Если его безумие усилится и он перестанет различать действительное и воображаемое, как он сможет защитить железнорогих? Что случится, когда вернется летающая нечисть? Верит ли Идриан самому себе, говоря, что она существует на самом деле?
Идриан стоял на крепостном бастионе и смотрел на лагерные костры внизу. Почти треть Иностранного легиона осталась у стен Аламеды. Остальные вернулись в форт Брайс, и Идриан жалел, что они не ушли все вместе. Ведь когда грентцы и наемники явятся снова, оссанцам понадобится каждый солдат. Судя по зуду в его глазнице, это должно было случиться скоро. Идриан положил на зубец бастиона свой меч – пусть будет под рукой на случай, если в небе появится что-то странное. Идриан знал, что необходимости в этом нет – Тадеас и командир гарнизона распорядились вчетверо увеличить число часовых, – но все равно нес свою вахту, оставаясь на стене до тех пор, пока не начинал падать с ног от усталости. Может, он зря так поступает и лишние волнения и усилия только усугубляют его безумие? Но что еще он мог сделать? Отступить, рискуя жизнью людей?
– Добрый вечер, сэр.
– Добрый вечер, Брейлир. – Идриан покосился на молодого оружейника; тот поднялся на бастион и встал рядом с ним. – Ужин был отличный. Спасибо.
Так оно и было. Брейлир готовил отменно, куда лучше гарнизонного повара: в этот день он зажарил на солдатском костре половину утки и подал к ней буханку хлеба с розмарином, пропитанную утиным жиром. Идриан не стал признаваться, что съел совсем чуть-чуть.
– Рад служить вам, сэр. – Брейлир опустил на землю скрипичный футляр. – Я хотел взять ваш меч для полировки и ремонта. На лезвии есть несколько зазубрин, которые нужно обработать рейзоргласом, а здесь как раз есть мастерская, где это можно сделать.
Оружейник уже вторую ночь подряд приходил к Идриану с этим предложением, но пробивник каждый раз отказывал ему – мысль о том, чтобы хотя бы ненадолго расстаться с мечом, повергала его в панику. Он провел пальцем по розовому стеклянному лезвию, затем положил руку на стальной эфес.
– Это Тадеас посылает тебя сюда, чтобы отвлечь меня?
– Майор Граппо очень беспокоится о вашем благополучии, сэр.
Идриан фыркнул и не стал выдавать заготовленный было резкий ответ. Брейлир не заслужил этого.
– Будь спокоен, сегодня вечером ничего не случится. Но скоро бои возобновятся. Так что отдыхай, пока можно.
– Спасибо, сэр. – Но вместо того чтобы уйти, Брейлир наклонился к футляру, открыл его и достал скрипку. – Вы не возражаете, сэр?
– Я… – Идриан хотел сказать, что предпочитает остаться один на один с порхавшими вокруг него призраками, стараясь понять, что существует на самом деле, а что – лишь в его воображении. Но он знал, что одиночество только усугубляет безумие. Когда у него есть компания, теней становится меньше. – Валяй.
Брейлир устроил скрипку на плече, подтянул струны, достал смычок. Процесс настраивания инструмента почти незаметно перешел в игру.
Идриан оперся на зубец рядом со своим мечом и задумался, глядя в небо. Мысли витали где-то далеко. Скрипка стонала у него за спиной – низкий, печальный звук, монотонный ритм. Сначала Идриан слушал вполуха, но вдруг поймал себя на том, что подпевает инструменту. Он обернулся. Молодой оружейник играл так, будто ничего не заметил. Идриан подождал, пока мелодия не зазвучит сначала, и запел:
– Согни за работой спину, руку с цепом подними – зима скоро придет. Людям – зерно, солома – скотине на зиму – она придет. Задует ветер, ударят морозы – зима, она ведь придет. Если зерно мы не обмолотим, в животе будет пусто, в сердце – холодно и мы мало посадим весной. Мало посадим весной.
Брейлир повторил заключительную строчку еще четыре раза, а потом опустил скрипку и смычок.
– Это песня марнишских крестьян, – сказал Идриан, качая головой. – Унылая, как лужа мочи.
– Это единственная марнишская песня, которую я знаю, – смущенно признался Брейлир и улыбнулся. – Я подумал, вдруг она вас подбодрит. Я… ошибся?
– Нет-нет. – Идриан был ошеломлен; его мысли перенеслись на сорок лет и восемь тысяч миль назад. – Просто я не слышал ее с самого детства. – Он вздрогнул и надавил на свой стеклянный глаз. – Тоже подарок от Тадеаса?
– Нет, сэр. Только от меня, сэр.
Идриан повернулся к нему спиной и снова стал смотреть на горизонт. Несколько минут прошло в молчании. Брейлир пощипывал струны своей скрипки, настраивая ее, но больше не играл. Что-то в этой песне, казалось, задело за живое и его самого. А Идриан просто чувствовал запах обмолоченного зерна и горных цветов, слышал журчание ручья в горах. В горле у него встал ком.
– Хороший ты парень, Брейлир. Иди поиграй солдатам. Им это нужно больше, чем мне.
– Слушаюсь, сэр.
Идриан подождал, пока оружейник не уйдет, и спустился с бастиона, держа меч на плече. Железнорогие разбили лагерь прямо во дворе форта, и ему не потребовалось много времени, чтобы найти Писклю. Они с Фенни сидели, прижавшись друг к другу, в углу, за палаткой.
– Писк! – окликнул ее Идриан. – На минутку, пожалуйста.
Пискля подошла к Идриану:
– Добрый вечер, сэр. Я так и не спросила, подошли ли вам те перчатки?
– А чего ж не подойти, хорошие перчатки, – ответил Идриан с улыбкой. Он услышал свой голос и понял, что надрыв, который присутствовал в нем после стычки с летучим монстром, теперь прошел. Неужели скрипка Брейлира вылечила его? Мимолетное воспоминание о давно забытом доме – вот что ему было нужно? Или скоро все начнется сначала? Да какая разница. – Та тварь, с которой я сражался там, на крыше… – сказал он, указывая на окно комендантской квартиры, – ты хорошо ее разглядела?
Пискля задумалась и немного помрачнела:
– Не лучше, чем те, кто глядел с земли. Хотя… Пожалуй, описать ее я смогу.
– Она походила на существо, которое ты видела в лесу той ночью, когда случился Поток Граппо?
Пискля напряглась. Идриан понял, что она много об этом думала, но ей никто не задавал вопросов.
– Нет. То было совсем другое. Они такие же разные, как я и вы.
– То существо в лесу было гласдансером?
– По моим ощущениям – нет. Не то что тварь на крыше. – (Идриан снова посмотрел в небо и задумался.) – Это все, сэр?
– Все, Пискля. Поцелуй за меня Фенни.
Это развеяло печаль, и Пискля улыбнулась.
– Сию минуту, сэр, – сказала она и поспешила назад.
По мнению Идриана, существовало две возможности: либо все они немного спятили и Пискле что-то померещилось там, в лесу, либо существ было несколько – два, или три, или дюжина, или целая