Кубарь
Красное, синее, зеленое!Зеленое, синее, красное!Кубарем лечу по уклону, —Опасно — так опасно.Ничего не боюсь — я смелая, —Верчусь в жизненной гуще.Зеленое, синее, белое!Берегитесь, мимо идущие!В вихре — все многоцветно,Все обманно сверкает —И я рада, что не сразу заметно,Кто я такая.Кубарем лечу по уклону, —Опасно — так опасно.Красное, синее, зеленое!Зеленое, синее, красное!
Когда пьют вино
Что это — каприз? Не надо быть гордой.Ну дайте мне вашу перчатку —такую теплую и душистую.Мне кажется, что я лист,Закруженный ост-нордом,Когда вы смотрите своими синими иголкамиПрямо в мои мысли.Влюбленные в вас бесчисленны —Что я? Хотите, я застрелюсь из двустволкиИли из пушки — из чего прикажете?Ах, как вам скучно со мной.Вам надоело веретено шутовской пряжи,А я тку мой ковер для вас одной.Неужели вы бы не улыбнулись даже,Если бы я умер? А если бы умер другой?Ну хорошо, не надо, возьмите свою перчатку.И какая же вы аристократка —Вы едите с ножа…
«Новый Сатирикон». 1916, № 38.
Мед
Вы боитесь? Вы правы. Я могу сломать ваши пальчики.Я — косолапый медведь, а вы — кружевная.Ваши губы — медовый цветок, ликерный бокальчик,А я — косолапый, я знаю.Что же делать? Я люблю ваши руки, глаза и улыбку, и рот.Что же делать медведю? Он любит мед.
«Новый Сатирикон». 1916, № 39.
Ici-bas
Ветер смахнул остаток пудры,И я стала такой, как есть.Он поступил очень смело и мудро,И в том, что он сделал, была умная лесть.Он хотел сказать, что я лучше грима,Лучше той, которой кажусь.Но что мне в том, если все идут мимо,И такая, как есть, я никому не гожусь.Ветер, голубчик, не хочу я быть мудрой,На земле ум тяжел для хрупких плеч.Здесь сердце любимого легче увлечьНе тонким умом, а тонкой пудрой.
«Новый Сатирикон». 1916, № 40.
Жемчуг
Полоски серого бисераОт неба к земле.Небо белое — иссера,И в этой жемчужной мглеВаши губы, моя дорогая,Так строги, так холодны — и вы такая чужая…Меня пугаетЭтот бисерный день. Чьим-то слезам подражая,Слезы дождя вас просят о счастье.Но вы — вы не здесь, вы — в отлете,Вы — будто корабль, чьи снастиГотовы отдаться бурям;Вы несетеВ душе жажду победы над силой,Как узник, узнавший решетки тюрем.И я, приникая к руке,Которая никогда ни о чем не просила,Которая в одной короткой строкеУмеет сказать все поэмы,Забываю о том, кто мы, где мы —И знаю одно: я люблю вас.Пусть по серебряным лужамСкачут горсти жемчужин,Пусть день осенний не весел,Пусть бисерный полог солнце навек занавесил,Что мне солнце?.. И кто в мире мне нужен?..Я люблю вас. Я люблю вас, царица жемчужин.
Премьер
Каждый день получает надушенные записки.Всегда его ждут на какое-то свидание.К нему ходят дамы, барышни, гимназистки.Из уборной часто доносится чье-то «заглушенное рыдание».На письма он никогда не отвечает —Лень купить хороший письмовник,На свидания ходит, но сам их не назначает.Он — первый любовник.
«Новый Сатирикон». 1916, № 41.
Афоризмы
1. По платью
Человек, если в тебе горит золотой огонек,Я не замечаю запаха твоих смазных сапог.Но если огонька в тебе нет,Будь, по крайней мере, хорошо одет.
2. Весы
«Жалко» — о двух концах палка:СветлеетТот, кто жалеет,Но темнеет печальУ того, кого жаль.
3. Театр сегодняшнего дня
Что делать в нашем театре гению,Если нос у него похож на картофель?Сегодняшнему дню нужны: самомнение,Пустая голова и римский профиль.
«Новый Сатирикон». 1916, № 43.
Желтая опасность
Даже фарфоровый китаец заплакал на камине —Так мучительно рассказывала скрипка о своей тоске…Его взгляд был как халат китайца — темно-синий,А на нежном и совсем молодом еще виске —Первый иней.В красный шелк футляраЛегли — скрипка и рядом с ней смычок,Как в могилу верная супружеская пара.Он коснулся пальцами бледных щек,Сел в низкое кресло — и молчал.Звенели ложечки. Все пили чай.Говорили о Государственной Думе, о пароходе «Меркурий»…А китаец узенькие глазки жмурилИ головой качал.
«Новый Сатирикон». 1916, № 44.
В антракте
Он был в первый раз у меня в уборной,Принес туберозы и пьяные вишни.Суфлер сказал зло: «Я здесь, кажется, лишний»,И пошел сплетничать — небритый, черный.Мы знали без суфлера хорошо наши роли:Он был так нежен. Я так покорна,А пьяные вишни — сладки, сладки до боли.И пахло туберозами в маленькой уборной.
Городские шумы
1. Медведь
Мне странно видеть вас в уборной,Вас, грустный принц, вас, нежный скальд.Виолончели томный альтПоет в оркестре вальс минорный,А вы молчите осторожно —Вам незнаком кулисный тон.Все невозможное — возможноЗдесь, где вся жизнь — обманный сон.Но вы не верите кулисам,Вы — милый северный медведь.Когда приходите к актрисам,Надо сметь!
2. Муха
У меня в комнате появилась муха,И на душе стало сразу светлее и тише.<………………………………………….>И думаю, что сегодня — день Святого Духа,Что везде — березки с клейкими листочками,Пахнут улицы теплым дождем, землей, почками…Жужжит, сладкой музыкой лаская ухо,Милая, случайная, зимняя муха.
«Новый Сатирикон». 1916, № 46.
Дешевка
Мне легко за соболью шубкуТебе заплатить любовью.У тебя такие нежные губкиИ такие капризные брови.А если бы ты был рожа,Похож на козла или жабу,Моя любовь была бы —Вдвое дороже!
«Новый Сатирикон». 1916, № 48.
Имитация
Я — взрослая, и мне все-все можно:Съесть сразу десяток пирожных,Сколько угодно гулять.Так скучно самой себе все позволять.Я пилюли мои золочу —И делаю то, чего не хочу.
«Новый Сатирикон». 1916, № 49.
Актриска
Малютка, ваши руки вымыты духами,И тонки кружева нарядного белья,Но кто такая вы, вы сами,И что такое ваше — я?Вас нет.Есть туалет,Есть ручки смуглые,Согретые мехами,Есть золото волос и скользкий блеск чулок.Но почему о вас, пушистый мой зверек,Так хочется мне говорить стихами?
«Новый Сатирикон». 1916, № 50.
Завтра
Елочки нет.Нас было двое,Она была третья,Исполняя завет,Душистую хвоюОпутали сетьюСеребряных нитей,Одели в орехи.Ах!.. Снежинки, звенитеО растаявшем смехе —Елочки нет.
«Новый Сатирикон». 1916, № 52.
А я смеюсь