стоит ли ему отвечать, а когда он не уверен, он обычно просит указаний. Правда, конкретно в данной ситуации это нужно завуалировать в небрежный вопрос:
— Он спрашивает, в какой ты машине. — А потом на всякий случай зовет: — Рид.
— Я понял, что «Рид», — вздыхают по ту сторону связи. — Скажи, что он мне тут на хрен не нужен.
Принято.
— Рид говорит, — кричит Кирихара, почти высовывая голову в окно, и Сурья наклоняется к нему поближе, — что не хочет с вами видеться.
— Передай ему, что это задевает меня, — дважды кричит ему Сурья, сначала просто, потом на ухо.
— Ты расстроил его в лучших чувствах, — произносит Кирихара в микрофон.
— Господи, мне срать, — цокает языком Рид.
— Ну ты и бесчувственная мразь, — осуждающе говорит Зандли, и Кирихара явственно видит, как она укоризненно качает головой.
— Я в тебе разочарован, бро, — поддерживает Боргес.
— Жаль, но мне все еще насрать!
Кирихара мысленно отмахивается от них, наклоняется к Сурье и говорит:
— Он равнодушен. — А потом добавляет: — Средняя машина.
Сурья — вот уж где всегда есть место манерам! — благодарно кивает и сдает назад, и в следующий раз Кирихара видит его уже выезжающим между «Хаммером» и «Брабусом» со стороны Боргеса.
А потом происходит нечто. На самом деле у этого нечто есть название, но в первый момент Кирихара настолько обескуражен, что не сразу может понять, что именно видит. Ему кажется, что дорогу заполняет муравьиный рой: черный с белыми и красными вкраплениями.
А потом вспоминает. Действительно, и где же это он мог видеть такую цветовую гамму?
— У нас пополнение, — кисло замечает Салим, — вот только этих еще не хватало.
Федеральную трассу заполоняют мотоциклы.
— Чего? — реагирует голос Зандли на суматоху. — А, птички?
«Птички» на поверку оказываются байкерами из клуба «Коршуны». Полсотни колес шуршит по асфальту, вокруг — байкерские безрукавки с красно-белой эмблемой и шлемы. Кирихара сглатывает умеренно нервно. Ох, было бы хорошо, если бы у них не осталось ничего личного.
Слышится голос Рида:
— А чего ты на меня смотришь! — А потом куда-то в сторону: — Я, что ли, их привел?.. Да пошел ты, Сурья!.. Да знать я не знаю, чего они приехали! Слушай, спроси у Деванторы: помнится, это он последним громил их клуб.
— Сурья недоволен? — интересуется Салим.
— Да! — рявкает Рид. — Что?.. Не буду я это передавать, иди в жопу.
— Ты чего так злишься?
— Я не злюсь, — голос Рида становится капризным. — Он просто навязывается. А я не люблю навязчивость. Убери его отсюда? И этих заодно.
— Как вы слышите, они оба недовольны. Блин, закрой окно, он уже достал.
За этим увлекательным диалогом о том, что кого не устраивает, Кирихара пропускает, когда с его окном равняется один из мотоциклистов — они как раз нагнали машины Церкви, и теперь черные с красно-белым куртки верхом на железных конях плывут в неспешном потоке со всех сторон.
Кирихара поворачивает голову.
Арктика приветливо ему улыбается.
— Боргес, — тут же произносит Кирихара. — Извиняюсь, Боргес, но у нас проблема.
Тот, все еще прислушиваясь к нытью Рида, поворачивает голову. И почти сияет:
— О! Эйдан, тут твоя бывшая!
Кирихара скептически цокает языком.
Что интересно, первым на это объявление реагирует Салим:
— Что, и Тика приехала? Этого нам еще не хватало. Кирихара, спроси, что им надо.
— Скрижали? — предполагает Рид. — Компенсация за клуб? Компенсация за моральный ущерб? Парочка бутылок «Будвайзера» и хорошая компания для пикника?
— Извинения за чилийку, — не удержавшись, комментирует Кирихара. И, чтобы предотвратить комментарии, отрезает: — Я не буду открывать окно.
— Да я тут при чем? Я эту чилийку один раз видел!
— Мне все равно, я не буду открывать окно.
Кирихара готов признаться, что совсем перестает понимать, кто там и с кем согрешил. Видимо, Арктика что-то улавливает на его лице, потому что поднимает руку и стучит по стеклу. Пистолетом.
— Я точно не буду открывать окно.
Боргес наклоняется так, чтобы Арктика его увидела. Та видит. И скептически приподнимает брови. Боргес в ответ тычет пальцем в машину слева от себя — собственно, в ту, где едет Рид. А потом треплет свои волосы до невообразимого беспорядка. Видимо, эти мимические потуги говорят Арктике то, что она хотела услышать, и она тормозит, а затем объезжает их невозможно большой «Хаммер» сзади.
— Отправили ее к тебе, Рид, — хмыкает Боргес.
— Вы решили из меня объект паломничества устроить или что? — ворчит тот. — У моего окна тут Сурья едет!
— Зато мое окно свободно, — заявляет Зандли и, судя по звуку, щелкает затвором.
Салим объявляется снова:
— Даже не думай в нее стрелять! Сначала узнайте, что им надо: мне кажется, они тут по души Картеля, а не по наши.
— Ну, им в любом случае тоже нужны скрижа… — Зандли чертыхается, Рид хмыкает что-то самодовольное, — оттиски, нет?
— Сначала поговорите, — отрезает Салим.
Кирихара не уверен, что люди, между которыми кошка — чилийка? — пробежала, смогут нормально поговорить. Впрочем, вера в союзников — полдела, поэтому он молчит, только смотрит в сторону машины, где едет Рид, с едва ощутимым опасением.
— Может, их всех к тебе отправить, раз ты у нас такой умный? — меланхолично предлагает Рид.
— Спорим, что речь зайдет об аргентинке через три реплики! — восклицает Боргес.
Аргентинке?
— Сто баксов на пять реплик, — веселится Зандли. — Они же все-таки серьезные люди.
— Четыре реплики, — неожиданно вступает Салим. — И по-моему, там была не аргентинка, а какой-то колумбиец.
Колумбиец?
— О, Кирихара, ты бы видел сейчас свое лицо, — хохочет Боргес.
— Ты думал, там замешана одна девушка? — прыскает Зандли. — Их было много. И девочек, и мальчиков.
— И никто не знает, какая именно послужила той самой разлучницей, — продолжает Боргес.
— И кто кому вообще изменил, — заканчивает Зандли.
— Посмотрите на них! — врывается Рид. — Собрались, твою мать, наши с Тикой биографы! Кирихара, не слушай их! Пиздят как дышат!.. Арктика, я не тебе, отвали.