Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы знаете, что должны сделать, — крикнул он. — Сражайся дальше, не останавливайся ни перед чем. Найдите и убейте их всех.
— Рамачни? — спросила Таша.
— Я надеялся никогда больше не покидать тебя, — сказал он и прыгнул.
Таша закричала. Пазел схватил ее, иррационально опасаясь, что она попытается последовать за магом.
— Где он, куда он делся? — крикнул Нипс, перегибаясь через край ущелья.
Пазел приподнялся и заглянул в пропасть. Он не мог видеть Рамачни, но мог видеть маукслара: демон парил вдали, следуя контурам Парсуа, подобно огромной птице. Затем пришла ужасная мысль: магия Рамачни потерпела неудачу, демон каким-то образом заблокировал ее; он шагнул с моста и упал прямо вниз навстречу своей смерти.
Затем Таша указала пальцем.
Далеко под мостом, но все еще в сотнях футов над мауксларом, парила сова. Это не было существо с горных вершин; оно выглядело очень маленьким и неуместным. И все же его крылья мощно месили разреженный воздух, и, когда демон повернулся, сова сделала то же самое.
— Это он, — крикнул Нипс. — Он принял точно такую же форму в лесу. Но что он будет делать, если поймает эту штуку?
На дальнейшие разговоры не было времени. Враг перегруппировался, пять или шесть лучников-хратмогов вели огонь с башни. Трое длому, включая их мрачного вида командира с Плаз-ножом, ждали у подножия моста, атимары кружили и лаяли у них под ногами.
— Соберитесь, соберитесь! — закричал Таулинин. — Щитоносцы, вперед!
Стиснув зубы, Пазел шагнул обратно в ледяную воду. Колонна перестроилась; они стали подниматься на мост. Карабкаться, пригнувшись, было трудно, а еще труднее, когда ноги немели от холода. Пол водосточного желоба был очень скользким. Но между щитами и стенками желоба не было места, куда лучники-хратмоги могли бы вонзить стрелу. У Болуту, стоявшего рядом с Пазелом, из глаз текли слезы. Они с Большим Скипом быстро подружились.
Наконец они добрались до большой трещины. Раздались шипение и ругательства, потому что она оказалась даже шире, чем они себе представляли, и из-за хлынувшего потока было трудно определить, где именно находятся края. Все еще держа щиты поднятыми, они попытались протиснуться мимо трещины по двое, ощупывая камни ногами. У Пазела закружилась голова: в нескольких дюймах слева от него не было ничего: воздух, брызги, засасывающий ветер. Он почувствовал, как камень сдвинулся у него под ногой.
Думай о ходьбе, ни о чем другом. Другие прошли, каким-то образом. Он успокоил свое сердце, медленно двинулся вперед и прошел.
Но все стало только хуже. За трещиной они оказались прямо в потоке, пробираясь вверх по желобу против бурлящего течения, которое доходило им до бедер. Пазелу хотелось закричать: холод был мучительным, словно пальцы с длинными ногтями сдирали плоть с его костей.
Сейчас, подумал он. Если я подожду еще немного, то упаду замертво.
Неуклюжими пальцами он вытащил жука из жилетного кармана и положил замороженную чешуйчатую штуку себе в рот. Но он не мог укусить; его зубы стучали, как у какой-то странной машины. Наконец, при помощи рук, он с силой сжал челюсти, пока скорлупа жука не треснула, как орех.
О, боги.
Жар прошел сквозь него обжигающей волной. Его рот превратился в горнило, голова была в огне, и даже зрение изменилось, как будто он смотрел на мир сквозь бледно-красное вино. Он почти ожидал увидеть пар, поднимающийся от его тела.
Вспомнив предупреждение Арима, он выплюнул жука вместе с изрядным количеством крови: насекомое буквально обожгло ему язык. Мимо него проплывали другие жуки: он был не единственным, кто решил, что время пришло. Но как же Валгриф и Шилу? Волк почти плыл, а Лунджа даже сейчас изо всех сил пыталась обвязать сбрую вокруг шеи и плеч собаки. Им следовало подождать на утесе, подумал Пазел. Они умрут, если это затянется слишком надолго.
Герцил внезапно поднялся из-под своего щита. Он дважды быстро выстрелил из селкского лука, и двое лучников упали. Сколько их осталось? Хратмоги все еще стреляли с вершины башни, еще несколько — от подножия моста. Вскрикнул селк: он поднял свой лук, как это сделал Герцил, но на этот раз один из хратмогов глубоко вонзил стрелу ему в бок. Таулинин поднял раненого, пытаясь прикрыть их обоих своим щитом. Герцил выстрелил снова, и еще один хратмог упал.
Командир длому повернулся и побежал к башне. Пазел был теперь достаточно близко, чтобы разглядеть массивную арку, открывшуюся в стене с северной стороны. Командир остановился на пороге и крикнул в башню, повелительно указывая на мост.
Раздался грохочущий звук, и лучники на башнях покачнулись, как будто строение только что качнулось у них под ногами. Те, кто все еще стрелял с моста, повернулись и убежали. Только хищные собаки оставались на месте.
Через арку башни ползло что-то огромное и бледное. Сначала Пазел мог видеть только лицо: лицо старой женщины, раздутое, рябое, с выпученными глазами и ртом, полным черных и гниющих зубов. На ее голове красовалась железная корона, утыканная шипами и окровавленная, а из-под нее, как клочья болотного мха, свисали ярды седых спутанных волос. Затем существо поднялось на ноги.
— Миянтур, спаси нас! — крикнул один из селков. — Это трандаальская праматерь, великанша-огресса из расы, покорившей Горных Королей!
Она возвышалась над ними, одетая в гниющую кожу, с которой все еще свисало несколько ракушек, костей, стеклянных бус и других безделушек. Из мешка, привязанного к ее поясу, сыпался похожий на сажу порошок, окрашивавший снег. Мощная цепь свисала с наручника на ее запястье.
Первым делом существо набросилось на одного из убегающих хратмогов. Оно сорвало со зверя броню, а затем засунуло хратмога головой вперед в пасть. Ноги хратмога все еще торчали вперед, все еще брыкались; затем людоедка укусила его, и брыкание прекратилось.
— Не бойтесь дьяволов! — проревел Кайер Виспек. — Вперед, пока мы еще можем!
Они пытались карабкаться быстрее, но течение было слишком сильным, а подъем — слишком крутым. Людоедка задумчиво жевала — старая бабушка с набитым ртом. Она не сразу заметил Плаз-командира, вывшего от ярости:
— Не их! Мост! Убей тварей на мосту!
Людоедка лениво покосилась в сторону группы. Она выплюнул кость в командира и начала отворачиваться. Длому прыгнул к ней.
— Клянусь проклятием, которое я несу, животное, ты будешь повиноваться!
Командир сжал рукоять своего Плаз-ножа. Огресса заколебалась, внезапно насторожившись. Затем жестом агонии (как будто снимая швы с раны) командир дернул руку