Ярослав слегка склонил голову, слушая. Он снова усмехнулся краешком губ, не отрывая от нее глаз.
— Ну надо же, — сказал он. — В кои-то веки я слушаю аж две истории подряд о вас, а не о Марине-подруге-маме-тете.
— Чего? — обиделась Саша, а Ярослав в этот раз широко ухмыльнулся, отворачиваясь.
— Да вы вечно говорите обо всех, кроме себя. Словно прячетесь за чужими историями.
— Неправда, — пробормотала Саша, вдруг понимая, что он прав.
Дальше они сидели молча, пока Ярослав курил. Машин на дороге не было, стояла тишина — лесная, со скрипом и шумом деревьев и птичьими перекликами.
Саша думала о том, как она оказалась глупа. Вообще все было неправильным. Нельзя было не то что ехать вместе с ним, а и вообще выбираться на дачу. Чем больше между ними расстояние, тем лучше. Ему-то все равно, а ей так больно и так невыносимо от того, что он совсем рядом, что он держит ее руки зачем-то, улыбается вот, пусть и криво, с привычной насмешкой, но все же… А она как дура все думает о нем, и никак не выкинет из головы.
И еще более глупо сейчас думать о том, что раз так… раз так, то почему бы просто не побыть рядом, вообразив на час-полтора, будто они вместе? Выбрались вот в город, за продуктами и по делам.
«Какая я жалкая, — подумала Саша, скривившись и отвернувшись, чтобы он не увидел ее гримасу. — Но это только сейчас. А после этой поездки я… подам заявление на увольнение. Достаточно с меня уже. И он себе найдет специалиста получше, чтобы не пилить каждый день».
И когда Ярослав докурил и протянул ей руку, чтобы помочь встать, она без колебаний вложила свою ладонь в его. А у мотоцикла сама протянула ему шлем, чтобы он помог надеть.
— Я там уже вставил ремешок, теперь только подтягивать надо, — сказал он, но все равно взял шлем, и снова Саша жмурилась, ощущая прикосновения теплых шершавых пальцев.
Потом он наклонился и взглянул на нее сквозь стекло шлема.
— Уверены, что поедем дальше?
И Саша твердо кивнула.
6. Осенние травы
Гвейле не разговаривал с тех пор, как вышел к воротам, и Тайтелин махнула ему рукой, чтобы следовал за ней. Он тогда дернулся, побледнев еще больше, но прошел сквозь ворота, перешагнув металлический порог, будто это был порог страны мертвых.
Пока он брел через улицу, Тайтелин успела добраться до арки, вытащить кирпич, сложенную косу и пульт, пробежаться по двору, прислушиваясь к тому, не сидят ли где-то подменыши или наблюдатели.
Гвейле казался ей чудовищно медленным, заторможенным, как и охранники, которых она убила на вышке. На самом деле планировала только ранить и обездвижить, но под лилейным экстрактом она слишком плохо владела собой, а эта доза оказалась чрезмерной, и Тайтелин, словно наполненная электричеством, тряслась, стоило только замереть на месте. Начав схватку, она не сумела вовремя остановиться.
Гвейле не разговаривал с ней, только поглядывал дико. Уже потом, когда действие лилейного экстракта ослабло, Тайтелин почувствовала, что кожу на шее и лице что-то стягивает коркой. Поскребла ногтями и посмотрела — засохшая кровь. Выглядело, должно быть, отвратительно, но Тайтелин решила оставить гигиенические процедуры на потом. Ничего не болело, так что, может быть, это была и не ее кровь.
Обратно шли другим маршрутом — все из-за той же передозировки Тайтелин не вполне соображала некоторое время, просто неслась вперед, не разбирая дороги, периодически забывая о Гвейле. Потом уже, когда опомнилась, выругалась — они забрались слишком далеко к северу, и теперь нужно было делать приличный крюк, чтобы выйти на более удобный путь.
Гвейле к тому времени сильно выдохся. Все это время они забирались вглубь опасных районов, а подменыши уже начинали волноваться, скалить зубы и драться друг с другом. Гвейле изо всех сил спешил за Тайтелин, потому что без нее он был теперь совершенно беззащитен.
Тайтелин остановилась посреди улицы, поджидая его. Она хорошо знала эту часть города, хотя давно тут не была. Ей не нравилось, что расчетное время в пути увеличивается. Если за ними вышли в погоню, то теперь преследователям легко будет зайти вперед и перехватить их перед Домом-с-маятником. И Гвейле выглядел отвратительно, бессонная ночь и эта дорога без передышки сильно на нем сказались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тебе нужно отдохнуть, Гвейле Сон-Бейга, — сказала Тайтелин, едва он поравнялся с ней. Говорила она, проглатывая некоторые звуки, еще не вполне управляя речью.
Бледный до синевы, с темными кругами под глазами, Гвейле только молча посмотрел на нее.
— Здесь… опасно, — сказал он, переводя дух. — Это же Горбовские кварталы, тут… сразу несколько гнезд, и…
— Идем, — перебила его Тайтелин.
Она зашагала вниз по улице, заставляя себя идти медленнее. На ходу она достала и сложила косу и привычно опустила ее к мостовой, чтобы скребущим звуком отпугивать подменышей. В ближайшем доме за окнами сразу же раздался грохот, будто кто-то поспешно бросился прятаться.
— Лин, — негромко позвал ее Гвейле. — Прошу вас… не надо убивать. Они сейчас не агрессивны.
Тайтелин не стала отвечать, хотя машинально вздернула брови. Гвейле не мог ее видеть, и едва слышно вздохнул.
В следующем квартале она остановилась около небольшого магазина, чья витрина была наполовину засыпана обрушившимися обломками навеса и балкона с жилых этажей над ним. Горбовский район сильно пострадал во время Первой волны, но тогда еще пытались что-то восстанавливать, поэтому завалы даже начали расчищать.
Когда-то это был очень даже благоустроенный район, и жилье здесь стоило дорого. На первых этажах старинных зданий располагались фешенебельные магазинчики — или вот как этот, такие же старинные, как и дома, заведения.
После Второй волны люди покинули Горбовский район, и какое-то время сюда сгоняли подменышей — до тех пор, пока кто-то чем-то занимался и пока существовало правительство.
Поэтому многие магазины здесь были совершенно нетронутыми, и местами до сих пор даже работала сигнализация, если она питалась от частных генераторов. Тайтелин с Диэди и Геррёг здесь бывали пару раз, разведывали по приказу Байю.
Тайтелин, поднатужившись, спихнула в сторону бетонный обломок, прикрывавший дверь, потом универсальным пультом выключила решетку на входе. Она не была уверена, что пульт сработает, и криво усмехнулась, когда пыльные железные прутья исчезли в пространственном кармане.
На всякий случай потыкала в проход обушком косы, не желая напороться на невидимый срез прута, если решетка выключилась не до конца.
— Проходи, — сказала она, убедившись, что внутри тихо.
Подождав, пока Гвейле пройдет внутрь, снова включила решетку и поморщилась от неприятного с привизгом гудения: судя по всему, генератор был на последнем издыхании. Еще месяц-другой и конец.
— Это… книжный магазин, — удивленно сказал Гвейле.
Тайтелин прошла вглубь помещения, выбила дверь в техническую зону и проверила черный вход. Судя по не потревоженной никем до нее пыли, сюда так никто и не пролез.
Да и кому нужны сейчас книги? Разве что на растопку, но соваться ради растопки в гнездо подменышей — совершенно идиотский поступок.
Тайтелин вернулась в магазин, где Гвейле все еще торчал растерянно посередине и оглядывался.
— Садись и отдыхай, — сказала она ему и подтолкнула к невысокой банкетке на гнутых ножках.
Гвейле сел и тут же надрывно закашлялся от поднятой им пыли. Тайтелин сунула ему бутылку с водой и несколько питательных батончиков из своего рюкзака. Сама выпила только воды — знала, что после такой передозировки от еды ее просто вывернет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пока Гвейле давился затхлой водой и сухими батончиками, она прошлась вдоль полок. Нашла раздел с детскими книгами, подхватила пару из середины, чтобы поменьше пыли было.
Плотный картон, из которого были сложены веера книг, открывался с трудом, слежавшись. Тайтелин на всякий случай потрясла их — вдруг клей рассохся или еще что, но все было в порядке. Даже иллюстрации были все такими же яркими, как и… год? два года назад? Когда это там все случилось?