Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

И это был образ радости.

И они нашли царевича, предавшегося аскезе. Трое обрадовались, ибо это было свидетельством их правоты и отвержения радости, двое опечалились и ушли. Но и трое оставшихся были страшно разочарованы, когда царевич после шести лет аскезы внезапно принял рисовую кашу на молоке из рук пастушки Нанды, воссел под древом бодхи, достиг просветления и отверг путь истязаний, избрав срединный путь, а эти трое отреклись от него. От древа бодхи он вернулся сюда, вспомнив о сподвижниках, дабы им первым возвестить обретенную истину. Их было уже снова пятеро, те двое так и не смогли надолго покинуть Оленью Рощу. Увидев приближающегося среди деревьев Будду, они все решили не вставать и хранить молчание. Но как он подошел, не выдержали сияния, исходившего от его лица, встали и поклонились.

Для них он и произнес проповедь. И еще его слушали два оленя, щипавших траву неподалеку, да так и оставивших свою трапезу и только прядавших ушами и смотревших во все свои выпуклые оленьи глаза на сияющего Будду. И он отражался в их глазах, как статуэтки множества будд будущих храмов.

С тех пор при взгляде на эти статуэтки в храмах я всегда думал, что это оленьи глаза.

И все-таки мы зашагали прочь от Оленьей Рощи и вскоре достигли высохшего озера и ступы под названием Доблестный Герой. Когда-то здесь обитал отшельник, многое умевший: превращать камешки в драгоценности, пыль и песок — в кушанья, преображать животных и людей. Но ему не были подвластны ветры, как риши, которые повелевали ими и туманами и, оседлав южный или северный, западный или восточный ветер, летали в разные страны. А также умели продлевать жизнь. Отшельник отыскал древние книги и в них прочел, что следует сделать — надо найти доблестного человека, который сможет на краю построенного алтаря с длинным ножом в руках простоять, затаив дыхание и не молвив ни слова с вечера до утра. А желающий обрести умение и мудрость риши должен сидеть посредине алтаря тоже с длинным ножом и читать заклинания. Если герой так и не произнесет ни звука, утром читающий заклинания станет риши и воспарит с ножом, превратившимся в золотой меч исполнения желаний.

И отшельник искал такого человека и однажды повстречал в городе горько плакавшего работника, которого прогнал хозяин, не заплатив за пять лет службы из-за какого-то проступка. Отшельник позвал его с собой в тростниковую хижину, накормил и одарил. Работник хотел отплатить за его добро, и отшельник согласился: возвел его на край алтаря, дал в руки нож, наказал молчать до утра и сам сел рядом с ножом, начал читать заклинания.

Наступила ночь.

Отшельник читал. Работник стоял с ножом.

Ночь почти миновала, вот-вот забрезжит рассвет… И лес вдруг огласился вскриком работника-героя.

Тут же грянул гром, молния упала на лес и хижину, занялся пожар, оба едва спаслись в озере.

Днем, сидя среди пепелища, они разговаривали. Работник рассказывал, что все шло хорошо до середины ночи, а там он как будто впал в состояние сна, и вот явился прежний хозяин, добродушный, радушный, с платой за пять лет; но работник молчал и не отвечал на его приветствия, и тот начал гневаться и поносить его, грозить всеми карами, а потом и убил его. «И я обрел теневое тело», — сказал работник. То есть — он умер. Ему было очень жаль этого мертвого тела, и он едва не расплакался, но удержался, вспомнив, что давал кому-то обет молчания…

И он молчал много лет, молчал век, молчал другой век и еще века…

Он рождался в разных местах Индий: на севере у гор, на востоке у моря, на западе — тоже у моря, и на юге, то в семье воина, то в семье торговца, а то в семье брахмана. И всегда хранил молчание, что бы ни произошло: смерть родителей, женитьба, рождение ребенка, даже проникновение воров в дом и укус кобры, землетрясение и наводнение из-за проливных дождей, — тогда он просто покидал пожитки в лодку, помог туда сесть старухе матери, дочке и жене, взял петуха и собаку и отчалил от наполнившегося мутной водой дома, и делал все это, не проронив ни звука. Учась у брахмана, он тоже безмолвствовал…

Безмолвствовал…

И это продолжается и сейчас, вдруг понял «я».

Находясь в темнице, «я» молчу. Все «разговоры», которые здесь как будто звучали, — не более чем наваждение Мары.

И все слова, сказанные с тех пор, как «я» появился на свет в кедровом доме в Коуши с пышным кустом волчелистника под окнами, осыпанным сизыми мелкими ягодами, и древним кипарисом, — слова в «разговорах» с дедом, отцом, матушкой, старшим братом Чанцзе — когда они шагали с ним по дороге в монастырь Цзинтусы в Лояне, монастырь Чистой земли, и «мне» было тринадцать лет; «разговоры» с монахами того монастыря, с наставником, и с монахами и наставниками всех монастырей — в Чанъани, на пути в Западный край, в Западном крае, в Индиях, а потом на горе у Хэсины, в монастыре Приносящего весну фламинго; «беседы» со стариком Джьотишем под звездами, с одноглазым черным Джанги, с переводчиком Тамачи, с каганом Тун-Джабгу, с пьяницей живописцем Шаоми, музыкантом Рамтишем, с древним дряхлым наставником Шилабхадрой, обучавшим «меня» в Наланде, с йогином Кесарой, с махараджей Харшей за шахматами, с Мргой, похожим на птицу, с Хайей, чей смех так напоминает конское ржание, с шраманерой Кисалая, с арабом Адараком и Готамой Крсной, с настоятелем монастыря Приносящего весну фламинго Чаматкараной, с Фарнарчем Чийусом, правителем Хэсины и его грозным аргбедом, с песнопевцем Девгоном, наконец, с императором Ли Шиминем и его приближенными, — как много было встреч, знакомств, дружб в этом его рождении, и слова, горы слов и реки слов, омывающих эти горы, — но все слова не более чем иллюзия? Они ведь не звучали на самом деле. Но они были? И «я» их каким-то образом видел… Видел?

Об этом была «речь» на горе монастыря у города Хэсины, когда мы поднялись на деревянную постройку, называемую Агара Таракая, Звездный Дом. Зреть звук звезд — так это определил старик.

Зреть звуки — этому много лет учился оленный человек Без-имени. Для этого надо иметь божественный глаз. И в конце концов он сумел достичь большего — зреть молчание. И «я» просил научить «меня» этому.

Человек Без-имени сидел у океана. Его мы увидели, миновав много земель, оставив позади Варанаси с Оленьей Рощей, страну Вайшали с Садом Амры, женщины, увидев которую, Будда рек, что лучше быть в пасти тигра, чем рядом с красивой женщиной, и все же принял от нее в дар этот Сад; оставили