случаях я неизменно отвечал:
— Вы с ума сошли, ребята!
Тем не менее я нередко задавал себе вопрос: а что, если мои агенты правы?
Я сгорал желанием поймать Артона. В сущности, это был мой долг, а так как никто из моих начальников, — я обязан это подтвердить, — не выражал при мне желания, чтобы этого ареста не состоялось, то я рассудил, что не навлеку на себя никакого порицания, исполнив обязанность, возложенную на меня правосудием.
Но мои подчиненные не разделяли этих взглядов, в них слишком вкоренилась мысль, что «за арест Артона не поблагодарят».
Впрочем, это мнение было наилучшим отражением настроения не только личного состава префектуры, но и всех парижан.
Как раз в это время Дюна, утомившись бесполезным преследованием, возвратился в Париж, оставив Судэ одного.
Этот последний, ссылаясь на то, что не может сделать ничего полезного, также попросил разрешения возвратиться в Париж, и мне не оставалось ничего другого, как передать его просьбу господину Лозе.
То был период, когда газеты с особенным ожесточением нападали на правительство и на полицию за то, что Артона не могут или не хотят задержать.
И вот, если бы Судэ, об отъезде которого было объявлено с трибун палаты, появился опять в Париже, это подало бы повод к новым нападкам.
— Пусть Судэ хотя на время оставит нас в покое, — ответил мне префект полиции, — пусть он спокойно сидит на месте, если откроется новый след Артона, то мы направим его туда.
Быть может, я передал этот ответ с немного преувеличенной точностью одному из моих секретарей Гербену, который вел непосредственно переписку с Судэ, а тот, в свою очередь, передал ему инструкции префекта в стиле… парижского гавроша. «Ищите или делайте вид, что ищете, но только сидите спокойно. Все это политика», — писал он.
Кстати, именно в это время мне пришла мысль использовать Судэ в другом направлении. У меня был другой след, по которому я намеревался разыскивать Артона.
Я отправился в Лондон под предлогом дела Панисс-Пасси, в действительности же на поиски Артона. Меня сопровождали два агента — Орион и Жироде.
В это первое путешествие, как и во все последующие, я из сил выбивался, чтобы задержать Артона. Расскажу одно приключение, случившееся со мной тогда и доказывающее наглядно, что я так же добросовестно и так же энергично преследовал этого беглеца, как и всех других субъектов, которых мне было поручено представить в руки правосудия.
О, в то время я вовсе не заботился о том, будет ли арест Артона приятен или неприятен правительству и какие это может повлечь последствия!
Итак, по доносу одного английского шпиона, маклера в Сити, я отправился в Лондон. Этот маклер, некто С., предложил мне за довольно солидный гонорар указать неуловимого Артона, которого, по его словам, он лично знал.
Он утверждал, что разыскиваемый мной субъект живет в окрестностях Лондона и занимается продажей запрещенных бумаг.
Я имел основание предполагать, что Артон нуждается в деньгах. С другой стороны, при том преследовании, которому он подвергался, ему, конечно, было мудрено открыто заняться торговлей или каким-нибудь делом, не было ничего невероятного, что бывший банкир, подобно большинству своих коллег, бежавших в Лондон, избрал не совсем легальное, но выгодное ремесло сбытчика запрещенных процентных бумаг.
Мы составили следующий план: агент Жироде должен был разыграть роль парижского вора, которого товарищи уполномочили «сплавить» добычу нескольких краж, а посредники постараются свести его с Артоном.
Чтобы подготовить эту маленькую комедию, я достал некоторое количество итальянских процентных бумаг, подвергнутых запрещению.
Наконец, наступил день свидания, оно было назначено в одном питейном заведении в Ричмонде, на расстоянии нескольких сот шагов от станции.
Предварительно я уж условился с моими агентами относительно того, что им следует говорить и делать. Было решено, что я дам им знак схватить Артона, если окажется, что это действительно он, в противном случае я также обещал уведомить их знаком. Только я один знал в лицо Артона, и потому мне также предстояло отправиться в Ричмонд вместе с Орионом, но только не на одном поезде с Жироде.
Я все подготовил, не предупреждая английских властей, формализм которых связывал мне руки. Я рисковал вызвать шум и драку, но это меня не пугало, наоборот, я даже рассчитывал на это, так как в случае скандала вмешается английская полиция, и всех нас арестуют, в том числе, конечно, и Артона. Тогда нам нетрудно будет удостоверить наши личности и задержать Артона, коль скоро он попадет под арест.
Наконец, Жироде отправился в Ричмонд, а вскоре и мы последовали за ним. Но по правде в Ричмонде, тем временем как Жироде уселся за столик в пивной вместе с посредниками, которые должны были представить его Артону, я остался бродить около ричмондской станции, внимательно оглядывая всех прибывавших пассажиров. Вдруг я заметил возле дамы, которая несла на вид довольно тяжелый черный кожаный саквояж, толстенького, маленького господина, немного похожего на Артона. Он имел ту же походку, тот же рост, даже тот же семитский тип, но только это не был великий покупатель. Мне достаточно было в него пристально вглядеться, чтобы в этом убедиться.
— Вот увидите, что этого человека, который идет впереди вас, представят Жироде вместо Артона, но это не настоящий Артон, — сказал я Ориону.
Я проводил глазами приезжую парочку и увидел, как они вошли в пивную. Спустя несколько минут Орион и я, в свою очередь, вошли в заведение, где увидели сидевших уже за столиком Жироде и чокавшихся с ним стаканами виски.
Жироде был неподражаем в своей роли упрямого и хитрого крестьянина, который с боязливым недоверием прижимал к груди толстый, старательно перевязанный пакет, в котором должны были находиться бумаги итальянской ренты на 300 000 франков, в действительности же там были просто старые газеты.
Он показывал только те образчики, которые я достал, что же касается остальных бумаг, то ему, во всяком случае, не пришлось бы их развязывать, так как было решено, что в момент заключения сделки все должны были накинуться на Артона и задержать его.
Жироде опустил уже руку в карман, чтобы достать образчики, когда я знаком дал ему понять, что это не Артон.
Тогда произошла сцена, комичнее которой ничего нельзя было представить, и, наверное, я от души хохотал бы, если бы не был занят нешуточной заботой охранить моих агентов и себя от какой-нибудь плохой выходки многочисленных мошенников, которыми мы были окружены.
Я увидел вдруг, как Жироде поднялся, искусно изображая на лице сильное волнение, наклонился к своим соседям и, указывая на меня,