Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

позади страну Вриджи с берегом Обращения Рыболовов, на котором Будда заставил рыбаков, поймавших огромную рыбу, отпустить ее, после того как все они выслушали ее рассказ о прежнем рождении в облике человека, поносившего Дхарму и сутры; оставили позади страну Непалу[409] посреди Снежных Гор, чьи жители дики, коварны и резки, как и тамошний климат, а обликом безобразны; а оттуда вернулись в Вайшали, переправились через Гангу и оказались в стране Магадхе, где большинство народа предпочитает городам селения, где тепло и люди добры и хороши обликом, а рис необычайно крупный, ароматный и Дхарма процветает; там в руинах лежит древняя столица царства Маурьев Паталипутра, а прежнее название — Кусумапура, Цветок, и даже руины среди зеленых рощ напоминают цветок; а подальше от древней столицы есть вихара, и посреди нее камень со следами ступней Татхагаты со знаками колеса, и рядом каменный столб Ашоки с надписью, гласящей: «Царь Ашока, движимый своей непоколебимой верой, трижды преподносил в дар буддийской общине Джамбудвипу и трижды за драгоценные сокровища выкупал ее снова»; еще дальше ступа Установления Звона Гонга, поставленная в честь одного примечательного события: монахи Дхармы проиграли диспут иноверцам, и царь запретил им ударять в гонг, созывая общину, и гонг безмолвствовал двенадцать лет; Нагарджуна, узнав об этом, послал своего ученика, который выиграл новый диспут, и гонг обрел свой голос; чистый и дивный «голос» обрел в рождении и Ашвагхоша, бывавший здесь, это голос сердца, голос высоких помыслов, которым он сразил одного красноречивого брахмана, жившего здесь и наполнявшего свой «голос» злыми чарами; и неспроста «голос» Ашвагхоши был силен, благодаря ему этот великий человек написал «Буддхачариту», поэму о жизни Будды, чьи слова льются, как сверкающий на солнце поток:

Так Бодгисаттва, в день, как был рожден,

Из правого он появился бока;

Из чрева постепенно исходя,

Лучи по всем струил он направленьям.

Как тот, кто из пространства порожден,

А не через врата вот этой жизни,

Через несчетный ряд круговремен,

Собой осуществляя добродетель,

Он в жизнь самосознательным вошел,

Без тени всеобычного смущенья.

В себе сосредоточен, не стремглав,

Украшен безупречно, выявляясь

Блистательно, он, излучая свет,

Возник из чрева, как восходит Солнце[410], —

и мы шли и шли в тех местах, как будто озаренные не только обычным солнцем, но и этим солнцем Ашвагхоши, а еще и третьим солнцем — солнцем Будды, так что жизнь наша не только двоилась, но и обретала новое измерение, за этим и ходит паломник, чтобы попасть в иные измерения мира; и мы видели у монастыря большую мраморную гору, покрытую раскидистыми деревами, среди которых обитают змеи, звери и святые риши, там некогда пребывал Будда в самадхи, и здесь была выстроена и украшена драгоценностями ступа, но с течением времени драгоценности померкли и обратились в камень, и люди не смеют восходить на эту гору, только издали смотрят, как звери, змеи и риши обходят вершину с песнопениями. «Что за песнопения у змей?!» — тут же вопросил Джанги, и ему не ответили, но позже ответ дал человек Без-имени, он умел слышать и песнопения змей; а мы шли дальше и оказались у монастыря на возвышении, прижавшегося к большой отвесной скале, — здесь когда-то обитал великий брахман, которого никто не мог осилить в споре, пока сюда не явился бодисатва Гунамати, и шесть дней у них длился диспут при стечении народа, знати, и сам царь их слушал, а на шестой день у брахмана пошла изо рта кровь и он скончался; еще дальше одинокая гора и монастырь на месте селения, в котором Шилабхадра тоже одержал победу в диспуте, и он, когда взял меня в учение в монастыре Наланде, сам рассказывал, что, будучи брахманом по происхождению, много скитался по Индиям, а в монастыре Наланде встретил мудреца Дхармапалу, который его и обратил, и он стал ревностным приверженцем Дхармы; а в Южной Индии жил искусный иноверец — прослышав о мудреце Дхармапале, он пришел издалека и попросил царя устроить диспут, и тот вызвал Дхармапалу сюда, но вместо него явился ученик Шилабхадра и разбил все доводы иноверца в пух и прах; да, мы приближались к Наланде, и вокруг все громче звучали имена мудрецов и наставников этого великого центра учености; и, переправившись через реку Найранджану, вошли мы в город Гайя; город Гайя и гора Гайя, украшенная перьями скал, куда издревле восходят цари, вступая на царство, а Будда на ней читал сутру; и мы переправились через другую реку и оказались у стоп горы Прагбодхи, на которой Татхагата предавался аскезе шесть лет, взыскуя просветления, но так и не достиг его, пока не вкусил каши на молоке; а мы, вкусив благостной тишины той горы, прошли еще немного на юго-запад и узрели — да, древо бодхи, но нет, еще только стену из кирпича, которой древо и окружено, как будто панцирем черепа ум, и древо стоит на алмазном троне, который покрыт песком, и подумалось, что этот трон должен быть круглым — алмазным кругом ветра, на котором и покоится наш мир; там множество статуй будд и бодисатв с лицами, обращенными на восток, и говорят, что когда их покроет песок, настанет конец Дхармы, и статуи уже в песок ушли по грудь; древо бодхи когда-то было большим и ветвистым, а сейчас уменьшилось, ствол его желто-бел, а листья изумрудны, его поливают чистой водой, молоком, исполняя музыку и сыпля цветы; а когда-то его рубили и жгли, дабы искоренить Дхарму, но древо вновь произрастало, даже после того, как это место поливали соком сахарного тростника, чтобы убить ростки, оно вырвалось из плена; так и в черепе человечества пробиваются ростки, ветвятся помыслы об ином устроении жизни на земле, жизни справедливой, без насилия, алчбы, гармоничной и прекрасной, как лотос с тысячью лепестками — с мириадами лепестков-людей; но всегда находятся противники этого, снедаемые алчбой, завистью к соседу, дальнему жителю, царю, целому народу, сумевшему устроить лучшую жизнь, всегда кто-то делает хуже свое дело и отстает, но, вместо того чтобы учиться и упорно трудиться, берется за меч и сокрушает древо, а оно вновь растет, и земля — как череп, берегущий это древо наших чаяний: здесь царевич Гаутама стал Буддой; и, уже уходя, мы увидели, что крона древа все-таки возвышается над охранительной броней кирпичей, а сразу этого и не заметили — или оно выросло за то время, пока мы там пребывали? Течение времени в таких