ее глаз смягчилось: почти незаметно, но все же.
– Нет.
Гай почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке, но даже не попытался сдержаться.
Сесиль же перевела взгляд на его подбородок и поморщилась. А у Гая при воспоминании об этом дремлющее естество шевельнулось.
Веки Сесиль опустились, и он понял, что и она не против. Господи, как же ему повезло, что она не требует деликатного отношения, не скрывает плотских желаний!
Он осторожно повернулся на узкой кровати и приподнялся на локте. Сесиль стойко выдержала его взгляд, ответив на него с вызовом, и Гай повыше задрал ей юбку, открывая своему взору треугольник темных завитков.
Сесиль тут же раскинула ноги так широко, как позволяла кровать.
– Господи, Сесиль, ты хочешь моей смерти!
– Разве плохой способ?
Гай усмехнулся, распаляясь под ее зовущим чувственным взглядом, и пробормотал, раздвигая пальцами скользкие горячие складки:
– Думаю, я мог бы забрать тебя с собой.
Сесиль перестала смеяться и со свистом втянула воздух, когда он принялся ласкать чувствительный бугорок, а потом скользнул в лоно.
– Слишком рано, чтобы принять меня снова?
Сесиль покачала головой.
Влага, окутавшая его пальцы, напомнила Гаю о возможных последствиях, и он замер.
– Как насчет…
Полусонное чувственное выражение тотчас же исчезло с лица Сесиль, и в следующее мгновение оно стало совершенно непроницаемым.
– Тебе не стоит беспокоиться: я обо всем позабочусь.
Резкий тон лучше любых слов дал ему понять, что развивать эту тему не стоит.
Гай возобновил ласки, и лишь когда Сесиль вновь начала расслабляться, успокоился.
Он должен был почувствовать облегчение от того, что они так легко нашли общий язык: не будет ни слез, ни обвинений, ни страха забеременеть, когда отношения между ними закончатся, но вместо этого ощущал лишь странную тяжесть в груди, очень похожую на сожаление.
Часть III. Настоящее время
Глава 10
Лондон, год спустя
Гай ошеломленно смотрел на мужчину, вошедшего в его кабинет десять минут назад, который почти сразу же начал разрушать его мир.
– Это в высшей степени… неожиданно, – наконец сумел заметить Гай.
Незнакомец лишь весело усмехнулся как ни в чем не бывало:
– «Неожиданно» – слишком мягко сказано. Похоже, преуменьшать – это национальная черта.
– Полагаю, никаких документов или доказательств, что вы действительно тот, за кого себя выдаете, у вас нет? – спросил Гай, поражаясь собственной выдержке.
– А я все думал, когда вы об этом спросите, старина.
– Да. Простите, что не поверил вам на…
– Нет-нет, не извиняйтесь. – Мужчина потянулся за саквояжем, который поставил рядом с креслом, и Гай воспользовался моментом, чтобы получше рассмотреть этого… этого захватчика.
Высокий, широкоплечий, он имел поразительное сходство с ним самим, так что не оставалось никаких сомнений в том, что они действительно родственники. Другой вопрос, действительно ли он тот, за кого себя выдавал, а именно сын давно пропавшего дяди Гая, который должен был унаследовать титул герцога вместо него.
Гай не исключал, что этот новоявленный родственник незаконнорожденный. Скорее всего, так и было, ведь Дарлингтоны славились своей плодовитостью.
Бэрримор Дарлингтон – или, как он представился, Бэрри – выпрямился и протянул Гаю тонкую стопку документов.
– Вот, пожалуйста.
Много времени не потребовалось, чтобы понять, что его дядя действительно женился и произвел на свет сына, который родился на острове Реюньон близ берегов Африки в 1775 году.
Гай прочитал свидетельства о браке и рождении во второй и в третий раз, словно это могло как-то изменить содержание документов, наконец спросил:
– А кто такая… Сара Нортон?
Однако вместо того, чтобы обидеться, Бэрри снисходительно улыбнулся, и Гай испытал непреодолимое желание стереть это отвратительное выражение с красивого самодовольного лица гостя.
– Я так понимаю, вас интересует происхождение моей покойной матери. Она была дочерью владельца плантации сахарного тростника, самой богатой наследницей острова. Так что, как видите, мой папаша – мерзавец и убийца – поднялся на одну ступеньку социальной лестницы, когда женился на моей дорогой мамаше. Я не знал ее, поскольку она умерла, производя меня на свет, но она сделала моего отца богатым вдовцом и обеспечила средствами для того, чтобы приумножить богатство. – Бэрри скривился. – Но отец не воспользовался представившейся возможностью изменить свой образ жизни, поэтому, вместо того чтобы стать успешным владельцем плантации, умер, когда мне едва стукнуло пятнадцать лет: поспорил с кем-то за карточным столом и был убит на дуэли.
– Что ж, по крайней мере остался верен себе, – произнес Гай и тут же понял, что его слова прозвучали жестоко, но Бэрри лишь рассмеялся.
– Это верно. А еще он был отвратительным отцом и, подозреваю, ужасным мужем. Не говоря уж о том, что и игрок из него получился никудышный.
– Равно как и стрелок.
– Да, в этом он тоже не раз признавался. Он как-то рассказал мне, что человек, которого он убил на дуэли – тот, из-за кого наш дед заставил его уехать из Британии, – на самом деле умер от какого-то странного осложнения после того, как поранил локоть.
Эту историю Гай тоже слышал.
Откинувшись на спинку кресла, которое теперь ему не принадлежало, он попытался осознать, что все это значит, но, должно быть, пребывал в шоке, поэтому никак не мог заставить себя поверить в происходящее.
– Почему вы ждали так долго, прежде чем вернуться в Англию? – спросил Гай.
Бэрри пожал плечами.
– Насколько я знал, мне предстояло встретиться с родственниками, которые совершенно не желали меня видеть, поэтому и не слишком торопился.
– Исходя из этого, почему вы все же решили приехать?
– Чистая случайность, старина. Я планировал всего лишь ненадолго задержаться в Англии по дороге в Америку и…
– Возможно, я не слишком прилежно изучал географию, старина, но совершенно уверен, что Англия никак не может находиться на пути из Восточной Африки в Бостон.
Из горла Бэрри вновь вырвался самодовольный смешок, звук которого Гай уже начал тихо ненавидеть.
– Я покинул Реюньон целую вечность назад, вскоре после смерти отца.
– Вам не хотелось управлять плантацией?
– О, плантация давно прекратила свое существование. Папаша размотал все состояние, оставив мне лишь долги. И тогда я отправился в Европу, солгав, что потерял документы, но восемнадцать мне уже исполнилось, и присоединился к полку Шатовье, хотя мне было всего пятнадцать лет.
Брови Гая взметнулись вверх. Он читал о швейцарских наемниках – а кто о них не читал? – когда первые полосы английских газет наводнили статьи об их роли в армии во время французской революции и мятеже, в результате которого многие из наемников предстали перед трибуналом и были казнены.
– Вы участвовали в…
– Да, я был в Нанси во время мятежа, – кивнул Бэрри, и его вкрадчивая улыбка на мгновение померкла, – но не в рядах мятежников, дорогой кузен. Как бы то ни было, последние два десятилетия я либо участвовал в преследовании Бонапарта, либо убегал от него, поэтому, когда все закончилось – во второй раз, и он благополучно отправился на остров Святой Елены, – решил, что настало время что-то менять. Я все распродал и направил свои