Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

помещичьих имений, все равно заставила приступить к их проведению, хотя и в острожной, поэтапной форме. П. А. Столыпин так объяснял царю в особом докладе свое понимание разрушительной роли крестьян‐предпринимателей, находящихся внутри замкнутой общины: «В настоящее время (1904 г. — О. К.) более сильный крестьянин превращается в кулака, эксплоататора своих общинников — по образному выражению — „мироеда“. Вот единственный почти выход крестьянина из бедноты, видная, по сельским воззрениям, мужицкая карьера»[1032].

Среди дворянства, которое сумело консолидироваться после революции 1905 г. и создать общероссийский дворянский общественно‐политический орган «Объединенное дворянство», началось осмысление происшедшего. Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ, которые стали проходить ежегодно с 1906 г. (а поначалу и чаще), ставились, в числе прочих, вопросы места дворянства в современной России; пробелы сословной культуры; сословий как таковых и т. д. Словом, именно дворянство стало осмыслять революционные события в конструктивном русле «служения»; соответствия или несоответствия ему. Так на первый план и вышла тема сословной культуры. Дискуссии по сословному вопросу на дворянских съездах весьма показательно рисуют все сложности понимания этой проблемы в предреволюционной России. Заметна и эволюция дворянских взглядов по мере разворачивания столыпинской реформы. Напомним, что начало ее датируется 1906 г. В этот год в процессе дворянских заседаний в рамках «Объединенного дворянства» еще достаточно робко звучат слова о сословности, нет понимания того, «кто мы»: «государственное сословие» или «земледельческий класс»?[1033] Как считали сами дворянские представители, это явилось результатом «добровольного отстранения дворянства от государственной жизни»[1034]. Судя по характеру дискуссии, многие дворяне видели в аграрном вопросе главный вопрос для своего сословия, а помещичье служение — сущностью дворянского служения. Это уже говорит о многом, поскольку в послепетровское время, в XVIII столетии, главным для дворянина считалась военная служба, и лишь при Екатерине II дворянство получает свободу выбора; служить ли (т. е. быть на военной или статской службе) или же пребывать помещиком в своем имении. Герой пушкинской повести «Барышня‐крестьянка» помещик Берестов‐старший делает упор на важности помещичьего служения, как равноценного военному служению и это был новый, прогрессивный голос эпохи. И вот уже к началу XX в. среди дворянской элиты наблюдается однозначно преобладающий взгляд на помещичье служение как на чисто дворянскую службу. О военной же вообще нет речи. Да и власть однозначно говорит о «земельном трудовом дворянстве», как об этом говорит императорский рескрипт[1035].

И эта отстраненность «старейшего сословия», как отмечает в своем выступлении дворянин С. С. Бехтеев, очень тревожный симптом в жизни государства Российского[1036]. Дворянство начинает спорить о том, может ли оно жить только меркантильными интересами: «Если дворянство станет на практическую почву только, то оно перестанет быть дворянством, оно станет купечеством, мещанством, чем угодно, только не дворянством»[1037]. В данном случае дворянский депутат предлагает дворянам, особенно крупным владельцам земли, услышать голос царя и «помочь государству» в его аграрной реформе. Другой депутат призывает дворян, как представителей «русского просвещения, русской культуры», имеющих еще влияние «в своих углах», за которыми есть традиция, у которых еще «крепкая корпорация», — стать оплотом консервативных сил в стране. И все же среди этого спорящего дворянства уже раздаются голоса о более широком понимании дворянской миссии: «Мы говорим не как служилое сословие, а как земледельческое сословие… мы понимаем значение нашего сословия в будущем, его важное значение в деревне, как ближайшего к крестьянам сословия, всегда заботившегося о благе крестьян, всегда служившего верным выразителем мысли русских людей» (Ю. В. Арсеньев)[1038]. Либерально настроенные дворяне предлагают всем добровольно снять с себя (как с сословия) часть прерогатив, которые, с их точки зрения, перестали существовать в реальной жизни. Так, депутат от Псковского дворянства А. Н. Брянчанинов предлагает (очевидно, по аналогии с интеллигенцией) оставить за дворянством только право на моральный авторитет в стране, от политической же функции отказаться, чтобы не быть ретроградами и тормозом прогресса[1039]. Однако в итоговом обращении «Объединенного дворянства» к императору победили консервативная позиция и ориентация «на служение»: «Дворянство считает долгом, — заявляется во всеподданейшем адресе, — своего государственного служения указать, что теперь более, чем когда‐либо, надлежит государственной власти оберегать эти законы от всяких на них посягательств… Дворянство твердо и прямо заявляет, что оно считает себя призванным не защищать узкие интересы землевладения, а широкие задачи государства, благо всех слоев населения, и следовательно, и многомиллионного крестьянства… Дворянство считает, однако, должным указать, что поднятие благосостояния земельно‐трудового крестьянства есть необходимое условие для построения государственной жизни на крепких основаниях, а потому должно быть первейшей заботой государственной власти (перечисляются меры, необходимые для этого и в числе прочих такие. — О. К.)… правильно поставленное просвещение народа должно дать нравственное воспитание в духе Христовой веры и народного миросозерцания, начала коего еще живы, несмотря на ложные учения, извне вносимые»[1040].

Каждое заседание в рамках съездов уполномоченных открывало новые и новые проблемы, связанные с пониманием роли дворянства в современной России. Выделяются признаки (со знаком плюс и минус), отделяющие дворянство от других политических сил, активных и действенных. Депутаты говорят о дворянской присяге, как важном элементе, отличающем дворянство от обычной политической партии[1041]. Многие говорят о «нравственной правде», о жизни, «о совести», «моральной государственной силе», отличающей дворянство от других сословий; о «государственной правде», «государственной честности». «Дворянство, — говорит депутат С. Ф. Шарапов, — как сословие основано на полном отсутствии эгоизма, голос его всегда говорил не в пользу своих прав, а в пользу государственных интересов»[1042]. На другом заседании тот же депутат говорит: «Весь смысл нашего бытия есть служение русскому народу и государству, лишенное всякого оттенка сословного или классового эгоизма. Интересов дворянства, как такового, не существует, но именно поэтому наш голос может и должен являться выразителем мнений всей Земли Русской, наша мысль — мнением слоя лучших людей, естественных носителей и выразителей национальной культуры»[1043]. С. Ф. Шарапов видит в дворянстве ту силу, которая может соединить царя с народом, поскольку средостение между ними образовалось вследствие работы бездушной машины — «старого бюрократического строя», «расхищавшего царскую власть и губившего народную свободу». В данном случае дворянство это не только выразитель «Русского ума», «носитель Русской культуры», но и «представитель Русской народной совести», что и позволит дворянству «привести к Престолу не случайную толпу, а действительно лучших людей, цвет Русской Земли»[1044]. Этот депутат предлагает отказаться от сословности, групповщины, а опираться «на организованные земские единицы», способные прислать на совет к царю «цвет рабочей силы Земли Русской». То есть речь идет об отказе от сословности в пользу «земщины», бессословного, служилого строя. Как видим, аморфность дворянской среды действительно рождает самые разные проекты дворянской деятельности в условиях постреволюционной России. В другом