Читать интересную книгу Порхающая душа - Лидия Лесная

Кто ты?

Не открывайте глаз, еще очень рано,Видите, как темно:Сквозь белый шелк не сквозит окно.Почему я у вас? Странно.Я вчера вас не знала, вы должны быть чужим,Отчего же вы так близки?Отчего мы, тесно прижавшись, лежимНа диване широком и низком?В мягком ворохе кружев цвета пескаВаши руки тонут, лаская,И вы говорите: «Да, ты мне близка…Ты… А кто ты такая?..»

«Искры». 1919, № 3–4.

Нева — Сена

Он начал повесть в октябре,Писал он синими черниламиИ жутко слушал на зареСтрельбу за окнами унылыми.Шли дни. И было десять главПечальной повести рассказаноО том, как верил некий графФальшивым запонкам со стразами.Но вдруг на кончике пераВишневый сок горячим бисеромЗацвел, забрызгал, заиграл, —И синий цвет смахнул и вытер он.Хрусталь чернильницы зажгла, —Откуда?! музыка вишневая!Сукно зеленое столаОкровянила повесть новая.Он кончил повесть в октябреГлавой о музыке всемирной,И красным лаком на переБыл смят бесславно мак сапфирный.

Эпилог

Построчного гонорара он получилРубль.Когда эту повесть в Париже прочиталиЕго друзья в каком-то журнале,Они сказали:— Куплен.

«Сибирские огни». 1922, № 1.

Отведавши сибирской смолки

18.562 — самое звонкое число.Это номер моей бескурковки.16 калибр — самое звонкое слово.Это речь идет о моей двухстволке.Пахнет порохом, костром, болотом —Охота.Не ходишь на рынок, не клянчишь дешевки.А прямо — зайцу в спину заряд.Шкуру сдерешь, в реке пополощешь.— Эх, сучья — язви их — сырые, дымят.

Любо в бору на пахучей рассветной еланиКорку хлеба мочить в тяжелой сизой росе.Любо, когда омытое солнце встанет,Вдираться мускульным телом в кустарника цепкую сеть,

И тайным сторожким воромСледить глухариный ток,И решать крылодробным споромЗвериного быта кусок.Любо мне! Я звериный добытчик,Прошибаю природу лбом,Теряю все знаки различийМежду зайцем, мхом и собой.18.562Номер моей бескурковки!Это самые звонкие слова.Это речь идет о моей двухстволке.

«Сибирские огни». 1923, № 3.

Субботник 20 года

Гремя листами заржавелой жести,Мы стлали ложе новым огурцам.И было радостно мне то, что вместе,И было ново, что никто здесь не был сам.И чтя, — в молотобойной силеРастет над нами грозный и стальной, —Мы кирпичи тяжелые носили.И кто-то проклинал, сумбурный и больной.А поутру болели ноги, плечи,И я легла на целый день пластом.В календаре годов был этот день отмечен,Но было жаль, что в пятнах всё пальто.

Булки в окне

Булки в окне: — Не гляди так на нас,Больно ты, малый, лаком! —А мокрых листьев бешеный плясНа торцах заметает слякоть.Острый ветер хрустит по острой спине,Тропу мурашиную режет.Идет мимо пухлая. И шуба на ней.— Какой, говорит, ветер свежий… —Теплом печеным из двери в нос.Ухмыляются булки в окошке.Вчера бы легче это все перенес —Еще были в кармане крошки.— Эй ты, носом стекла не дави,И так хорошо все видно!Дрррббзинь! И рука вся в крови,И кровью намок весь ситный.

«Сибирские огни». 1923, № 4.

Лошадь

Спит извозчик. А лошадь его не спит,Смотрит на собак, на прохожихИ думает: — как мой хозяин храпит,А все-таки держит вожжи.

Как тошно целый день железо жевать,А вот жую, не брошу.Отчего мне хозяин не купит кровать,Теплое пальто и галоши?

Попробуй-ка он простоять два часаГолышом неподвижно на месте.Чтоб понять, каково железо кусать,В лошадиную душу влезьте.

«Сибирские огни». 1923, № 5–6.

Дворянин во мещанстве (Вместо рекламы)

Новая страница Александринской истории, —(Что ни актер — то сильно заслужен), —Идите смотреть сногсшибательный ужин,Идите! Бенефис бутафории!«Мещанин во дворянстве» — на афише так сказаноИ строго проведено в постановке:Дворянская затхль с мещанскою связана.Ворона в павлиньей обновке.Кричит реклама: «Мы в новом убранстве,Слоном у нас сделана муха!И каждый из нас — мещанин во дворянстве,Дворянин во мещанстве духа.Все краски у нас так веками изжеваны,Мы так вдохновенны во чванствеИ к тачке традиций навеки прикованы.Иди к нам, мещанин во дворянстве!»

«Жизнь искусства». 1923, № 17.

Сонный

В этом небе радуг и софитов,В этой клеем пахнущей траве,В этих скалах бутафорского гранита,Кто-то изредка кричит: — Левей!Мир холста, картона, — бутафорский, —Ты не дышишь кислородом гроз,Не бушует кисть в твоих пастельных зорях,Спит на лаврах бутафорский мозг.Ты еще не баррикадный зодчий,И вином Эллады крещена,Мельпомена может, но не хочетВ кровь твои окрасить знамена.

«Жизнь искусства». 1923, № 18.

Левый фронт (К докладу Мейерхольда)

Кто хочет в театре творить чудеса,Рушит рампы шатучие доски.Эта такая деревянная полосаНужна для плоских.

А те, кто не боится рельефа,Кто хочет кипеть в самой гуще,Кто идет от суфлера влево,Те — вездесущи.

Они на сцене, и в партере, и в ложе,На площади и на галерке.На трусливые устричные створкиИх творчество не похоже.

Рампа — прошлого вязкая нить,Будущему рампы не надо.Вы, кому тошно небо коптить, —Рампу на баррикады!

«Жизнь искусства». 1923, № 19.

Портрет (К закрытию сезона)

Говоря грубо — проходной двор.Выражаясь нежно — Пассаж.Выдержан длительный стажНа репертуарный вздор.ИдетВперед.Движением рака.Зато груди крахмальные как разутюжены!А труппа?ТруппаИз хорошо сшитого фракаИ одной настоящей жемчужины.Но нравятся, нравятся новоявленным барам.Таланты в окрошке а 1а ералаш.Да… Гоголь покойный воскликнул недаром:— Ах, какой Пассаж?

«Жизнь искусства». 1923, № 20.

Философия «Спящих красавиц»

От воды — вторая. Скука!Поболтать охота — страх!— Аня, где душа? (В бок руку,И ногой — мах, мах.)— Что «где»?Люка, счет не путай!— Где душа? (Ногою — мах,И батман.) Скажи, Анюта!(Руку в бок.) — Душа? В ногах.

«Мухомор». 1923, № 14–15.

Геометрия вне измерений

1. Пирамида

В точке сжалась могучая сила,Которая могла бы разрушить миры.Вдруг точку стремительность разбила —Так себе, незачем — ради игры,И точка стрельнула четырьмя прямыми,Которые в плоскость концами впились,И равные треугольники легли между нимиОт вершины наклонно вниз.Ее дочери жили в стране ИзидыИ звались, как она: — Пирамиды.

2. Призма

Такая сверкающая, сложная, многогранная,И вдруг — гладкий глупый цилиндр —Предел ее стремлений!Почему бы это? И как это странно.Все равно, как если бы ВербицкуюИзбрал пределом Тургенев.— Вам странно? — говорит она, смеясь.— А ведь мне, чтобы с цилиндром слиться,Надо стать многограннее в миллионы раз.Мне надо иметь бесконечные лица. —Сказала, и сделала точно так,И стала вместо призмы цилиндром глупым.А цилиндр это тот же шапокляк —Его надел m-seur ЖакИ пошел в клуб.

3. Параллельные линии