Читать интересную книгу Порхающая душа - Лидия Лесная

Завтра

Елочки нет.Нас было двое,Она была третья,Исполняя завет,Душистую хвоюОпутали сетьюСеребряных нитей,Одели в орехи.Ах!.. Снежинки, звенитеО растаявшем смехе —Елочки нет.

«Новый Сатирикон». 1916, № 52.

А я смеюсь

Ты думаешь, соленое вино вкуснее?Зачем твои глаза роняют в мой бокалПрозрачную росу твоей печали?И для того ль мы долго так молчали,Чтоб ты слезами мне молчанье рассказал?Я не хочу быть грустной, не умею.Ты любишь боль, ты любишь радость боли,Так пей свое соленое вино один,А я смеюсь, как мак в зеленом поле,Я пью вино, сладчайшее из вин.

Горю, горю ясно!

Разум и вера играют в горелки —Разум ловит, а вера горит.Разум ушибся о камень трюка.К нему в сиделкиПришла наукаИ говорит:— Играйте в горелки.Играют в горелки.Разум ловит, повинуясь сиделке,А вера? — Вера горит.— Горю, горю ясно!

«Новый Сатирикон». 1917, № 1.

Пьеретта

Голубчик, я вам нравлюсь в костюме Пьеретты?Скажите, я нравлюсь вам?Но что это на плече у меня? Что это?Ай-ай-ай! Это — шрам!Этот красный рубец на бледной коже —Поцелуй вашего злого хлыстаНу так что же?Зато душой я чиста!

Снежный хмель

От вас сегодня пахнет снегомИ терпким запахом дохи.Вам так к лицу: Архангельск, Кемь, Онега,Как мне к лицу мои духи.Мне в ваших розвальнях тепло, как в колыбели,И в вашей шубе, как в гнезде.Своей и вашей верю я звезде.И с вами я люблю мохнатые метели, —С вами!..Серебряными кружевамиКачают ели.Я вижу лес в гирляндах бус зеленых, золотых,Я вижу звездный сон. А вы? А ты?А ты, мой самоед, а ты, мой снежный мельник,Царь ледяной, мой белый царь-Мороз?Ты чувствуешь, что нам сочельникСчастливый Новый год принес,Принес нам радость быть вдвоем, быть вместе?Ты хочешь до зари пить вьюжное вино из белых кубков ласковой метели,Смотреть, как лепестки стеклянных белых розВ медвежью полость налетели?Ты хочешь пить Снегуркину любовь,Взметнувшую ее сегодня в первый раз?Красавец Новый год, алмазный хмель для нас, —Алмазный хмель готовь!

«Новый Сатирикон». 1917, № 7.

Ковер

Персидский ковер у вас на стенеЗовет к мечтам о пышном Востоке.Ярких узоров затейные строкиЗвучат только мне.Рассказали о кофе, пряном и пьяном,О желтом изюме на пестром блюдце…В углу вашего низкого и широкого диванаЯ хотела бы заснуть и ночью проснуться.Тогда б я, наверное, услыхала,Как звенят ожерелья смуглых гурий,Как шелестят и веют их опахалаВокруг вас, лежащего на тигровой шкуре.В чудесный узор ковровой пряжиВплелись ваших снов златозвонные нити,И ваш ковер обо всем мне расскажет,Даже о том, о чем вы молчите.

Гонорар

Будничная улица. Серый дом.Прихожу и получаю деньги за работу.А я хотела бы, чтоб ночью у волшебного гротаЗолото дарил мне старый гном.Или вдруг — таинственный сад…Зарыт клад…Мы с гномом заступ беремИ с потайным фонаремРыщем, роем — и находим золота груды,Яхонты, опалы, изумруды!..На заре я прощаюсь с гномом старым —И с тех пор все стихи печатаю даром.

«Новый Сатирикон». 1917, № 8.

Старое

Мелькает профиль петиметраСреди боскетов и куртин.Ах, милый дерзкий либертин,Обманней грез, неверней ветра!Меня ли он, другую ль ждетТам, у подножья стройной вазы?Увы! Мой нежный алый ротНе целовал его ни разу!..«Ма chere, tenez vous, done, droite!»О, как мне скучны наставленья,Когда весеннее томленьеМечты уносит в Летний сад.<………………………………..>Ворчит урод в чепце из фетра.А там — фонтан, а там — АмурИ тонкий профиль петиметра!

«Новый Сатирикон». 1917, № 9.

Загадки

Зеленый абажур топил в прозрачных водахТу комнату, где были вы и я,И муфта серая мояУ вас в руках казалась горстью мха,И вы смеялись над капризной модой,Которая творит причудные меха.Зеленый абажур зажег у вас в глазахДва изумруда, будто две лампадки.Я знала, что гасить их мне нельзя,Что надо верить неразгаданной загадке.Нам не хотелось говорить о том,О чем молчать так было сладко,О чем мерцали тихие лампадки, —И мы молчали. Но потом —На серой муфте, как на ласковой подушке,Твоя рука рассыпала шелка моих кудрей,И ты просил: «Ласкай меня, согрей», —И я рубином жгла опаловые ушки.Я погасила тихие лампадки,И розу красную зажгла,И разгадалаАлаяКощунственная мгла —Все загадки.

«Новый Сатирикон». 1917, № 10.

Заяц

Из громко и властно зовущих плакатовКо мне не проник еще ни один.Сквозь желтое кружево тяжелых гардинСвет в комнату льется, спокоен и матов.Как прежде, пахнут белые тюльпаныВлажно и пьяно.Как прежде, плюшевы шаги на ковре.Молчат на стене Чехов и Достоевский.И мне все равно, что весна на двореИ что шумно и людно на Невском.Что мне в том: зима или лето?В моем кабинете столько уюта.Мой кабинет — пароходная каюта,В которой я — пассажир без билета.Я никакого лозунга не провозгласилаИ по-прежнему люблю дорогие обновки,А так как в наше время большинство — это сила,Я знаю — меня высадят на первой остановке.

«Новый Сатирикон». 1917, № 16.

Мятежник

Пахнет влагой. Дует морянка.Полусветло над заливом.Прячутся мысли пугливо,Не хочется думать о строчках, о гранках,Хочется быть счастливой.Пахнет морем и теплой ночью.На ваших губах умирает слово.Нет ничего — ни грубого, ни злого,Нет чернил, нет строчек,Есть мы — и ничего другого.Не уходите. Завтра будет уныло,Завтра уже не наше.Я знаю, мятежное вас пленило,Я знаю, ждет вас алая чаша,И, темные фиалки нежно целуя,Я без тоски смотрю, мой милый друг,Как пальцы ваших тонких рукСжимают сталь, холодную и злую.Не уходите! Завтра разорветМоей любви ненужное плененье,И жизни пламенный водоворотУмчит вас от блаженной лени,От радости непрозвучавших слов,Чью музыку еще вчера любить могли вы.Не уходите! Сказочный уловГотовит нам дно Финского залива.Но нет, не мне, усталой,Сковать нетленное звено:Над вами луч змеится алый,Вас ждет нездешнее вино,Вина земли — вам мало.

«Новый Сатирикон». 1917, № 18.

Шепотом (У кабинки)

Вам платья не надо,Наяда,В платье вы старше, в платье вы строже.Вам быть одетой, — безумье!А в купальном костюмеВы так похожиНа душистый горошек, на чайную розу,И стрекозыОшибкой ваши плечи ласкают,И капли влаги соленойСтекают С плеч,Как роса с травки зеленой.Мне тогда хочется лечьУ ног ваших прямо в песокИ пить этот сок,Этот мед вашей розовой кожи.Наяда, вы были в воде на гроздь хмелевую похожи,На пышную гроздь зеленого хмеля.Искры солнца дрожали и млелиНа вашем оросненном теле,На ваших влажных губках.А теперь на вас туфли, юбка,Они скрыли капризы ножек,И теперь на душистый горошек,Наяда, вы не похожи.

«Новый Сатирикон». 1917, № 27.

Той, которая восстала