к Дорлани или еще куда-нибудь. Но я должна спросить тебя… Стоит ли он того, чтобы за него умирали люди?
Тесса оглянулась на обрыв. Есть ли правильный ответ на этот вопрос?
– Да, – сказала она, – стоит.
– А ты отдала бы за него свою жизнь?
– Конечно, я предпочла бы остаться в живых, – сказала она с улыбкой, но, увидев, что Тирана смотрит на нее серьезно, проглотила комок в горле и добавила: – Но если бы другого выхода не было… да, я умерла бы за этот проект.
– Это хорошо. Видишь ли, я не уверена, что это был несчастный случай.
– Почему ты так говоришь? – спросила Тесса, чувствуя, как сжимается ее желудок. – Здесь скользко и темно.
– Никто не видел, как упал Юстачи, – ответила Тирана.
– Этого недостаточно для серьезных подозрений, разве не так? – Тесса не хотела подвергать сомнению ее профессиональную интуицию, но, похоже, дело зашло слишком далеко. – Кто угодно мог…
Тирана подняла палец:
– После прибытия Юстачи улучил минутку, когда рядом никого не было, отвел меня в сторону и сказал, что кто-то не запер вход в подвал «Гиацинта». Бойцы Дорлани проникли в отель не при помощи хитрости и не потому, что им повезло. Кто-то впустил их. Я не знаю кто. У меня даже нет подозрений. Но держи себя в руках. Не исключено, что среди нас предатель. И он готов убивать.
И Тирана пошла прочь, велев двум бойцам выставить ночную охрану. А Тесса осталась стоять – мокрая, одинокая и очень напуганная. Она посмотрела в черное как смоль небо, откуда ей на лицо падали капли дождя, и обхватила себя руками.
50
Демир вернулся к командованию Иностранным легионом как ни в чем не бывало – будто по столице и ее окрестностям не ходили слухи о его дуэли с Каприком и все встречные и поперечные не горели желанием расспросить его о том, как ему удалось избежать гнева отца Ворсьена. Но сам Демир даже не думал об этом. Ему было некогда.
Держа постоянную связь с разведчиками – очень уж переменчивой была обстановка, – Демир расположил Иностранный легион северо-восточнее Харбортауна, в нескольких милях от города. Место было не идеальное – вспаханная земля не подходила для тяжелой кавалерии, буреломы между фермами, тянувшиеся по всей северной окраине Медных холмов, ухудшали видимость, – зато враги не могли развернуться и окружить Оссу. При попытке сделать это им пришлось бы либо пробиться сквозь оссанцев, либо отойти к Гренту и реке.
Но главное, с этого места была видна Кузня. Не настолько отчетливо, чтобы Керите заподозрила что-нибудь, но достаточно хорошо, чтобы Демир успел вмешаться, если бы его противница сделала хоть один шаг в том направлении. Конечно, командующий Иностранным легионом не мог располагать свои соображения в порядке важности таким вот образом, но ему было плевать.
Был полдень, стояла холодная, но солнечная погода, в лагере царила суета. Около пятнадцати тысяч солдат и тридцатитысячный вспомогательный персонал трудились не покладая рук. Демир только что прибыл в свой штаб, подкрепление из Оссы еще было на подходе. Но разведданные о позициях противника уже текли непрерывным потоком – и, как показалось Демиру, когда он взглянул на груды бумаг, исходивших от шпионов, распространителей слухов и министерства Легиона, за утро этого дня поток даже усилился. Надо было понять почему.
Но опять же ему нужно было много чего понять.
Он сидел в своей большой командирской палатке на складном табурете – другой мебели не было – и смотрел на пробковую коробочку, которая стояла у него на колене. Ему казалось, что он слышит резонанс могущественного волшебного стекла. Ему требовалась эта магия. Ему требовалось, чтобы разум работал, как прежде; требовалось стать мыслящей машиной, которая стремительно просчитает все варианты и найдет наилучшее стратегическое решение. Демир открыл коробочку: в ней лежал узкий серпик годгласа, фиолетового, как фамильный герб Граппо, с крючком на конце. Демир глубоко вздохнул, решительно взял серьгу и продел крючок в ухо.
Боль возникла немедленно – сначала заломило в основании черепа, потом выше, в темени, наконец раскаленные копья вонзились в мозг и вышли через глазницы. Демир стиснул зубы, терпя боль, ожидая, когда она утихнет настолько, что он сможет думать. Но боль не утихала. Она усиливалась, нарастала с каждой секундой, переходя в сладкую агонию, которая не давала собраться с мыслями.
Тогда Демир вырвал витглас из уха и сунул его обратно в коробку. Он чувствовал себя так, словно ему выжгли душу. Во рту пересохло, каждый нерв покалывало при воспоминании о перенесенных страданиях. Он поднял руку и увидел, что она дрожит.
«Значит, – сказал он себе, – это не поможет». Но как тогда выиграть войну? У всех вражеских командиров был витглас, и даже самый ничтожный из них мог мыслить быстрее и точнее, чем он, Демир; а уж Керите никто не назвал бы ничтожной, она была величайшим полководцем своего времени. Угораздило же его сойтись с ней нос к носу, при недостатке людей и полном отсутствии средств для грамотного планирования.
– Генерал Граппо! – раздался голос снаружи. – К вам майор Граппо и капитан Сепулки.
Демир зашвырнул коробочку со стеклом в угол и сложил руки на груди, чтобы скрыть дрожь.
– Пусть войдут.
Дядя Тадеас и Идриан вошли и встали как вкопанные, уставившись на груды донесений, которые устилали весь пол.
– Стульев что, нет? – поинтересовался Тадеас.
– Сейчас велю принести.
Идриан что-то буркнул, подтащил к Демиру ящик, плюхнулся на него и выпятил челюсть.
– Не будь занудой, Тэд.
– Пожалуйста, присаживайся, – насмешливо пригласил дядю Демир. – Все здесь?
Тадеас приподнял бровь:
– А ты вызывал еще кого-то?
– Я о тех железнорогих и кирасирах, которые были в Аламеде.
– А-а-а, – фыркнул Тадеас. – Эти все здесь. – Он пристально посмотрел на Демира. – А вот ты как здесь оказался? В последнем сообщении, которое прислал Бринен, было сказано, что ты сидишь в Маерхорне.
– Это дело… улажено, – сказал Демир.
– И все?
– Долгая история. Расскажу после. Где Мика?
– Прямо сейчас она работает с поставщиками из Оссы, пытается стянуть у них весь порох, пока не набежали остальные.
Тадеас щелкнул ногтем по зубу, ясно давая понять, что его больше интересует история с Маерхорном. Ничего, сплетни доберутся и до лагеря, совсем скоро.
Демир вернулся к делу:
– Это хорошо. Пусть ее инженеры наделают побольше гранат к тому времени, когда мы снова вступим в бой.
Он кашлянул и поерзал на маленьком табурете, пытаясь забыть о том отчаянии, которое вызвала у него неудача с витгласом.
– Мы уже знаем, когда это будет? – спросил Идриан.
– В ближайшие