Вокруг прогмеча располагалась вместительная обзорная площадка, вымощенная темно серыми гранитными плитами. Около клинка, в сторону лестницы, установили большой бочкообразный колокол с бревном-билом. По поверхности колокола сбегали вниз колонки иероглифов. Архитекторы, судя по плотности закорючек на квадратный сантиметр, решили сделать бронзовую версию сборника военных хокку.
С края обзорной площадки открывалась широкая панорама поля брани. Глядя на гигантские костяки УПМов, Аска невольно попыталась воскресить память о бое. И не смогла. Единственным четким воспоминанием было яркое солнце. Такое же, как и сегодня. От всего остального остались лишь обрывки: отзвуки голосов, неясные тени, вспышки огня… И остатки той злобы, от которой у девушки до сих пор начинало бешено колотиться сердце.
Аска вдруг отчетливо поняла, что стоит в тени собственного меча в первый и в последний раз. Больше она сюда не придет. Никогда.
Обзорная площадка, тем временем, заполнялась людьми. Аска, помня церемониал, заняла место рядом с командующим Торонагой, который, в свою очередь, встал вместе с военными министрами, по правую руку премьера. Остальные министры встали по левую руку. Клинок прогмеча возвышался за их спинами, словно стена.
Премьер-министр выступил вперед и затянул протокольную речь о величии бла-бла-бла, памяти бла-бла-бла и ожидающемуся в обозримом будущем всеобщему счастью бла-бла-бла. Смысл в ней практически отсутствовал, да никто его и не искал. У Аски сложилось впечатление, что истинное назначение речи – дать возможность операторам и фотографам наделать побольше удачных кадров. Девушка, силой воли удерживая на лице подобающее выражение, взглядом пробежалась по лицам остальных важных гостей и нашла Кристофера-сан. Тот ободряюще кивнул.
"Ничего, прорвусь!"
После невыносимой речи, которую он, казалось, постоянно начинали сначала, премьер скорбным кивком головы запустил таймер памятного молчания. Аска сосредоточилась на разглядывании кончиков туфель.
По мемориалу разнесся мерный гул колокола. Ему вторил стук чеканный шаг пары солдат из почетного караула, несущих вычурный венок. Удары била и стук подошв с безупречной ритмичностью следовали друг за другом. Как несложно было догадаться, всего прозвучало восемнадцать ударов. На последнем ударе венок солдаты возложили венок к подножию колокола.
На этом церемония для большинства гостей закончилась. Для Аски же только началась. Девушка посмотрела на изготовившихся журналистов и едва заметно поежилась. На лицах жрецов телеэкрана читалось голодной нетерпение почуявших добычу гиен. И это притом, что все вопросы были отрепетированы заранее. Воистину, журналист – это диагноз.
Аска встала около колокола, мысленно досчитала до трех и улыбнулась злобному десятку камер.
Именно улыбку Маэстро выбрал в качестве фундамента Аскиного образа. Долгими часами он вновь и вновь заставлял девушку разрабатывать мимические мышцы перед зеркалом, чуть ли не со штангельциркулем вымеряя длину, высоту и изгиб. "Милочка, в наше время голос легко исправить компьютером, а лицо и фигуру скальпелем хирурга, хотя тебе это, конечно же, не нужно…" – любил поговаривать Маэстро. - "Но улыбка по-прежнему может быть только своя. Бутафорские чувства публика не прощает".
Микрофоны взяли Аску в полукольцо.
* * *
"Она на редкость фотогенична. Даже меня цепляет" – подумала Айони.
Девушка с комфортом расположилась в кресле. В ее глазах отражался призрачный свет телевизора.
"А ее стилисту я готова лично засвидетельствовать свое почтение"
Многие без ума от девушек в военной форме. Для них вид Аски стал тяжелым испытанием на прочность кровеносных сосудов в носу. У всех остальные просто отвисали челюсти. Итак, берем за основу наряд штабных офицеров женского пола: юбка до колен, блузка и мундир с нашивками Нового NERV-Япония, применяем творческий подход к фасону и цветам и, в перспективе, получаем длинные очереди у рекрутских пунктов.
А еще Аска обворожительно улыбалась и демонстрировала умение говорить на камеру:
- Сорью-сан, ваша победа кажется чем-то невероятным. В чем секрет? – протянул ей микрофон один из журналистов.
- Никакого секрета. Просто все мы в Новом NERV-Япония выложились по максимуму. Это наша работа. – ответила Аска.
- Вы не сомневались в победе?
- Я не сомневалась в себе.
- Сорью-сан, вы кумир всей Японии. Что вы чувствуете? – микрофонная эстафета перешла к следующему журналисту.
- О, даже не знаю… Все так неожиданно. - Аска потупила глазки. – Я никогда не думала о славе…
"Хоть бы покраснела для приличия" – выразительно покачала головой Айони.
-… Я всего лишь Пилот. Победа – это общая заслуга всего персонала Нового NERV-Япония. Но я… польщена. – Аска вновь посмотрела в камеру. – Спасибо вам всем. Я буду стараться.
- Сорью-сан, что вы можешь пожелать миллионам телезрителей?
При слове "миллионы телезрителей" по лицу девушки пробежала мгновенная тень, которую вряд ли кто-нибудь, кроме Айони, успел заметить.
- Верьте в себя, верьте в свою страну и все у вас получится. - весело сверкнула зубами Аска. – Проверено лично.
Журналистская братия дружно зааплодировала.
"Мда… Нравятся мне подобные передачи. Напрямую воздействуют на центры удовольствия в мозгу, в результате чего образуется стойкая условная связь между красивой девушкой и патриотизмом. А так как красивая девушка – это хорошо, то и патриотизм – это хорошо. Господину Павлову надо было человека к миске приучать, а не собаку. Разницы то никакой" – Айони относилась к той самой опасной категории зрителей, любящих раскусывать косточки. От нее не укрылись ни откровенное лицемерие в пропагандисткой части передачи, ни превращение Филиалов NERV в безликих "врагов". Авторы старательно избегали называть конкретные имена.
- Сорью-сан, всех молодых людей страны волнует один вопрос: Ваше сердце свободно?
Аска ответила на провокацию улыбкой, в которой в идеальных пропорциях смешивались гордость и смущение. Гордости было ровно столько, чтобы, сохранив достоинство, не выглядеть высокомерной недотрогой, а смущения – чтобы показать, что эта тема девушку волнует, но она ее не боится.
- Да, мое сердце свободно. Из-за службы у меня совсем не было времени на личную жизнь.
- Есть кто-нибудь на примете?
- Это военная тайна.
- Понимаю… А какими качествами, прежде всего, должен обладать ваш избранник?
- Он тоже должен быть готов выложиться на максимум.
- Отлично сказано, Сорью-сан!
"Ой, блин… Какая чушь… И зачем я на это смотрю?" - Айони нащупала пульт, хотя внутренне понимала – она не нажмет кнопку, даже если на соседнем канале будет идти марафон лучших программ о природе...
Из прихожей послышался тоскливый скулеж.
"О нет, опять…" – вздохнула девушка, поднимаясь с кресла.
Прихожую ее квартиры почти целиком занимала Ласка. Собака царапала входную дверь лапой и скулила. На полу около зеркала лежала нетронутая миска с мясом.
- Пожалей драпировку. – попросила Айони.
Ласка не обратила на нее никакого внимания.
- Хозяйка вернется вечером. Как обычно.
Бесполезное обещание. У собак проблема с чувством времени. Они не носят часов.
- Работа у нее, ты понимаешь, работа! Карьера, деньги, будущее! Она тебя не бросала! – Айони прижалась спиной и затылком к стене, словно пытаясь заземлить свое раздражение через обои. – Да ни в чем ты не виновата! И тебя ни за что не наказывали! Прекращай скулить!
Ласка огрызнулась. Собака подчинялась только своей хозяйке.
- Послушай… - смягчилась Айони. – Я тоже по ней скучаю.
Прошло всего несколько дней, а ей уже не хватало Аскиной вспыльчивости, Аскиного самодовольства и Аскиной привычки говорить вслух все, что она думает. Призналась девушка в этом сама себе далеко не сразу. Подобные чувства относились к разряду: "Этого никогда со мной не случится, потому что я Айони Скай и у меня иммунитет к глупостям". Длинная цепь последних событий показала, что она себя переоценила. Хорошо это или плохо, Айони еще не определилась.
Девушка привыкла рассматривать человеческие отношения исключительно с позиции исследователя-естествоиспытателя. То есть со стороны, предварительно вооружившись теорией. Так было в детдоме, так было в школе и институте и, до недавнего времени, в NERVном периоде ее жизни. Каждая новая встреча открывала новое досье: "Аска и Синдзи", "Синдзи и Мана", "Синдзи и Ко", "Уоллес и Орлова", "Гендо и его шизофрения"… А потом вдруг оказалось, что Айони не только наблюдает, но и сама участвует. Эксперимент перешел на следующий уровень. Появился круг живых существ, чья судьба была ей не безразлична. Последствия не заставили себя ждать.