— Понятно, — пробормотала Саша.
— Так что мы на завтра и послезавтра едем в Москву. До рабочих дней осталось трое суток, нужно успеть.
— Понятно.
Потом Саша на самом деле поняла.
— «Мы»? То есть и я тоже? — спросила она. — А почему я?
— А где еще я найду сотрудника в майские праздники? — удивился Ярослав. — Админ пока не знаю, приедет или нет, программистов только двое, остальные разъехались. Пропуска я уже заказал.
Саша подумала и сказала: «Хорошо».
— Серьезно? — спросил Ярослав и защелкнул крышку багажника. — Даже не будешь спорить?
Саша пожала плечами. Потом спохватилась:
— Ой, я забыла отдать, вот у меня пакет еще с яйцами и молочкой. Только осторожно.
— Да-да, — отозвался Ярослав.
Глядя, как он бережно укладывает продукты, Саша сказала:
— Интересно, Ада это нормально воспримет? Она просила, чтобы экологически чистое все было, и я нашла фермерское хозяйство.
Ярослав что-то невнятно пробормотал.
— Я все хотел спросить, — рассеянно произнес он, выпрямляясь. — Ада — это кличка или имя?
— Это имя. Уменьшительное, на самом деле. Ее зовут Аделаида, но она ужасно не любит это имя. Маринка говорит, что Ада хотела его поменять, но желание быть не как все пересилило.
Имя ей совершенно не шло, как всегда думала Саша. «Аделаида» — и представляешь кого-то вроде кустодиевской купчихи или сердитой тетки в узких очках. А вовсе не тонкую молодую женщину, похожую на балерину.
— А я корову гладила, — невпопад сказала Саша.
— Господи, где вы ее нашли?
— Ну, там же, где и яйца. Я стала спрашивать у хозяйки про эту экологичность и все такое, и мне показали скотный двор. И корова там как раз была.
Ярослав рассеянно улыбнулся, и Саша поспешно отвернулась, чувствуя, что краснеет, как девчонка.
Потом они снова сели на мотоцикл и поехали.
В этот раз Саша боялась меньше. Может, отец прав был, надо только пересилить себя, думала она. Пересилить, и дальше будет куда легче.
Ярослав и в этот раз сделал остановку на полпути, только в этот раз до съезда с трассы, на более оживленном участке.
— Вон там, — кивнул он на склон через дорогу. — Я еще в тот раз заметил.
Они перешли дорогу, забрались на склон и сели прямо на траву.
— Немного передохнете и дальше поедем, — сонно сказал Ярослав, откидываясь назад и опираясь на локти.
Саша не стала делиться своими мыслями о том, что в этот раз поездка переносится легче. В кои-то веки он проявляет участие, грех спорить.
Да и на самом деле было хорошо. Трава была еще короткая, мягкая. Желтела мать-и-мачеха, качались на слабом ветру мелкие голубые цветочки. Солнце нежно грело. Совсем рядом, у правого локтя была светлая взъерошенная макушка Ярослава — он закрыл глаза, подставляя лицо солнцу.
Саша помолчала, слушая ветер. Сейчас отчего-то все события в городе: встреча с Черным, ссора с Ярославом казались совсем далекими.
— Мне опять снился тот сон, — почти шепотом сказала она. Неловко было говорить, но эта глупость ее так мучила, что надо было как-то высказаться. Тем более, что Ярослав, кажется, понимал.
Он открыл глаза и посмотрел на нее через плечо, хмурясь.
— Снова что-то страшное? — спросил Ярослав.
— Да… и нет. Там как будто я и еще один человек шли по городу, и потом на нас напали. И я… то есть, не я, а она, из сна, едва не убила нападавших. Для нее это было привычно, а меня чуть не стошнило. Как бы глупы и злы они не были, эти подменыши, все равно же это люди? Она так легко решила их убить, словно прибраться на столе или… ну или выкинуть мусор… что-то такое. Я, правда, до этого все время как кино смотрела, только как будто изнутри, но все же смогла… смогла вмешаться. Не знаю, как получилось. Я остановила ее руку, только как будто я не могла всем телом управлять, а только частью. Как вот после инсульта бывает, когда только половину тела чувствуешь.
— Тайтелин, — негромко сказал Ярослав.
— Что?.. Да, кажется так ее звали, — неуверенно ответила Саша.
Как и в первый раз, было жутко слышать эти странные имена из его уст.
— Понятно, — мрачно произнес Ярослав и какое-то время молчал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не берите в голову, — наконец сказал он. — Отдохнули? Едем.
Когда они вернулись, никого еще не было. Саша показала Ярославу, где можно перелезть через забор. Ярослав сел на веранде с нетбуком, сказал, что будет планировать фронт работ.
Саша сначала покачалась на гамаке, потом вернулась Маринка с остальными. Поболтали за чаем — Маринка хохотала над описанием встречи с Черным, — потом все разбрелись отдыхать. «Тихий час, — объявил Пашка, — как в детском саду, народ».
Сам он занял гамак и бессовестно захрапел.
Саша послонялась по участку, немножко повыпалывала проросшие сорняки рядом с мамиными розами и пионами. Потом ее позвали:
— Сань! Санёк!
Над забором появилась вихрастая темная голова соседа Сережи.
— Иди сюда! — велел он. — Тут мать сказала кое-что передать.
Саша подошла и тоже встала на перекладину, как раньше часто делала, чтобы стянуть у соседей одно-другое яблоко.
— Держи, — сказал Сережа и сунул ей пластиковый контейнер с клубникой. — Отец приехал, кучу привез. Мать сказала, что сделает варенье, и вот вам еще угоститься.
Саша приняла контейнер, потом увидела, как из дома выходит сама Татьяна Алексеевна.
— Спасибо! — крикнула Саша. — За ягоды!
Татьяна Алексеевна кивнула и слабо улыбнулась, помахав рукой.
— Мать с утра бесится, — покосившись через плечо на родительницу, сказал Сережка. — Разбудила нас и вся в слезах, прям ревет, обнимает. Говорит, гадость приснилась какая-то.
Он цапнул через забор ягоду и отправил в рот.
— Кислятина, тьфу.
Саша улыбнулась.
— Наверно, тепличные или привозные, — сказала она. — Еще не сезон. А чего приснилось-то? Она вроде у вас такая, кремень.
— Да бред вообще, — отозвался он. — Зомби апокалипсис какой-то, как в кино. И как будто Борьку вообще убило, а мне то ли руку, то ли ногу оторвало, то ли все сразу. И как будто я такой на протезах.
Саша сначала покачала головой, подумав, что они тоже, наверно, какой-нибудь страшный фильм смотрели, но… что-то царапнуло.
Похолодев, Саша посмотрела мимо Сережи на высокую статную фигуру Татьяны Алексеевны, которая развешивала на веревках пледы для проветривания. На Борю, который стоял рядом с матерью с ворохом одеял в руках и ворчал, щурясь от солнца.
Снова на Сережу, чье загорелое улыбающееся лицо совсем не напоминало скуластое, иссеченное шрамами лицо Наны.
Но сходство было не во внешности, никогда его там не стоило искать. Представить, как Татьяна Алексеевна сходит с ума, теряя сыновей, было так легко. Стоило только вспомнить Намарну.
Сережа несколько раз окликнул ее, потом хохотнул, когда она, вздрогнув, повернулась к нему.
— Ты знаешь, что такое Гренгавиум? — спросила Саша.
Сережа на миг скривился, совсем на миг, но Саша, которая внимательно следила за ним, все равно успела заметить.
— Что-то знакомое, — отозвался он. — А что это?
— Да кино такое… старое, — запнувшись, сказала Саша. — Ну, я пойду, ладно? Еще раз спасибо передай.
Она шла к дому, уже не слушая, что он говорит ей вслед.
Думала о том, что ни черта это был не сериал.
Столько совпадений… может быть, она просто сходит с ума? Подгоняет события вокруг под свой бред?
А если нет?
Эти сны, которые словно оборванные эпизоды какого-то сериала…
Но пусть их дачный домик вовсе не был похож на большой особняк, в котором качался огромный маятник, пусть рядом не было моря и странного города с булыжными мостовыми, туманом и подменышами…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вокруг были те же самые люди. Только словно бы им дали второй шанс, не поломали, не изувечили страданием.
А Ярослав, получается, солгал? Если Гренгавиум — не сериал, то… что?
Саша смотрела на мир глазами Тайтелин. Нана и Намарна — вот они, оказывается, через забор. Ада… девушка, которой так не идет ее имя, — маленькая сломанная Геррёг. Степка по характеру — здоровяк Бурен, ленивый и флегматичный.