картина: двое мужчин в черных мантиях сидят за столом и ведут оживленную беседу. На первый взгляд ничего особенного. Однако, присмотревшись, Аннев различил на мантиях серые глифы, обозначающие сжатый воздух.
Недолго думая, Аннев схватил меч и, несколько раз рубанув по глифам, отсек от полотна два треугольных куска. Воздух в комнате, казалось, задрожал. Аннев попытался сделать вдох…
Но дышать было по-прежнему невозможно.
Невидимая платформа неумолимо поднималась все выше. Потолок уже приблизился настолько, что Терин мог запросто дотянуться до холодных камней.
– Кровь и пепел! – воскликнул он. – Да что это за экзамен такой?
Он ощупал стену воздуха под собой.
«Я могу! – подумал Терин, прогоняя прочь кровавые картины, которые рисовало его воображение. – Так. Эти барьеры состоят из воздуха… Значит, я могу их раздвинуть. Оттолкнуть. Ну конечно. Я же сокрушитель духа, в конце концов!»
Он сделал глубокий вдох, сосредоточил волю и выкрикнул:
– Ceò!
В ту же секунду сжимающая его плотная оболочка лопнула, Терин рухнул на пол и со стоном перекатился по каменным плитам. Затвор в двери отодвинулся, и комнату осветил тоненький лучик света, проникший сквозь замочную скважину.
Терин с трудом поднялся и, доковыляв до двери, обнаружил, что она заперта. Он заглянул в замочную скважину и увидел по ту сторону такую же комнату, в которой не было ни души. Терин машинально сунул руку во внутренний карман туники, где обычно носил набор отмычек, однако карман оказался пуст!
«Какого черта? Мои отмычки украли!»
Он плюнул со злости и вдруг заметил куб, о котором уже успел позабыть. Терин подошел к нему и в толще льда увидел ключ.
Нужно применить заклинание «туман из воды». Небесная влага расширится, и лед превратится… в воду.
Это же пара пустяков.
Терин положил ладонь на куб, дождался, когда лед подтает, и начертил водой на каменной плите глиф влаги небесной, добавив штрихи, обозначающие расширение и испарение. Удерживая этот символ в сознании, он уверенно произнес:
– Gal-gal-galú.
Глиф испарился… но куб даже не думал таять.
Я задыхаюсь!
Аннева охватила паника. Он ведь рассек глифы, нарушив их целостность, – так почему заклинание до сих пор действует? В затуманенной голове всплыли слова Ханиката о том, что глифы используются лишь для сосредоточения воли.
Значит, картина была нужна лишь для того, чтобы сфокусироваться на комнате Аннева, а когда это произошло, необходимость в глифах пропала. Поэтому, хоть они и уничтожены, заклинание до сих пор работает. Нужно как-то разорвать эту связь.
Но как, если воздуха ему хватит самое большее на минуту, а потом он потеряет сознание и задохнется насмерть!
Не зная, что еще предпринять, Аннев схватил свой бездонный мешок и принялся шарить в нем в поисках всех артефактов, что успел в нем спрятать. Носовой платок и жезл сотворения он бросил на кровать, а кольца надел в надежде, что их магия его спасет. Едва медное кольцо оказалось у него на пальце, как комната погрузилась в красный туман, который начал сгущаться на глазах – воздух в легких почти закончился.
Мне нужен воздух. Нужно… дышать…
Аннев тяжело осел на кровать. Голова у него поникла, взгляд зацепился за платок – и Аннев чуть не вскрикнул от удивления: на платке явственно проступали символы воздуха, воды и кваира.
Ну конечно, он же производит воздух – ароматный воздух!
Он схватил кусочек кружевной ткани, прижал его ко рту и сделал жадный вдох, чувствуя, как легкие заполняет благодатный, напоенный цветочным запахом воздух.
Слава Одару!
Какое же это счастье – дышать!
Но Аннев понимал, что радоваться рано: магия артефакта быстро истощится, если не подпитать ее воздухом.
Нужен кваир… влага небесная.
Воздух… или вода…
Вода! Аннев снова сунул руку в мешок и представил себе свой бурдюк с водой. После смерти Содара он всегда держал его полным доверху, и теперь эта привычка, порожденная паническим страхом, могла спасти ему жизнь! Аннев оторвал платок от лица, зубами вырвал из бурдюка пробку и щедро полил артефакт чистой прохладной водой. Платок тут же высох, будто тонкая ткань поглотила всю влагу до последней капли, и Аннев снова прижал его ко рту. О да! Запас кваира восстановился, и можно было снова дышать полной грудью.
Слава Одару!
Но Аннев лишь выиграл себе немного времени. Пока вода в бурдюке не закончилась, нужно придумать, как отсюда выбраться – или сделать так, чтобы в комнате вновь появился воздух.
– Да какого ж лешего тебе еще надо? – ругался Терин, молотя кулаком по куску льда.
Почему лед не испарился? Он ведь все сделал правильно: установил с ледышкой непосредственную связь, глиф начертил…
«Вот я дубина! – Терин мысленно хлопнул себя по лбу. – Надо было усилить связь, когда я активировал глиф. А так получилось, что вся магия рассеялась в воздухе!»
Он снова нарисовал на полу знак, но на сей раз, прежде чем произнести слова силы, сфокусировал внимание на кубе и представил, как он тает и вода тут же превращается пар.
– Gal-gal-galú.
Вокруг куба немедленно образовалась лужица, которая начала испаряться, а уже через полминуты показался ключ.
«Отлично, – порадовался про себя Терин, вызволяя кусочек металла из ледяного плена. – Итак, воздушные пузыри и туман из воды – уже позади. Остались звуковые пузыри и пузыри пустоты».
Терин подбежал к двери, отпер ее и, распахнув, замер на пороге. Человек, который отодвинул задвижку, уже успел исчезнуть, но его присутствие удивило бы Терина намного меньше, чем то, что он сейчас видел: каждую из четырех стен комнаты украшали картины, а на полу лежали крошечные бронзовые колокольчики. В дальней стене виднелась запертая дверь.
Терин быстро сообразил, чего ждут от него дионахи.
Он вернулся к глыбе и, набрав в ладони подтаявшего льда, подошел к порогу и начертил на нем символы, обозначающие звук и тишину. После этого представил себе, будто его стопы находятся внутри вакуумных сфер, произнес нужную команду и шагнул в комнату. Он двигался очень медленно, тщательно следя, чтобы невзначай не пнуть по пути колокольчик, и единственными звуками, сопровождавшими его, были его собственное дыхание и бешеный стук сердца. Кажется, спустя целую вечность он пересек комнату и, воспользовавшись тем же ключом, открыл последнюю дверь.
За порогом простиралась пропасть. Она занимала все пространство комнаты, от стены до стены, но даже не это поразило Терина больше всего: дверь, через которую ему надлежало выбраться наружу, находилась не в стене, как этого можно было бы ожидать, а… в потолке. Закрытый крышкой люк располагался в самом центре, в пяти футах от двух ближайших стен, гладких, как зеркало.