И если Ярослав тоже видит эти сны, то кто он там?
Он не Байю. Саша не разделяла влюбленности Тайтелин и видела, что ее командор — опасный, жесткий и равнодушный человек. Он спокойно пользовался окружающими, и цели у него были какие-то… свои.
Саша оставила контейнер с ягодами на столе веранды и села на ступеньках.
Прикрыв глаза, она думала.
8. Пленник
Сложнее всего оказалось, когда они дошли до Дома-с-маятником. Гвейле уже совсем выдохся (и все равно изумленно присвистнул, увидев узнаваемый силуэт дома на фоне темно-синего неба). А Тайтелин практически ничего не видела, поэтому пришлось на ощупь искать полуоторванную доску в заборе и через сад продираться к одному из окон, где не было временных искажений.
Гвейле немного удивился, когда она сказала ему лезть в окно, но спорить не стал — то ли слишком устал, то ли уже понял, что бесполезно. Тайтелин довела его до главного холла — и вздохнула от облегчения.
Там горели масляные лампы, мягко освещая запыленную мебель, задвинутую к стенам, и Тайтелин наконец успокоилась, поняв, что не ослепла.
В холле скучал Диэди, сидевший на перилах галереи второго этажа.
— Ты где была? — заорал Диэди, едва увидев ее. — Почему меня с собой не взяла?! Байю сказал, что сломает мне челюсть, а я всего-то спросил, куда ты пошла.
— Небось раз двадцать спросил, — проворчала Тайтелин.
— Ну так он же не отвечал, — сказал Диэди. — А вы чего одинаково одеты?
Он спрыгнул с галереи вниз и рванул к ней, чтобы от души пихнуть в приветствие. Не первый раз, поэтому Тайтелин привычно отшатнулась, уворачиваясь, и сделала подножку. Диэди не упал, так же привычно прыгнув в сторону. Он без особого интереса оглядел Гвейле и снова повернулся к Тайтелин.
— Оши-Ари опять стошнило! — пожаловался он. — Скажи ему, чтобы он не рылся больше в моих вещах! А Геррёг подралась с ним. Он ее поцарапал, а она не хочет идти лечиться.
Гвейле, устало таращась, переводил глаза с Тайтелин на Диэди.
Гибкий, высокий, в черной униформе Пяти лепестков, с живым узким лицом и темными короткими волосами — если бы нужно было делать плакаты с призывом вступать в их ряды, Диэди подошел бы идеально. Еще бы молчал побольше, и совсем бы казалось, что нормальный человек.
— Я не знал, что вы берете к себе детей, — тихо сказал Гвейле, даже с некоторым уважением.
«Геррёг и Оши-Ари — сильнейшие члены Пяти лепестков, а не дети», — хотела было сказать Тайтелин, но запнулась. Странное чувство сдавило грудь, будто внутри заклокотала вода.
— П-ффффф, — выдавила Тайтелин — и расхохоталась.
Диэди некоторое время смотрел на нее, потом рванул в глубь дома, вопя по дороге:
— Бурен! Бурен! Тайтелин сошла с ума! Она смеется! Прям по-настоящему!
— Придурок, — сплюнула Тайтелин, но без злости.
В коридоре, куда унесся Диэди, раздался суровый окрик, и топот Диэди ускорился, затихая. В холл вошел Байю.
Остатки улыбки сползли с лица, когда она увидела командора. Тайтелин поморщилась, кожей чувствуя его недовольство.
— Тайтелин Бинн, ты опоздала, — спокойно сказал он, и Тайтелин на миг прикрыла глаза.
Оказывается, она скучала. И сейчас даже немного обрадовалась, будто бы на самом деле вернулась домой.
Байю внимательно посмотрел на Гвейле, изучил его с ног до головы, потом сказал Тайтелин:
— Оба идите в общий зал. Мне нужен отчет.
Тайтелин кивнула.
Осоловевшего от усталости Гвейле она тащила почти за шкирку, и в общем зале усадила прямо на пол.
Общий зал еще при жизни тетки Верен был большой столовой, и с тех пор там сохранился сам стол, длинный, из темного дерева, с резными ножками, и два буфета в которых за стеклянными дверцами белели кружевные салфетки и тонкая посуда. Никому не нужное напоминание о совсем давних временах нравилось только Оши-Ари, который иногда перебирал посуду, вытирая от пыли.
Байю сидел во главе стола с чашкой, масляной лампой и ворохом документов.
Тайтелин отдала ему пульт, карты и коротко доложила о произошедшем. Про то, что с ней было из-за лилейного экстракта сначала хотела умолчать, потому что это больше казалось оправданием ее глупости и несдержанности, но все же рассказала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В этом месте Гвейле зашевелился, и, бросив на него взгляд, Тайтелин увидела его расширенные глаза. Он чему-то удивлялся? Возмущался? Не разберешь.
Байю, как она и думала, выслушал эту часть доклада с неудовольствием, но информацию о том, что кто-то живет в Промышленном районе, явно принял к сведению и даже записал себе.
— Достаточно, — прервал он ее, когда Тайтелин начала говорить о нападении двух странно юных подменышей. — Найди мне Бурена и Оши-Ари, пусть подойдут сюда. Далее можешь быть свободной. Завтра утром ко мне, мне нужны подробности по некоторым вопросам.
— А этот?..
— Ступай, — сказал Байю. — Не твоя забота.
Тайтелин коротко кивнула.
В ближайшие несколько дней она ничего не видела и не слышала о Гвейле.
На второй день после возвращения Тайтелин все флюгеры Дома-с-маятником повернулись к западу.
Ну, кроме четырехкрылой птицы, потому что она сломалась и ее унесло ветром. Оши-Ари очень расстроился: это был его любимый флюгер.
С Марей дул сильный восточный ветер, он все крепчал, разгонял по морю белые барашки и гнул деревья вокруг дома. Теперь по ночам вой подменышей не умолкал, но не приближался, а двигался куда-то в сторону, словно ветер уносил и их тоже.
Байю отправлял учеников из Младшего круга с посланиями в Северный дом и Дом-у-Марей и требовал, чтобы в свободное время все брали дополнительные тренировки. Ежедневные патрули были отменены. Диэди и Оши-Ари взахлеб обсуждали, в какую сторону и когда они пойдут драться.
Но командор Байю отчего-то тянул, не давал приказа выступать.
Подменыши бродили по пляжу за окнами Дома-с-маятником. К самому Дому не приближались, его закрывало пространственное искажение. Геррёг часто стояла у окон и шипела, прижав лицо к стеклу. Она несколько раз просила разрешения выйти на пляж, но ей не дозволили.
На утро третьего дня Байю собрал весь Верхний круг в общем зале. Отобрав более крепкий стул у Оши-Ари, Тайтелин села на обычное место и заметила Гвейле.
Тот сидел чуть сбоку и позади от командора, на узком табурете. Лицо его выглядело еще бледнее, чем в ту ночь, когда они вернулись. Нижняя губа была разбита, а руки покрыты ссадинами. Гвейле смотрел в пол не поднимая глаз.
Байю сделал замечание Кабе и Оши-Ари, которые снова из-за чего-то сцепились, потом произнес:
— Я хочу, чтобы вы слушали предельно внимательно, будет важная информация. Посмотрите на человека рядом со мной — это наш пленник, Гвейле Сон-Бейга. Некоторые из вас его уже видели. Он содержится на цокольном этаже. В пределах этажа передвигаться ему разрешено. Допускать появление пленника в других частях дома нельзя. Каждый, кто увидит его не там где надо, должен вернуть его на место. Я вас предупреждаю: никакого физического вреда пленнику причинять нельзя. Никакого. Нельзя.
Он оглядел своих подчиненных прямым светлым взглядом.
— У него форма как у тех, из Корпорации баланса, — выплюнула Геррёг, вытягивая шею со своего места, чтобы разглядеть пленника.
— Это так, — сказал Байю. — И я запрещаю причинять ему какой-либо вред.
Геррёг сузила глаза, но ничего не ответила.
— Он «обработанный»? — спросила Намарна.
На звук ее глубокого сильного голоса повернулись все — Намарна редко говорила.
— Нет, — отозвался Байю, глянув на Гвейле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Некоторое время он молчал. Каба и Оши-Ари откровенно скучали, Диэди ерзал на месте.
— Тайтелин Бинн, — произнес Байю, — ты будешь ответственной за пленника.
— М-м, — озадаченно отозвалась та. — И что я с ним должна делать?
В этот момент Гвейле первый раз поднял голову и посмотрел на нее. Тайтелин не понравился его взгляд. Тухлый какой-то.