Читать интересную книгу Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

И всё вдруг стало серым вокруг, потеряв естественные цвета, предметам и одеждам присущие, всё, кроме… весёлых, смеющихся, ободряющих, добрых и… любящих чёрных, с серебром, плескавшимся на дне неразличимых зрачков, как как ночное беззвёздное небо, освещённое светилом Селены бледной, глаз брата.

Северус склонился к Квотриусу и прошептал совсем тихо, так, чтобы высокорожденный отец не расслышал:

- Я женюсь не по-настоящему. Это игра, навязанная мне отцом нашим и будущим тестем. Я останусь с тобою, и только.

Квотриус улыбнулся в ответ, но улыбка его вышла слабой и вымученной. Нет, он не поверил брату, не поверил даже после того, что тот соделал для него, Квотриуса, а он даже не ведал и малой толики того, что… на самом деле сделал Северус для спасения любимого человека.

Нежно проведя рукой по щеке Северуса, полукровка лишь вздохнул печально.

Но услышав, как сопит возлюбленный брат, опечалился ещё более и произнёс заботливо:

- Ты простужен. Но неужели сие из-за меня? Я помню кровавую воду… там… Прости, не помню, где, но вода была ещё горячей. Неужли остыла столь быстро? Прости, не должен я воспоминать о том, что было со мною, да и не удаётся сие мне отчего-то. Сегодня праздник для всей семьи нашей, но, молю, поверь, и в мыслях у меня желания не было как-либо испортить его. Не знал я, когда плавал в кровавой жиже. Не сказал мне никто о готовящейся трапезе семейной.

Не будем боле о сём и обо мне вообще. Праздник особый у тебя скоро - помолвка скоро…

- Прервись, прошу тебя, и выслушай. Верю я тебе, но печалует меня, что не помнишь ты многого. Сие в раз разучило бы тебя, милый братец, повторять ошибки свои. А о праздненстве семейном самому Господину дома сообщили о сём раб мой камерный, знавший, верно, больше моего, но вот по каковой причине - не ведаю я. О помолвке же вновь попрошу тебя, в раз первый и последний - да не станем о ней. Тема сия весьма неприятна мне, равно, как и вся сия задумка отца высокорожденного женить меня. Говорил же я тебе - не смогу я стать мужем, ибо женщины для меня суть существа бесполые, не возбуждающие ровно никаких чувств.

- Что ж, значит, супруга твоя останется в девицах и не услышать дому твоему, о Господин, ни смеха, ни плача детского? Неужли столь жестоковыен ты? Но как же родишься ты… там, потом, если сейчас не продлишь род свой?

- Пойми же наконец, Квотриус, память потерявший, что не могу я соделаться прародителем самого себя! Время нельзя закольцевать, как говорил ты ещё, когда был разумен. От сего события произойти могут искривления времени и даже пространства, и не только я зачат и рождён не буду, но и все последующие за сим поколением Снепиусы не родятся, и исстреблён будет род наш во веки веков. Все исчезнут, словно и не жили никогда, не зачинали детей и не умирали.

Северус старался говорить мягко, но получалось, что, забыв о присутствии Папеньки, он постепенно злился на неразумие Квотриуса, предлагавшего ему вновь свернуть время в кольцо, и повышал голос.

- Мало понял я, глупец неразумный по сравнению с тобою, о брат мой возлюбленный, мудрейший, из сказанного, но то, что понял, поистине ужаснуло меня. - сказал Квотриус как-то вяло, что мало вязалось с его же словами об ужасании.

Глаза его слипались, и он начал дышать ровно, словно во сне.

- Enervate! Enervate! Да что же происходит в доме моём, о милостивые и грозные боги!

- Не дай ему умереть, сыне мой - кудесник и чаровник! Видно, плохи дела сына моего-бастарда, раз он мелет всякую чепуху и то и дело теряет сознание, либо ты, о Господин дома, не можешь никак избавить Квотриуса от болестей его, - напомнил о себе молчавший и стоявший всё время разговора братьев, как статуя, в одной позе, ни разу не переменив её, отец.

Названый брат раскрыл ослепительно блестящие глаза, и Северус внезапно мысленно сравнил их цвет и блеск с антрацитом. В голову пришло ненужное сейчас воспоминание о таких же блестящих глазах неправильного цвета зелёной травы, и Северус покраснел опять. Как же ему надоела вся эта ненужная возня с Квотриусом, которому самое место сейчас - в кроватке и баиньки, и ни-ка-ких торжеств. Сам же полукровка заговорил, словно забыв во время секундного забытья всё, о чём они говорили с братом доселе. Он промолвил лишь странно бессвязные слова о предстоящем семейном празднике, будто бы больше ничто на свете его не интересовало:

- Высокорожденный отец наш - военачальник великий, ему и решать было о дате праздника. Мы же с утра ещё утехам любовным предавались, если помнишь. А сейчас краснеешь ты, ибо мыслишь не обо мне вовсе, но о наглеце сём - госте твоём немытом.

Снейп заметил грустную усмешку брата и навернувшиеся на глаза слёзы, но не сказал больше ничего. Квотриус только судорожно вздохнул, но не пролил ни слезинки. И слёзы разом ушли, оставив место ласковой, чуть печальной улыбке.

Братья замолчали - им нечего было пока сказать друг другу, а коренастый военачальник взирал на их них довольно презрительно, но прислушиваться - не прислушивался. Он был, как высокорожденный патриций, выше шёпота и даже выслушивания пламенной речи старшего сына. Он всё равно бы из неё ничего не понял. По мнению Малефиция, достойный патриций должен говорить властно и горделиво.

Глава 50.

Снейп обратился к Папеньке, пойдя на хитрость. Он хотел, чтобы сам отец отправил любимого сына отдыхать после пережитого, ведь Квотриусу просто необходим был здоровый долгий сон, а Стихии лечили бы в это время его тело. Да и душу стоило бы подлечить - уж слишком странно даже после попытки суицида и возвращения «любимой» внешности, когда, кажется, всё закончилось хэппи-эндом, Квотриус очень странно вёл себя во время безмолвной молитвы и потом то и дело то терял память, то вспоминал отрывочно сегодняшний нескончаемый день, то падал в обморок от каких-то глупых слов - мужчина, всадник! - то скатывался в сон, да всех странностей и не перечислишь.

- Что ж, высокорожденный отец мой, брата моего - бастарда привёл я в чувство вполне, но, прошу, спроси у него сам, отче, захочет ли он возлежать на праздничном пиру рядом с моим будущим тестем Сабиниусом Верелием Конигусом?

Кажется мне, Квотриус полагает себя обиженным решением его, отнюдь несправедливым. Ибо все мы, присутствующие здесь, имели договорённость о женитьбе брата - бастарда моего на девице сей, дщери Сабиниуса, но получил Квотриус оскорбительный для него двойной отказ - и от не в меру болтливого, задравшего нос выше потолка отца, и от дщери его-невидимки. Не смутит ли его сие теперь, когда брат старший обручён с тою девицею, глазом не видимою, но не в меру гордою?

- Слышал ты словеса высокорожденного брата сводного своего, о Квотриус. Так ответь тогда уж мне на его вопросы. Кажется мне, совсем запугал ты высокорожденного брата своего Северуса выходками своими, недостойными мужчины - тою, что днём приключилась с тобой да прямо во время превосходного славословия, соделанного братом твоим, правда, не до конца понятого мною там, где говорил сыне мой законнорожденный и наследник о стихиях некиих и афнери мёртво-живых каких-то да ещё и о чародее некоем, имя коего столь трудно для произнесения, что и не запомнил я его… И несколько минут назад пришлось брату твоему сводному, верно, из любви к тебе, недостойному её, снова произносить Оживляющее Слово да чародейской палочкой над тобой махать… Итак, сбился с мысли я, ибо солдат Божественного Кесаря простой и премудрости словесной, кою за словоблудие пустое почитаю, не обучен.