«Я видел, как дрожат алые губы Анитры и как слезы набухают у ее ресниц. Зажмурившись, она занесла клинок для удара… и выронила его из ослабших рук.
— Нет! — крикнула она, бросаясь мне на грудь.
Стивер, наблюдавший за нами, поджал губы и безжалостно заявил:
— Ты знаешь, что тогда будет.
— Да!
Она нежно поцеловала меня в губы, затем оторвалась от меня, подняла с пола клинок и подала жениху рукояткой вперед со словами:
— Вырежи мое сердце!
Стивер кровожадно усмехнулся, подошел ко мне и отпер оковы, удерживающие меня у стены. Я рухнул на колени, но быстро поднялся и встал между ним и Анитрой.
— Не тронь ее, ясно!
Посмеиваясь, Стивер громко свистнул, и я услышал громкий шепот Анитры: „Нет, пожалуйста!..“, а уже через секунду понял, о чем она: в темницу ворвались кораблисты. Стивер властно махнул рукой, и я не успел опомниться, как меня схватили грязные сильные руки и потащили прочь. Я сопротивлялся что было мочи, ударил одно из чудовищ ногой, так что оно отлетело к стене, но его место тут же заняли двое других. А Стивер между тем приковал рыдающую Анитру к стене, где прежде был я, и провел ножом вдоль ее тела, разрезая платье и местами царапая кожу. Он впился поцелуем в ее беззащитные губы, а я в ярости сбросил с себя половину кораблистов, но они уже успели утащить меня из темницы, и теперь ее дверь с грохотом затворилась, и я услышал, как внутри запираются засовы.
— Я люблю тебя! — крикнул я, надеясь, что она еще…»
— Ну всё, дальше там бред, — смущенно сказала Вренна, забирая у меня книгу.
Я, вероятно, выглядел немного пришибленным. Тот мальчик, конечно, безбожно матерился, а вовсе не признавался в любви, когда его скрутили кораблисты, да и скинуть хоть одного из них он был, бесспорно, не в состоянии, но в целом… К сожалению, эта сопливая история основана на реальных событиях.
— Как ты мог сделать из моих чувств эту порнографию?!
— Это не я!
— Ага.
— Это не я написал! Слышишь? — я невольно сел ровно, как по струнке. — Не я! И я никому не рассказывал эту историю!
— Да?! Я, наверно, всем растрепала, да?!
— Может, ты, — я облизнул губы. — А может, никто из нас.
— Хочешь сказать, это совпадение? Кто-то придумал такую же историю? — она фыркнула.
— Нет, не думаю что совпадение, — я смотрел на ее лицо, но не в глаза — это было бы слишком похоже на намек. — Но это написала не ты, и не я, — я сглотнул. — И ни ты, ни я никому это не рассказывали.
Она снова фыркнула:
— Что, призрак?
Я молчал. Она вдруг охнула.
— Ты хочешь сказать?.. — я молчал. — Это не смешно, Джек! А ну признавайся — это ты!
— Нет.
Я наверно никогда не видел у человека таких расширенных глаз. Она медленно села рядом со мной.
— Тогда признайся в чём-то другом.
Я пожал плечами.
— Ты сама поняла.
— Это правда?
Я кивнул.
— А как же та голова?
— Головы все похожи.
— Но как он… Как такое может быть, Джек? Или ты врешь? Я ведь убью тебя, если это неправда. Убью, — она развела руками.
Я почему-то засмеялся.
— Что — так это всё-таки была шутка? Поиздеваться надо мной решил? Небось сам и впарил Игорю эту книгу, чтоб он дал ее мне — как бомбу замедленного действия!
— Что ты несешь?
— Скажи, что это твой рассказ — или кого-то из твоих знакомых! Скажи, что Лени мертв!
— Так, ну хватит, — я поднялся на ноги, взял ноутбук подмышку и поспешил к лестнице.
— Джек!
Сбежал вниз по степеням и дальше — в винный погреб. Надеюсь, тут она меня не достанет.
Банши | 9
Конечно, физиономия Джона, будто вырезанная из тыквы, маячила в окне и с ухмылкой потягивала херес, окруженная теплым, как поджаренный хлеб, уютом.
— О-о-ох… — простонал чей-то голос. — Боже…
Тут-то я и увидел эту девушку.
Она стояла, прислонившись к дереву, в длинном облачении лунного цвета; ее тяжелая, доходившая до бедер шерстяная шаль жила отдельной жизнью: волновалась, трепетала, махала крылом ветру.
Рей Брэдбери, «Банши»
Наконец я нашла эту дверь. Металлическая, обитая бежевой кожей, с заветным «117» посередине. Теперь, когда все поиски позади, я удивляюсь, как мне хватило упорства. Но, впрочем, я тороплюсь торжествовать, торжествовать еще рано. Торжествовать можно будет, когда я увижу его. Господи, как же бьется сердце. Неужели он правда там, за этой дверью, всего в нескольких метрах от меня, всего в одном звонке, одном нажатии на эту кнопку?..
А если его там нет? Если его вообще… нет? Если я зря надеюсь, и всё это — ошибка и бессмысленность…
Я потянулась к дверному звонку, но рука опустилась при этой мысли.
Тогда, в вечер своего восемнадцатилетия, получив от Джека туманные намеки и в придачу к ним — сумасшедшую надежду, я без остатка отдалась возникшей цели.
Весь следующий день я была занята поиском информации. В качестве автора этого чудовищного биографического рассказа значилась некая Авелира Флиро́, и я перерыла весь интернет, до которого дотягивался Джеков ноутбук, собирая данные о ней. Я всё надеялась, что это окажется псевдоним мужчины. Это и правда оказался псевдоним — но за ним скрывалась всего лишь Анна Дешевская, тридцати девяти лет, из городка Мионт.
Мне позарез нужно было встретить с нею, но где искать ее сейчас было, хоть убей, непонятно — даже официальный сайт был полгода как заброшен.
Ближе к вечеру, практически отчаявшись, я каким-то чудом наткнулась на желтую статью об успешном баскетболисте, женившемся на дочери популярной писательницы, известной как Авелира Флиро́, и о том, как вскоре после свадьбы Авелира подарила молодоженам свою квартиру в центре Сплинта, а сама переехала в загородный дом к югу от столицы.
Как только у меня появился хоть какой-то ориентир, я почувствовала, что не могу больше сидеть на месте.
Кошка Ника осталась у Мекс, как та того и хотела, Джек усмехался мне на прощание как-то невесело и сентиментально, будто мне действительно был повод уезжать надолго, а Артур кивал с пониманием, словно знал всё лучше нас обоих — и меня, и Джека.
— Есть только одна проблема, Вренна, — сказал он мне накануне отъезда. — Тебя теперь знают в лицо.
И Мекс вызвалась поколдовать над моей внешностью. Я, конечно, сопротивлялась, но недолго — всё-таки все мысли были заняты Лени. Впрочем, даже это не помогло мне спокойно отреагировать на результат ее работы. Единственное, что осталось привычным в моем новом облике — это форма прически: короткое каре с двумя длинными прядями вдоль ушей — так я стригла себя лет в тринадцать. Всё остальное повергло меня в шок.
Во-первых, кричащий макияж. Довольно красивый, не спорю, но меня под ним не то что не узнать — не видно даже. И во-вторых — зеленые волосы. Такого здорового травянистого цвета…
Даже уничтожив водою все косметические ухищрения Мекс, я не могла спокойно смотреть в зеркало. Ужас сменялся восторгом, а восторг — отвращением. Это заняло мои мысли до ночи, а наутро Лени снова узурпировал их.
Критически осмотрев меня, Джек фыркнул и похвалил Мекс:
— А что, здорово. Люди будут глазеть на нее и думать: «О, девочка-панк». И больше ничего думать не будут.
— Я старалась, — кокетливо улыбнулась Мекс, и Джек отвел взгляд.
До города меня довез Артур.
— Дерзай, — усмехнулся он в напутствие. — Поверь, оно того стоит.
— Что ты знаешь?
Но он лишь добродушно покачал головой и уехал.
Денег у меня было вдоволь (Джек дал без разговоров), я сняла номер в гостинице и начала поиски таинственной Авелиры Флиро́.
Во мне только однажды было столько решимости — когда я планировала убить Джека. «Результативность» тех стараний на лицо. В этих — сегодняшних — мне к тому же приходится общаться с людьми. Кажется, затея обречена на провал.
Казалось, вернее. Не прошло и недели, как я договорилась о встрече с писательницей. Она подсела ко мне в ресторане и долго, пристально рассматривала меня. А я — ее. Ее внешность не соответствовала ни одному из имен по моим ощущениям — она не была ни запущенной домохозяйкой, ни богемной дамой в перьях. Наверное, мои представления о людях еще далеки от реальности и основаны на одних только фильмах.
Авелира была полной, уверенной в себе женщиной в огромных очках и со строгим выражением молочно-белого лица. Ее глаз почти не было видно за толстыми стеклами, и поэтому ничего кроме строгости поджатых губ на ее лице не читалось.
— Ну и для чего вы столь настойчиво меня звали, девушка? — начала она сухо. — Обвиняете в плагиате — думаете, вы первая такая умная?
Я почти не дрогнула под таким напором.
— Мне просто нужно знать, где человек, от которого вы узнали эту историю.
— Все мои произведения рождены моим воображением.