дикари живут в полупустынях — и то умудряются за день хоть что-нибудь найти. Не сидят впроголодь. А у нас здесь — вообще раздолье. Сибиряки ведь до сих пор охотой живут. Чем мы хуже?
— Ты копать-то собираешься, философ? — Прервала его Ольга. — Стоит, разглагольствует.
— А-а-а… Да, конечно!
Дыхалки мужчине хватило на несколько кустов, и он снова встал передохнуть.
— Фух! Жара какая-то ненормальная. Вроде осень, а солнце жарит. Хоть бы ветерок какой.
— Так есть ветер, только нам не повезло.
Ольга показала на верхушки деревьев:
— С севера дует, нас скала прикрывает.
— Теперь понятно… Подождите, это ведь не первый день уже с севера?
Девушки задумались.
— Вроде за неделю до появления этих странных туч.
— Да, за неделю.
Теперь уже нахмурился Михаил, высчитывая дату.
— Это на осеннее равноденствие, — подсказала Ира.
— Надо записать… О чём я говорил? Ну, до ветра.
— Об охотниках-собирателях, — напомнила девушка.
— Да, точно. Теперь посмотрим, как живут земледельцы. При всей прогрессивности такого общества, они вынуждены селиться толпой. Охотникам хватает малой группы. А пахари, чтобы обеспечить себя, должны в короткий промежуток провести большой объём работ. Посевная идёт неделю, уборка урожая — тоже. Для каких-то культур нужна прополка, окучивание. Потом переработка — сортировка урожая, помол зерна. Чтобы всё это сделать вовремя, а также, чтобы обеспечить самих себя инструментом, нужна большая толпа.
Михаил выкопал те гнёзда, на которые отстал от остальных, и снова опёрся на лопату.
— Сторонники земледелия говорят, что выращивать полезные растения лучше. Лучше тем, что на единицу площади получается больше еды. Да, больше. Но какая это еда? Основная масса — зерно. В нашем случае — картошка. То есть — углеводы. Масса углеводов. Но мы эту картошку разбавляем мясом, то есть высокоэнергетическим белком. Причём, основательно так разбавляем. А крестьяне ничего подобного не могли себе позволить. Да и сама картошка появилась не так давно. Зачастую рацион состоял только из хлеба. Но хлеб в чистом виде не есть хорошо. Вы и сами помните рекламу разных диет без мучных изделий. А ещё углеводы при нагреве распадаются на сахара. Что такое сахар во рту? И вообще в организме.
Девушки кратко пожали плечами: мол, ты знаешь ответ, так говори, нам самим недосуг.
— Сахар — это кариес. А кариес приводит к дуплу и разрушению зубов. При переходе на выращивание зерна у населения резко возрастает количество больных зубов. Не говоря уже о диабете и ожирении.
— Так ты что? Предлагаешь отказаться от огорода?
Эта мысль явно не понравилась Ольге.
— Не-не-не! Пусть огород будет. Да я и сам всё это люблю употребить. Тут важен баланс. Чрезмерное количество углеводов вредно. Но и стопроцентно употреблять мясо — тоже не есть гут. Вон как запорами страдали, пока не появились овощи.
— А как же скотоводы? — Ирина вспомнила о ещё одном способе ведения хозяйства.
— А что о них сказать? Классические кочевники-скотоводы — это вариант охотников. Они живут только за счёт стада. Стадо — это мясо, кожа, шерсть, молоко. С питанием у них разнообразнее. Но только потому что в рационе кисломолочные продукты. А если взять современных скотоводов, то они наоборот — не отличаются от земледельцев. Они пашут землю и сеют корма для скотины. Из-за чего переходят к осёдлому образу жизни. А тут сразу огород. Опять же, распахав поле для корма, можно кое-где пшеничку посадить.
— Так какой план?
Ольге надоело слушать разглагольствования, ей нужен был конкретный ответ.
— Нет у меня плана! Нет!
Михаила неожиданно переклинило. Он тут пытается думать о будущем всего человечества, а его спускают на землю. Понемногу успокоился, настроение так же пришло в норму. Уже без нервов продолжил:
— Так… У пока меня только намётки. Я только начал рассуждать. Чтобы хорошо жить, человечество должно дорасти до определённого количества. Научный прогресс невозможен без массовости. Чем больше людей, тем больше изобретений. Ведь процент гениев примерно одинаков во все времена. Но одна и та же доля от тысячи людей и от миллиона (а тем более — от миллиарда) — это две большие разницы, как говорят в Одессе. Или скажут. А может, уже никогда не скажут. Может, Одессы не будет, а будет другой город с другим населением и другой историей.
— За Одэссу ми поняли. Дальше-то что?
— Что за выкрики из зала? Ша! Все молчат… Так, о чём это я? А! Наращивая «массу» человечества, мы неизбежно приходим к земледелию. Просто чтобы прокормить такую толпу. Сначала ручное, мотыжное земледелие, а потом распашное. Охотой не прокормить такую ораву. Но и древнее земледелие — это полный отстой. Современная технология многополья — самая продуктивная. Кроме гидропоники. Но гидропоника — это высокие технологии. А вот заложить понятие севооборота прямо сейчас — наша задача. Надо исключить из развития цивилизации всякое непотребство, разрушающее природу. Никакого подсечно-огневого земледелия. Или когда урожай зависит от разлива рек, как на Ниле. Двуполье и трёхполье — тоже прошлый век. Земледелие исторически необходимо, человечество к нему придёт. Но пусть пройдёт этот путь без проблем…
Михаил помолчал.
— Всё! Лектор Сапегин доклад закончил.
— Эт чо? Это всё, что ли?
— А что — мало?
— Так какие цэ-у? Каков путь?
— Короче, моя мысль такая: сейчас, на первом этапе, живём за счёт охоты и огорода. Именно огорода. Пахотой вот ни разу неохота заниматься. Потом надо постепенно переходить к осёдлому скотоводству. Наверно, это вернее называть животноводством. Потому что оно разнообразнее. Там и коровы, и лошади, и овцы, и птица. Каждый из видов одомашненных животных особенный, каждый нужен. Хотя, как вариант, можно вместо коров для молока разводить коз. Или вообще только лошадьми заниматься. И мясо от них будет, и молоко, и кожа. Даже шерсть. Вон, смотрите, как к зиме зарастает.
Все дружно повернулись к пони, у которой короткая летняя шерсть уже встопорщилась, и под ней начала клочками проглядывать мягкая зимняя шубка.
— В дальних перспективах стоит развитие металлургии. Никак без неё. Причём всё это будут поднимать дети и внуки. Мы уже не успеем. Поэтому надо не просто передать им знания. Знания без научного мышления превращаются в обычаи и традиции. Их никто не понимает, но слепо им следуют. Это не то. А как привить научный, исследовательский склад ума — я не знаю.
— Будем пробовать.
Ольга нахмурилась, будто прямо сейчас пытается составить план учёбы для детей.
Ирина дополнила:
— Надо, чтобы не перешли в другую крайность. Научный склад ума, исследования — это хорошо. Но ядерная бомба, отравляющие вещества и разрушение биосферы — это преступление.
— Да, согласен, научный прогресс изначально должен быть направлен