нет.
Рид протягивает к нему руку и проводит ладонью вдоль его живота вверх. Слегка гладит его по ребрам пальцами, когда говорит:
— Твоя главная проблема — ты слишком много думаешь.
Кирихара думает возразить, но не возражает. Потому что Рид смотрит на него снизу вверх смеющимися глазами, и этот взгляд вытесняет тревогу о завтрашнем дне — об оттисках, рисках, угрозах и сложностях. О последствиях. Да, может быть, у них ничего не выйдет, может быть, в следующий раз они снова будут стреляться, может быть, это нерационально. Неправильно.
Но может быть, «нерационально» и «неправильно» — как раз то, что Кирихаре нужно.
— Что? — смеется в ответ на его долгое молчание Рид. — Ошибка четыреста четыре? Перегрузка систем? Технические неполадки? Я, кстати, своего рода немного инженер…
— Если я слишком много думаю, — говорит Кирихара, — то ты слишком много болтаешь.
И потом он наклоняется — и наконец целует его.
* * *
Вечером в главном доме — в доме Госпожи, но Кирихара все еще не уверен, как это трактовать, потому что в голову лезет что-то совсем не то, — оказываются все.
На короткую дневную передышку у них не остается времени из-за джакартских пробок, так что они подъезжают сразу туда, паркуются и поднимаются, сопровождаемые двумя девушками, одетыми в традиционные индонезийские одежды.
Внутри было бы тесно, не будь комната такой большой.
Кирихара видит Салима на стуле, Андрея, который присел рядом с ним на корточки — единственный способ быть ниже босса, видимо, — и что-то спрашивает; видит Боргеса, Зандли, поедающую йогурт; Лопеса, Нирману и рядом с ними парня, которого вживую он еще не видел, но знал по досье — Шана по прозвищу Иголка… Высокую женщину с чернильно-черными волосами и густыми бровями, расположившуюся на дальнем конце стола, пару ее невинного вида помощниц. В другом конце — Эчизен и вечный Лестари за его плечом.
Все оглядываются на них, когда они заходят.
— А вот и наши Ромео и Джульетта, — тянет Лопес, и Зандли начинает смеяться с йогуртом во рту.
Кирихара улыбается ему самой вежливой из своего арсенала доведи-их-до-самоубийства улыбок и отвечает:
— Тогда вы будете Меркуцио.
Рид хмыкает. Зандли снова смеется.
— А что не так с Меркуцио? — подозрительно спрашивает у нее Лопес.
Зандли, проглотив йогурт и набирая еще одну ложку, весело отвечает:
— Ничего, кроме того, что его убивают первым.
Эчизен негромко стучит по чашке с чаем тонкой серебряной ложкой. Все замолкают. В комнате воцаряется приемлемая для разговора почти пятнадцати человек тишина. Рид кивком показывает Кирихаре, мол, сядь за стол, и сам садится рядом. На противоположном конце стола, прямо на дорогих тканевых панелях, прикреплена большеформатная карта города: сеть улиц и дорог Джакарты, раскинувшейся на берегу, словно сытый жирный паук в своей паутине.
— Давайте обсудим, — тихий голос Эчизена слышно в каждом углу комнаты, — нашу завтрашнюю… проблему.
Первым спрашивает Салим:
— У нас есть маршрут Басира?
Отвечает Боргес. Он упирается руками в стол, вздыхает и пару раз хлопает по нему ладонями:
— Ну. Точного маршрута нет, мы можем только строить предположения. Вопрос в том… — он неожиданно щурит свои круглые глаза, — нужны ли они нам?
— Что ты имеешь в виду?
— Вы ведь прекрасно понимаете, что завтра, скорее всего, все решится, верно?
— Если мы выяснили, что он завтра сваливает, остальные тоже об этом знают. А значит, завтра на потолкаться соберется очень большая тусовка. Все, кто проявил к скрижалям интерес, соберутся в большую кучу-малу.
— Потому что когда Басир свалит и заручится поддержкой континента, то никто из нас его уже не достанет.
— Нам нужен план? — предполагает Нирмана, проводя рукой по бритой голове.
И тут Кирихара понимает, что его так смущало: несмотря на то что ранен был один Салим, без ряс священнослужителей были все. Бандиты как они есть.
— Рид, планы — это по твоей части, нет?
Рид медленно обходит стол и, остановившись над картой города, пару секунд стоит перед ней. Кирихара видит его со спины: широкие плечи, непослушные волосы, узкая полоса платка для руки, идущая меж лопаток.
— Не-а, — говорит он наконец. — Никаких больше хитрых планов.
Кто-то саркастично присвистывает, но Эчизен смотрит на Рида внимательно, будто только он сейчас действительно решает, что они будут делать.
— Если мы хотим получить оттиски… — Рид разворачивается и, засунув руки в карманы, просто говорит: — Надо пойти и забрать их.
Собравшиеся переглядываются в сомнении, и только на лице Диего Боргеса расцветает широкая хищная улыбка. Он становится похож на огромную плотоядную птицу, приготовившуюся к тому, чтобы схватить жертву когтями прямо в полете. Кирихара впервые обращает внимание: его карие глаза отдают желтизной.
— Бо прав — как и всегда, в принципе, — нас ждет столпотворение. Вся Джакарта явится, чтобы в последний раз попытаться добыть оттиски. Мы это знаем, другие это знают, Басир это знает, — подчеркивает Рид. — Скорее всего, он подготовил тридцать три стратегии для того, чтобы не дать никому их стащить. Но их — то есть нас — слишком много. Даже для него. Он окружит себя таким количеством людей, каким сможет. Он помешанный на безопасности параноик, наш Басир.
Боргес поддерживает:
— И наш единственный вариант — вылезти из-под юбок Сестричек, собраться и вырвать скрижали у старика из рук.
— Пора прекращать играть в игру «Крикни оскорбление и убеги». — Рид смотрит на Салима. — Тебя это еще не достало? Побеги? Прятки? Тайные проникновения?
Салим хмыкает. Кажется, он поддается настроению этих двоих. Воздух словно тяжелеет перед грозой: атмосфера в комнате меняется, как будто Рид и Боргес электризуют пространство вокруг себя одним своим намерением.
Кирихара чувствует, как против воли по шее ползут мурашки.
— Пора восстановить прекрасную справедливость, — улыбается Рид.
И этот оскал не предвещает Ольбериху Басиру ничего хорошего.
Глава 19
Кирихаре не нравится отеческий взгляд, которым Рид смотрит сначала на Зандли, потом — вскользь — на него самого, а после — на Боргеса.
Салим чиркает зажигалкой. Рыжий