одной жене, то скажи другой. А ты взял и обосрал.
— Когда это я комплимент говорил, и когда я обосрал?
— А кто меня старухой назвал?
— Я не… Ой-ё-о-о!
Мужчина схватился за голову.
— Всё, милый, это залёт. Исправляйся.
— А как?
— Хотя бы тоже комплимент скажи.
— Ну, у тебя тоже прелестные ушки.
— Не прокатит. Уже было.
— Для тебя ведь не было!
— Ну, и что! Для каждой индивидуально.
Ничего в голову не приходило. Мужчина решил, что наедине с женой, без свидетелей, у него получится эффективнее. Хотя бы в виде поцелуев.
— Эммм… Ирочка, твои розовые ушки действительно красивые, но пусть они послушают не нас, а насекомых.
Девушка расцвела от редких из его уст восхвалений, аж заалела вся. Она только и смогла, что кивнуть. И побежала выполнять поручение.
— Она сейчас горы способна свернуть ради тебя.
— Так уж и горы?!
— А ты как думал? Комплименты окрыляют девушек.
— Надо попробовать… Лапонька.
— Не, ерунда какая-то.
— Золотце.
— Шо ты как ста'рый ев'рей: золотце. Пять пудов золота. Ага…
— Счастье моё! Любимая!
— О! Всё лучше и лучше!
— Куда уж лучше?!
— Ладно, не старайся, не выжимай из себя. Давай в следующий раз, но чтоб приятно.
И Михаил заткнулся. Как раз вернулась Ира, плюхнулась к ним на диван. Не успела она открыть рот, как её перебил муж:
— Ну, как? Все горы на месте?
— К-ка-кие горы?
Девушка пыталась сообразить, о чём речь, но странная фраза совершенно выбила её из колеи.
— Не грузись, — пришла на помощь Ольга. — Нехороший дяденька шутит. Так что с мошкарой?
— Нет никого. Или я не слышу. Лошадь слишком уж громко фыркает. И в стёкла тонюсенько щёлкают — тоже отвлекает. А почему Миша стал нехорошим?
— Потому что он не хвалит меня. Тебя хвалит, говорит комплименты. А мне — нет.
— Хочешь, я скажу. Ну, вместо Миши.
— Ты? Ну, попробуй.
Ира немного задумалась, потом наклонилась к Ольге и зашептала ей на ухо.
— О… Ого… Хм… О… Фух… Это уже слишком… Ты уверена?
Ира кивнула. Так продолжалось минут пять. В конце Ольга с гордым видом повернулась к мужу:
— Учись, как надо девушке комплименты дарить!
Тот попытался воззвать к справедливости:
— Как я научусь, если ничего не услышал?
— Твоё горе. От тебя ничего подобного я за всю жизнь ни разу не услышала. А вот Ирочка меня понимает.
Михаил, очумевший от женского коварства, таращился в потолок. Наконец, преодолел гордость и попросил:
— Ирочка, а ты не можешь повторить…
— То, что сказала Оле?
— Да.
— Не могу. Каждый выпутывается сам. — И прыснула в кулачёк мелким смехом.
Действительно, не могла же она признаться, что единственным комплиментом было то, что Ольга мудрая и красивая женщина. А потом Ира попросила разыграть мужа. Женская солидарность против мужчины иногда сильнее обид и зависти. И Ольга согласилась.
* * *
Утро встретило головной болью. За ночь пришлось ещё два раза обновлять дымовую завесу. Так что отравление было на лицо. Хорошо хоть не на полу в виде блевотины.
— М-м-м-м… Оля… У нас цитромон остался?
— Не кричи так… Сам посмотри… И мне принеси…
— И мне… Пожалуйста… — Попросила Ирина.
За окном всё ещё было темно. Мужчина зажёг свечу, чтобы не рыскать в потёмках. Надел очки…
— Твою же ж мать! — И сразу же: — Ой-ё-о-о… Моя голова…
— Не надо орать. Что там у тебя? — Раздались голоса.
— Трудно описать, чтобы прониклись. Просто посмотрите в окно.
Через минуту из прелестных ротиков полилась площадная брань. Такого никто из них за всю жизнь не видел. Вся, абсолютно вся поверхность стекла выглядела чёрным бархатом от сотен тысяч маленьких чёрных ножек. Армады насекомых сидели на стекле и ползали по нему. Они перекрывали всё окно в несколько слоёв, не пропуская свет. Другие окна показывали то же самое.
— Дамы, хватит уже ругаться! — Михаил строго посмотрел на них.
Девушки повернулись, чтобы высказать всё, что думают…
— Твою мать!
От дружного вопля все присели там, где стояли. Семейка напоминала Мумми-троллей, как их нарисовали в старом мультике: большие круглые носы, мясистые уши, щелочки глаз. Всё лицо представляло собой сплошную опухоль. Вчера при бегстве сквозь тучу мошкары их знатно покусали. Доставалось в основном открытым местам: голове и рукам. Вечером ещё ничего не замечали, а сейчас пошла реакция. А он-то думал, что это у него спросонья глаза не открываются.
Придавленные наглядной мощью насекомых, люди собрались на кухне.
— Нужен успокоительный отвар, — предложил Михаил. — Иначе мы тут с ума сойдём. И противоаллергенный.
Он посмотрел на чёрное месиво с той стороны стекла и отказался от любимого места. Передвинул стул подальше от окна. Сел, отвернувшись.
— Эти лапки. Они скребутся, щёлкают. Я не могу! Мне страшно. — Ирина зажмурилась и зажала уши.
— А травы все на улице, — «обрадовала» старшая жена.
— Хоть что-нибудь в доме есть? — Спросил Михаил.
— Есть НЗ. Шесть пакетиков чая. Настоящего, чёрного.
— Доставай! — Разрешил мужчина. — Но только один. Если хорошенько заварить, то на троих хватит.
Отмерили в кастрюльку ровно три стакана кипятка и положили пакетик. Через десять минут подогрели остывший чай на слабом огне. Аккуратно, чтобы не испортить вкус и не превратить в чифирь. Ещё пять минут — и разлили по кружкам. Каждый непроизвольно втянул позабытый запах и с улыбкой отхлебнул.
— Как думаете, эти укусы опасны? — Ирина хмуро рассматривала себя в зеркале.
Ольга пожала плечами:
— Поживём — увидим. По крайней мере, можно утверждать, что особой реакции на них ни у кого нет. Мы с Мишей до этого аллергией не страдали. Ты, вероятно, тоже?
— Нет, вроде.
— И реакция одинаковая. Думаю, к этому моменту особо чувствительные уже скопытились бы, задыхаясь.
— Ну, спасибо. Обнадёжила… — Проворчала Ира. — Это сарказм был, если кто не понял.
— Мы заметили. А от укусов я всё-таки дам кое-что.
Женщина ушла и долго рылась в аптечке. Наконец, принесла три таблетки.
— Держите, это сосать надо.
— И что это? — Спросил Михаил.
— Антигистаминное, — непонятно пояснила жена.
— Чего?
Та только закатила глаза на «серость» мужа.
— Противоаллергическое, — расшифровала Ира.
— И немного успокоительное, — соизволила хоть что-то пояснить Ольга.
Михаил положил на язык. Через минуту нахмурился, прислушался к себе. Ира сразу отреагировала:
— Что случилось?
— У меня яжык немного анэмелъ.
— Так и должно быть.
Ольга только отмахнулась — пристают со всякой мелочью.
Все замолчали, переваривая таблетки. Недолгое молчание прервал глава семейства:
— Кто-то есть хочет?
— Пока ещё нет. А что? Ты захотел?
— Нет, не я. Лизка.
— А вот это вопрос. — Озадачилась старшая жена. — Мы сена мало притащили. Может, дня на два только и хватит.
— Думаешь, придётся так долго сидеть? —