внезапно ужасающе ухудшилась.
– Что это? – шепотом спрашивает Пэрис.
Стук раздается снова. Такой же мрачный и тяжелый, как набат. Каждая из них борется с собственным демоном, представляя, что же такое может находиться по ту сторону двери, да еще и во время шторма. Эмили вспоминает об «Обезьяньей лапке»[74], этом невидимом, ужасном присутствии. Сиена думает о вампирах и оборотнях и задается вопросом, почему ей когда-то казалось, что Баффи крутая. Для Пэрис все страхи просто соединились в один. Это Италия мстит ей. Это сама смерть.
– Кто там? – спрашивает Эмили по-английски.
Раздается неразборчивый вскрик на итальянском, а потом звук настолько пугающий, что Эмили с дочерьми только смотрят друг на друга, потеряв дар речи от ужаса. Это что-то среднее между стоном и воем, звук прямо со съемочной площадки фильма ужасов. Странно, но этот сильный испуг придает Эмили храбрости. Очень медленно она движется к двери.
– Мам! Не надо!
В трансе она поднимает железную защелку и толкает тяжелую дверь. Девочки хнычут чуть позади. Еще одна вспышка молнии разрезает небо и освещает высокого смуглого мужчину на их пороге с чьим-то телом на руках.
Глава 2
Девочки кричат. Молния снова сверкает и освещает искаженную, пугающую тень. Эмили тоже хочется кричать, но каким-то образом ей удается сдержаться. Вместо этого она отступает назад, инстинктивно защищая дочерей. Она думает о Чарли, невинно спящем наверху. Если этот монстр убьет ее и девочек, пойдет ли он наверх за мальчиком?
И тут тень начинает говорить.
– Извините, – произносит она на итальянском, – но ваш дом здесь единственный. Эта собака ранена.
И тут Эмили видит, что зловещий сверток в руках мужчины – это не чей-то труп, а пес с неуклюже перевязанной лапой. А еще видит, что мужчина огромный и с черной бородой, в одежде рабочего, а его волосы залиты дождем. Но его голос звучит интеллигентно, и почти бессознательно она отступает, чтобы пропустить его.
Позже Рафаэль сказал ей, что она проявила типично английскую реакцию при виде бедного животного.
– Любой итальянец предложил бы мне отнести паршивую псину в ближайший приют.
– Но где бы вы нашли его среди ночи?
Рафаэль пожимает плечами.
– Это была бы не их проблема.
Мужчина вступает в зал, капая водой на каменный пол. В этот же момент Пэрис находит спички и умудряется зажечь одну. Эмили видит ее перепуганное белое лицо в свете крошечного пламени; позади нее Сиена крепко вцепилась в руку сестры (хотя Эмили не понимает, для храбрости или чтобы поддержать Пэрис).
– Найдите свечку, – командует она.
– Фонарик, – коротко говорит мужчина по-английски. – Передний карман.
К собственному удивлению, Эмили обнаруживает, что подошла к незнакомцу и шарит в его кармане в поисках фонарика, достаточно близко, чтобы почувствовать запах его волос и кожи. И действительно, в переднем кармане его непромокаемой куртки есть большой рабочий фонарь. В темном коридоре он светит, как прожектор. Эмили направляет его на дверь кухни.
– Собаку лучше занести сюда, – говорит она.
Мужчина кладет пса на кухонный стол.
– Повредил лапу, – объясняет незнакомец. – Я его нашел в одной из пещер.
Он хорошо говорит по-английски, с едва заметным американским акцентом.
У Эмили мелькает мысль спросить его о том, что он делал в пещерах, но потом она решает, что лучше сосредоточиться на раненом животном. На самом деле она на удивление спокойна, почти торжествует. Она столкнулась с худшими своими страхами, монстром в дверном проеме, кошмаром в ночи, и, похоже, в конечном счете их