Если ты думаешь, что раз Бо большой, то ты можешь говорить о нем что угодно, потому что он не обидится, то ты не прав!
— Да, Сэл, у меня чуткое сердце! И у меня болит вот тут. — Кирихара видит, как Боргес прикладывает к своей огромной накачанной груди огромную широкую ладонь, а потом понимает, что Салим этого не разглядит, опускает тонированное окно «Хаммера» и повторяет: — Вот тут болит, Сэл!
У Кирихары в голове до сих пор не укладывается, как в одном человеке могут умещаться безобидный плюшевый медведь, беспощадная машина для убийств, великолепный лидер и командир и генератор тупых шуток совместного с Ридом авторства.
Когда они подъехали к базе Картеля, Кирихара с тоской то и дело смотрел на часы: расчетное время отъезда Басира варьировалось от восьми утра до двух часов дня. При пересчете это означало шесть теоретических часов в одной машине с Диего Боргесом, гарнитурой, транслирующей болтовню и жевание Рида, и сиденьями, не позволяющими Кирихаре вытянуть ноги.
— Сэл, повернись!
— Салим, оттого, что ты будешь нас игнорировать, мы никуда не денемся!
— Сэл, включи динамик!
— Салим!
— Сэл
— Салим!
Шел не второй час — шел всего лишь второй час.
* * *
А еще через два часа Кирихара звереет окончательно.
По его внутреннему ощущению это похоже на отравление. Бывает физическое отравление, а бывает интеллектуальное. Бывает, что травишься просроченными продуктами, а бывает — Боргесом и Ридом.
— И вот потом я этим гринго такой, понимаешь, заявляю… — с энтузиазмом рассказывает Боргес погрузившейся в тишину эфирной линии. Это была уже третья история за пятнадцать минут. И тут он резко обрывается, а тон меняется так, что Кирихара вздрагивает. — Выходят. Наизготовку.
— В ком-то проснулся команди-и-и-ир, — зевает Рид.
Диего Боргес тут же возвращается в свое привычное состояние:
— Эй, он никогда не дремлет!
По правую сторону от них действительно начинается движение.
Огромные кованые ворота — две трехметровые вышки по бокам и несколько вооруженных охранников — начинают медленно отъезжать в сторону. Вскоре на дорогу выкатывает «Мерседес» — первый из целой колонны.
Зандли, перекатывая что-то во рту — очередной леденец, судя по всему, — с хлюпаньем выдергивает его изо рта и говорит:
— Ну ни хрена ж себе. А старик не поскупился на охрану!
Кирихара насчитывает больше двух десятков автомобилей и несколько мотоциклов. Все тонированные, так что не разглядишь ни намека на то, в какой из машин сам Басир… и прижатые к его груди оттиски.
— За ними, — коротко приказывает Салим.
И они едут.
Две основные трассы Тангеранга — шестиполосные, и, преодолев несколько узких улиц, колонна Картеля выезжает на одну из них. Даже тут количество их машин поражает. И занимают они все три полосы в одну сторону — внушительный прямоугольник из нескольких рядов. Взгляд у Кирихары не наметанный, но от этой колонны веет чем-то… бронированным. Такое ощущение, что они планируют не машину штурмовать, а крепость.
— Машина Басира — спереди или в середине? — спрашивает Салим. Кажется, он снова прикуривает.
— Это обычная конвоирская расстановка, — отвечает Боргес. — Скорее всего, Басир во второй машине третьего ряда. Самое безопасное место в колонне.
Машины Церкви обгоняют поток сзади и пристраиваются практически следом. Вряд ли «Брабусы» и «Хаммер» можно было не идентифицировать и так, а нынешнее положение дел — они тоже растягиваются во все полосы — просто-таки кричит: «Привет! Вы не ждали, а мы пришли!» Их не так много, как «Мерседесов» Картеля, но Эчизен тоже выгоняет все, что отыскалось в церковных гаражах.
Это навязчивое преследование невозможно не заметить. И видимо, не прокомментировать: от колонны Картеля отделяется и сбавляет скорость один мотоцикл.
Кирихара узнает ездока через поднятый визор шлема. Это тот парень из отеля, — кажется, это было вечность назад, но Кирихара все равно его вспоминает. Сурья, всплывает в голове.
И этот Сурья сбавляет скорость и стучится в окно со стороны Кирихары.
О, погода хорошая, движение плотное, нет времени смотреть по сторонам, такая увлекательная дорога.
Сурья стучит настойчивее.
— Блин, че он хочет? — Боргес косится, а потом говорит в микрофон: — К нам стучится Сурья.
— Это метафора? — спрашивает Рид недовольным голосом.
— Мне кажется, он хочет, чтобы мы открыли окно, — подсказывает Кирихара.
Боргес, не отвлекаясь от дороги, показывает ладонь.
— Ща. — И ныряет рукой назад, пытаясь дотянуться до чего-то, лежащего на коврике перед задним сиденьем. — На.
И протягивает пистолет. Кирихара берет его чисто из-за рефлекса «возьми, если дают» и как бы между прочим говорит:
— Я не совсем это имел в виду.
— Лишним не будет, — отмахивается Боргес.
Сурья укоризненно закатывает глаза.
— Что ты сделал? — раздается голос Рида.
— Дал твоему красавчику «Глок», — Боргес пожимает плечами.
— О, правильно. — Кирихара уже предчувствует некоторое дерьмо. — Вотрись к Сурье в доверие — и выстрели в него, ты это умеешь.
Камень летит в огород, а прилетает в затылок.
— Ты долго будешь мне это вспоминать?
— О нет, я больше не буду тебе это вспоминать вообще, но однажды ты почувствуешь вкус пепла у себя во рту.
— Серьезно? Ты цитируешь…
— Не отвлекаемся, до связи, — прерывает его Рид командирским голосом.
Кирихара слабо зажимает пистолет в руке и опускает окно. Напоследок смотрит на Боргеса взглядом «если я умру, то это ты виноват» и видит, что на руле у того только одна рука. Вторая сжимает пистолет и лежит на колене, отстукивая задорный мотивчик.
— Невежливо заставлять так долго ждать! — укоризненно кричит Сурья.
Теплый воздух бьет в лицо, Кирихара щурится и спрашивает:
— Чего вы хотите?
Сурья несколько секунд пялится на него, а потом вытягивает шею:
— О, Боргес, здравствуй. Ты живой.
Боргес не реагирует: то ли не слышит, то ли не хочет слышать.
— В какой машине Эйдан Рид? — спрашивает Сурья, и да, конечно, что еще может его интересовать, что вообще может интересовать всех в Джакарте, кроме оттисков, сколько уже можно!
Кирихара не уверен,