Испугалась Ира.
— Долго-недолго. Надо готовиться к худшему. Чем кормить будем?
— А что лошади едят, кроме травы? — Вернул вопрос Михаил.
Видя, что его готовы завалить правильными, но невыполнимыми ответами, уточнил:
— Что можно скормить из того, что у нас есть?
— Морковку? — Предположила Ира.
— Капусту, наверно. — Добавила Ольга.
— А другие овощи как — можно?
— Думаю, что можно. — Согласилась жена. — Пожалуй, если распарить, то можно картошку, морковку, свеклу. В остывшем виде, конечно. Кабачки, наверно, и сырыми можно, они мягкие. Что точно знаю, так это то, что зерно давят или немного распаривают и дают в таком виде. Но у нас зерна нет.
— Значит ставим париться овощи. Надо только сразу чем-то накормить, пока не готово.
Затопили печь, поставили вариться корм для лошади. Заодно и себе с собаками приготовили. Вообще, при отсутствии холодильника, готовить приходилось только на один день. Иначе испортится. Утром печь растопили, нажарили, напарили, и это на весь день. До утра вчерашняя еда практически не доживала.
Для затравки аппетита кинули Лизке разрубленный кочан капусты, который та с удовольствием уничтожила. Потом второй.
— Третьего не дам! — Ольга закрыла собой залежи вкуснятины. — Если будем кормить до отвала, то не хватит ни ей, ни нам. Ничего, не совсем же голодать придётся. Немного подкормим. А улетят эти твари — наестся травы.
Лизка грустно отошла от двери в голбец, откуда ей сначала дали такую вкусную вещь, а потом обломали.
— И не смотри так на меня! — Ольга всё ещё оставалась в заведённом состоянии.
Так и повелось: с утра лошадь получала пару кочанов, в обед — ведро полуварёных овощей, а вечером — разведённый мясной бульон, для выработки молока. В остальное время — заедала сеном и запивала простой водой.
Глава 5
Осень
Блокада продержалась четыре дня, на пятый слой живности на окнах уменьшился, потом появились просветы. До этого днём окна тоже немного просвечивались. Но сейчас можно стало посмотреть на внешний мир хотя бы одним глазком. Увиденное пугало: до самого леса висел чёрный туман. Только потом стало понятно, что в воздухе мошкары уже не так много. Чёрный фон создавали сидящие на листьях и еловых лапах насекомые. День за днём их количество уменьшалось, уничтожаемое полчищами птиц. Летающие охотники почти пропали, зато прибавилось тех, кто собирает с земли. Сколько раз люди дёргались, когда какая-нибудь птаха долбила по окну. Хорошо, что со стекла насекомые быстро осыпались, а то мужчина уже стал опасаться, что треснут.
На девятый день семейство решилось выйти из заточения. К этому времени окна почти очистились. А те твари, что остались, сидели не шевелясь. На коротком собрании семья решила, что пора выходить.
Михаил зажёг горсть щепок и приоткрыл дверь. Пламя затрещало и вспыхнуло бенгальским огнём.
— Фу, ты! — Мужчина заскочил обратно.
— Что там?
— Да вот, — ответил он Ольге. — Я уж испугался, что атмосфера поменялась.
— Как это?
— Очень уж резко пламя загорелось. Подумал, что много кислорода. А много кислорода было только очень давно, миллионы лет назад. Вот и решил, что провалились куда-то ещё глубже по времени.
— Ой! — Ира в ужасе прикрыла рот руками. — Как же мы теперь?
— Да никак! То есть, всё так же. Ерунда это всё. Показалось. — Успокоил он женскую часть семьи. — Это просто мошкара попадала в огонь и вспыхнула.
— Думаешь, всё в порядке? — Не поверила Ольга.
— Конечно! — Бодро ответил он. — Вон, в окно поглядите. Девчонки, не волнуйтесь. Сейчас выйду, проверю досконально. Но мне кажется, что всё закончилось.
От толчка двери снова посыпались тельца насекомых, вспыхивая в пламени. Михаил сделал первый хрусткий шаг за порог. Постоял. Никто не нападал, не пытался искусать. Мужчина осмотрелся. Всюду: на полу, на стенах, в паутине под крышей чернели точки кровососов. Мошкара то ли уснула на зиму, то ли вообще помёрла — не понять.
Ещё один осторожный шаг — и множественный хруст, как по тонкому утреннему льду, когда под ним ещё нет воды. Обернулся к жёнам:
— Дайте… А, ладно!
И вернулся в дом.
— Помогите ветровку накинуть.
Девушки расправили одежду, чтобы Михаил мог продеть руки в рукава. Аккуратно, стараясь не трогать бок, натянули тонкую болонь и накинули капюшон.
— И рукавичи.
— Эти пойдут? — Ира показала тонкие хлопчатобумажные перчатки.
— Ага… Ну, я пошёл.
Факел он потушил — смысла в нём уже не видел. Сметая тушки с перил, спустился вниз. Каждый шаг опять отдавался снежным морозным хрустом. На засове сверху тоже толстый слой — смести и открыть. Картина снаружи уже не удивляла: те же чёрные точки повсюду. Только фон буро-жёлто-зелёный — лиственные деревья за прошедшую неделю полностью потеряли зелень и начали опадать. Нетронутой кроной могли похвастаться только ёлки. Осень наступила внезапно, как понос. И цвет такой же.
Михаил вернулся — требовалось обсудить дальнейшие действия.
— Здесь всё тихо, — сообщил он жёнам, и выдал понравившееся ему сравнение про осень.
— Фу-у-у, Сапегин! Как ты мог? При дамах… Стоп! — Ольга выставила руку, зная диапазон его шуток. — Не вздумай повторять анекдот про «дам-недам».
— Ну, вот. Сама сказала. А вообще, я предлагаю посмотреть, что вообще происходит.
— На Скалу пойдём? — Уточнила Ольга.
— Ага. Давайте собираться.
Природа просыпалась. Собаки по дороге услышали шорох в кустах и бросились туда, беря потенциальную жертву в клещи. Короткий шум, непонятный взвизг, небольшая пауза — и они вынырнули обратно, облизывая окровавленные пасти.
— Пообедали? — Хмыкнул вождь. — Тогда продолжим путь. Нас обед ждёт наверху.
Совмещая приятное с полезным, они тащили перекус для пикника. Мишка навострил уши и весело оскалился: Будет еда? Здорово, хозяин! А то это ж не обед совсем. Так, на один кутний зуб.
* * *
Лошадей оставили пастись возле огорода. В отличие от листьев, трава ещё зеленела. Только чуть подёрнулась бурым и жёлтым. Да и зимой в эти времена, как помнил Михаил описания учёных, дикие животные продолжали выкапывать из-под снега уже засохшую растительность. Собаки забирались наверх вслед за людьми. Гека, за его покладистый нрав, тоже решили причислить к зарождающемуся виду. Хвост у него, конечно, не вился колечком, но он уже научился у приёмного отца активно махать им. А ещё тявкал, пусть коротко и неумело.
Картина наверху открывалась тоскливая. Вся степь потемнела, потеряла яркие зелёные краски. Множество буро-жёлтых пятен портили настроение. Да и сама зелень приняла тёмные оттенки.
— Новая волна, — Ира обречённо смотрела на север.
Вождь обернулся. В отличие от остального неба, с той стороны голубизну отсекала тёмная, почти чёрная полоса. Михаил приложился к подзорной трубе. Некоторое время он пытался удержать её