выполнять незнакомую работу в непривычной обстановке. Позже я узнал, что многие из них никогда раньше не выезжали за пределы своих маленьких деревень.
Они жили почти так же, как и другие шахтеры, уровень жизни которых в то время по американским меркам был невероятно низким. Это был период, когда остро стояла проблема нехватки продовольствия, и отчасти потому, что эти кулаки больше не обрабатывали свою землю. Но они получили свою долю того, что было доступно. Их поселили в старые дома – по нашему представлению, убогие лачуги, – где до революции жили шахтеры. Однако со временем некоторые из них построили собственные дома, более благоустроенные.
Продолжительность рабочей смены и ставки оплаты для кулаков были такими же, как и для других шахтеров, за исключением того, что кулаки выплачивали часть своей заработной платы в фонд для ухода за престарелыми и инвалидами из своей собственной группы. Они могли свободно передвигаться по району, площадью несколько миль, при условии отмечаться раз в неделю в надзорных органах.
Немногие из этих людей предприняли попытки сбежать. Казалось, большинство утратило дух неповиновения, который у них, возможно, был раньше. Время от времени двое или трое из них уходили и пропадали навсегда; я так никогда и не узнал, что случилось с беглецами. Власти с самого начала пытались убедить их смириться с обстоятельствами; те, кто так и поступил, вскоре получили утраченные гражданские права и даже небольшие привилегии.
Позже я столкнулся с аналогичными группами бывших фермеров, занятых принудительным трудом на золотых, медных и цинковых рудниках, на которых работал в нескольких частях страны. Обычно их держали на работе отдельно, в целях удобства надзора, хотя в обычной жизни они не были изолированы и свободно контактировали с остальными шахтерами.
Когда они попадали в шахту, добыча обычно падала в течение шести месяцев или дольше, а затем снова постепенно поднималась. Кулаки, самые хваткие и деловитые на селе, приобретя профессиональный опыт, становились и превосходными шахтерами.
Я не знаю, сколько из этих кулаков было отправлено на принудительные работы, но встречался с ними повсюду в восточных районах России, и не только на шахтах, но и на заводах и лесозаготовках, а также на строительстве плотин, железных дорог, каналов и электростанций. Рабочих из числа кулаков было так много, что органы внутренних дел, похоже, превратились в крупнейшего поставщика рабочей силы в России.
У силовых структур было преимущество перед другими советскими организациями – они всегда могли рассчитывать на постоянный приток рабочей силы, независимо от того, какие условия жизни существуют там, где необходимо выполнить задачу. Кулаки сформировали костяк великой армии принудительного труда, которая с тех пор работает в России. В этой армии смешивались убийцы, воры и прочие преступники с такими группами, как кулаки, чьи преступления носили иной характер.
Коммунистические власти, похоже, были очень довольны результатами ликвидации кулачества. Все было примерно так, как они планировали: позволило сломить противостояние коллективизации на селе и в то же время обеспечило приток столь необходимой постоянной рабочей силы в новые промышленные центры.
Конечно, то время было тяжелым для народа России. И особенно жестоким по отношению к кулакам, которые не были преступниками в привычном смысле этого слова, но тем не менее с ними годами обращались как с преступниками. Некоторым из них подолгу не удалось отработать свои «преступления». При этом страдало и остальное население России, годами испытывая нехватку продовольствия, потому что ликвидация кулачества лишила земледелие умелых, предприимчивых работников. Раскулачивание также привело к тому, что многие уничтожили своих домашних животных, так что спустя почти десять лет в России все еще ощущалась нехватка мяса и молочных продуктов.
Не знаю, принесла ли в долгосрочной перспективе ликвидация кулаков какую-либо пользу нашим шахтам. Правда, мы получили столь необходимую рабочую силу – толковых людей, которых можно было быстро обучить. Но нам годами приходилось мириться с нехваткой продовольствия, из-за чего все наши рабочие были в плохой форме для полноценного производства.
Глава 8
Что-то не так с медью
В последние годы я читал книги, в которых пытались объяснить происходящее в России в период моей работы в этой стране. Интересно отметить, что многие авторы выбирают 1930 год как самый критический со времен Гражданской войны для политической группы, находящейся у власти. В 1930 году, полагают эти наблюдатели, было неясно, завершится ли победой борьба с мелкими фермерами, а тем временем нехватка продовольствия становилась настолько острой, что промышленные рабочие были на грани мятежа.
Авторы большинства книг о России – либо туристы, которые почти никогда не сообщают ничего ценного, либо те, кого русские назвали бы специалистами. Эти последние очень любят изучать данные, предоставленные им советскими властями. Меня не удивляет, что у таких наблюдателей, сидящих в Москве, читающих обеспокоенные статьи в московских газетах и видящих, что страна действительно испытывает нехватку продовольствия, возникло представление о том, что промышленные рабочие на грани восстания против властей.
Но я провел этот период в рядах промышленной армии, вкалывая, как и окружающие меня рабочие, чтобы удовлетворить растущие требования к добыче. И у меня никогда не возникало ощущения, что рабочие на грани бунта. Это правда, что даже в нашем тресте, где условия были лучше, чем в среднем по стране, рабочих – мужчин и женщин – заставляли работать все более интенсивно, и условия жизни почти во всех отношениях становились все менее сносными, чем в 1928 году или ранее. Промышленных рабочих все более и более уплотняли в любом доступном жилье в заводских и шахтерских городах, а запасы продуктов и одежды, даже с учетом преимуществ продовольственных карточек и закрытых распределителей, становились далеко не достаточными. Это был период, неприятный для всех.
Оглядываясь на те времена, я думаю, что люди были чрезмерно заняты, чтобы помышлять о восстании. Они слишком часто оказывались в новом окружении, чтобы организовать какое-либо оппозиционное движение. Вероятно, правда, что действия властей в то время пользовались поддержкой лишь небольшой части населения. Большинство населения в России было крестьянским, и значительной части этих людей не нравилось то, что происходило. Но коммунистические лидеры владели всем важным оружием и использовали его с большим мастерством. Они разместили свои «ударные отряды» в нужном месте, чтобы добиться должных результатов.
Я не думаю, что какая-либо группа людей пыталась сделать так много всего и одновременно в какой-нибудь другой период истории, разве что, возможно, во время войны. Происходящее напоминало войну и на самом деле было войной. Коммунисты показали, что считают ситуацию таковой, используя военные термины в своих газетах и