Мгновение он смотрел вниз, в ущелье — чудовищно глубокое, дно так далеко, что казалось, будто смотришь в другой мир, — а затем прыгнул в желоб рядом с принцем Оликом и почувствовал, как ледяная вода сомкнулась у его ног. Лучники стреляли снова и снова, но теперь любой выстрел был заведомо безнадежен: орел все еще летел беспорядочно, но быстро исчезал.
— Вы глупцы! — воскликнул Дасту. — Слава богам, что вы промазали! Эта птица на нашей стороне!
— На чьей это стороне, парень? — крикнул Кайер Виспек.
— Вашей и моей! Подойдите ко мне, и я вам все расскажу! Что с вами случилось? Селки позволили вам оставить Нилстоун?
Этот вопрос изгнал последние сомнения из головы Пазела. Дасту предал их во второй раз — и предавал даже сейчас.
— Скажи мне кое-что, приятель, — крикнул он импульсивно, — ты делаешь это ради Арквала?
Ответ Дасту застал Пазела врасплох. Он не усмехнулся, не покачал головой и не нахмурился от гнева. Он просто смотрел на Пазела без всякого понимания.
Теперь Пазел был озадачен. Неужели Дасту настолько изменился и измучился, что забыл даже о своей любимой Империи?
Затем Таша вскрикнула и указала на запад. Пазел поднял голову и увидел, как орел камнем падает с неба.
Икшель! подумал Пазел. Одна из них все это время лежала на спине орла!
Одна из них только что упала вместе с трупом.
Дасту тоже обернулся на крик Таши. Когда птица упала, он потянулся за ней, царапая воздух. Затем он завизжал. Это были самые отвратительные звуки, которые Пазел когда-либо слышал из человеческих уст.
Из-за деревьев на дальней стороне пропасти появились фигуры: хратмоги, длому, атимары. Все они помчались к мосту. Еще несколько хратмогов полезли на крышу башни с луками в руках.
Рамачни был далеко впереди остальных; он уже миновал большую трещину в центре моста. Хратмоги первыми нацелились на него, и Герцил рявкнул магу, чтобы тот укрылся. Но когда лучники выхватили оружие, Рамачни смерил их всех пристальным взглядом, и внезапно трое существ повернулись и выстрелили в своих товарищей. Те, кто не был убит, набросились на тех, кто напал на них, и башня погрузилась в хаос.
Отвлекающий маневр дал нападавшим шанс, в котором они нуждались. Они собрались в плотную колонну, прячась за щитами, и бросились в атаку. Рамачни тем временем запрыгнул на каменное подножие моста, а затем на снег. Он направлялся к Дасту, а юноша отступал, крича и жестикулируя, призывая на помощь. Хратмоги со своими огромными топорами были слишком медлительны, чтобы напасть на него, но собаки набросились, как фурии. Когда их клыки оказались в нескольких дюймах от него, крошечный маг развернулся и сделал размашистое движение одной лапой. Собаки были отброшены от него назад, как игральные кости. Рамачни повернулся к Дасту. Юноша стоял на краю пропасти, все еще визжа, как сумасшедший.
Кредек, нет!
Дасту прыгнул. Ветер подхватил его и закружил, когда он упал и ударился всем телом о скалу. Пазел наблюдал, испытывая отвращение, разрываясь на части. Гнида! Лодырь! Обоссаный невежественный дурак! Ты не должен был этого делать, ты...
— О боги, — сказала Таша, — он меняется.
Это произошло так быстро, что Пазел почти усомнился в том, что он видел. Тело Дасту расплылось, затем внезапно стало огромным и снова затвердело. Теперь под ними было кошмарное чудовище: человеческое тело, длинная змееподобная шея, кожистые крылья, хлыстовидный хвост. Маукслар: самый мерзкий слуга Макадры, тот самый демон, который охотился на них в лесу. Его крылья наполнились ветром. Когда отряд повернулся, существо поднялось перед ними, на его лбу горели желтые руны, а затем голова змеи ударила с ослепительной скоростью, и рука Большого Скипа оказалась в челюстях демона.
Скип взвыл. Пазел на мгновение увидел его лицо, искаженное болью и неизбежностью смерти, а затем шея маукслара дернулась назад, Скипа сбило с ног и швырнуло в пропасть.
Погиб. Даже его крик мгновенно поглотил ветер. Пазел думал, что сойдет с ума от ужаса происходящего. Но он не сошел с ума и не замерз, и никто другой тоже. Они бросились на демона, и Герцил опередил их всех, описав убийственную дугу Илдракином. Но маукслар был слишком быстр: он вовремя откинул голову назад, и меч лишь задел его челюсть. Затем существо нырнуло под мост. Группа испуганно обернулась: он был прямо под ними и кричал. Одна когтистая лапа поднялась над краем с северной стороны моста — и пока они смотрели в ту сторону, хвост взметнулся с юга, схватил солдата-селка за шею и швырнул его вслед за Скипом в ущелье.
Пазел обернулся. Его воля была сильна, а меч поднят, но ударить было не по чему, он ни до чего не мог дотянуться. Затем раздался отвратительный крик, и маукслар поднялся, сильно хлопая крыльями, втянув шею, как кобра, готовящаяся нанести удар.
Но не ударил. Пока Пазел наблюдал, демон начал дрожать, а затем с огромной силой извиваться, колотясь о мост. Отряд отступил назад, потому что сам мост содрогался. Это было хуже любого припадка — хуже того, на что должно быть способно собственное тело существа, подумал Пазел.
Он огляделся в поисках объяснения — и нашел его. Рамачни вернулся к ним. Шерсть у него встала дыбом, и он трясся, трясся в дикой ярости, мотая своей крошечной головкой взад-вперед, как это делают норки, когда хотят убить жертву у них в зубах. Демон был в двадцать раз больше Рамачни, но все равно попал под его заклинание, и Рамачни намеревался затрясти его до смерти.
Маукслар закричал и замахал лапами. Он царапал мост когтями, отрывая камни. Он попытался сложить крылья, прежде чем они были раздавлены, но не смог повернуть для этого свое тело. Остальные сделали выпад и нанесли удар, и меч Неды пронзил его бок. Однако, как только она это сделала, зверь взмахом руки выбил еще один камень. Камень срикошетил от стенки желоба, едва не задев голову Неды, и попал Рамачни в бок.
Маг был на мгновение оглушен — и это мгновения хватило маукслару, чтобы освободиться. Вскрикнув от боли, существо отпустило мост и упало в пропасть.
— Арпатвин, он все еще может летать! — воскликнул Таулинин, заглядывая через край ущелья. — Он улетает! Он направляется к Макадре!
Рамачни встал и встряхнул свою шерсть.
— Эта маскировка, — сказал он. — Мне следовало догадаться. Когда-то давным-давно я бы догадался. И теперь есть только один способ действовать.
Он снова ловко запрыгнул