мужчину в очках, одетого в темно-голубую мантию. В черных волосах дионаха проглядывала седина. Титус прислушался к его мыслям и вскоре уловил в этой какофонии цепочку постоянно повторяющихся слов.
Вода. Небо. Конский волос. Ключ. Дерево. Завиток. Кость. Губка. Рисунок. Сухой. Пробка. Стол. Сосновая шишка. Сундук. Перо. Черный. Камень. Червь. Бутылка.
Вода. Небо. Конский волос. Ключ… опять это слово! Титус дождался, когда Холиок вновь начнет свой перечень, и в ту секунду, как дионах произнес в уме «ключ», ухватился за эту мысль и потянул ее к себе, извлекая из общего водоворота. Следом потянулись еще несколько, и в итоге получилась цепочка: Ключ. Бутылка. Черный. Пробка. Вода.
Титус вскочил на ноги и бросился к полке с грязными флаконами. В самой глубине он нашел один с пробкой в горлышке и наполовину заполненный черной жидкостью. Титус взял бутылочку, откупорил и вылил содержимое на лежащее под полкой тряпье. Внутри что-то звякнуло, Титус подставил ладонь, и из сосуда выпал ключик. Мальчик поставил бутылку обратно и побежал к сундуку. Сунув ключ в замок, он чуть не рассмеялся от радости – подошел! Титус поспешно провернул ключ в скважине, откинул крышку и увидел…
Что сундук пуст.
Титус не верил своим глазам. Значит, где-то он все-таки ошибся. Дионахи все так же избегали его взгляда: кто-то смотрел в пол, кто-то созерцал пространство перед собой. А вот арх-дионах Рив почему-то продолжал пристально смотреть на Титуса.
«Интересно почему? Он просто следит, чтобы я не мухлевал – или это тоже подсказка и я должен посмотреть ему в глаза?»
И Титус решил попробовать. Поначалу беспристрастное лицо арх-дионаха его отвлекало, но вскоре он сумел полностью сосредоточиться на радужной оболочке глаз Рива. Дотронувшись до кваира, Титус осторожно потянул за нити, сплетенные с душою жреца, но тот, как и следовало ожидать, не поддался. Тогда Титус погрузился глубже, позволив ледяным волнам души Рива захлестнуть себя целиком, и поплыл по черному океану мыслей, обнаружив, что ухватиться в нем совершенно не за что.
Титус вернулся в реальность. А что, если он напал на ложный след? Не могут же они всерьез полагать, что какому-то мальчишке под силу проникнуть в разум верховного жреца? Титус опять оглядел сундук, потом еще раз прислушался к каждому из дионахов. Он явно что-то упускает – какую-то деталь, без которой картинка не складывается воедино…
Он снова вслушался в мысли дионахов. Ничего. Непроизвольно напевая про себя песенку Мисти, он приблизился к Риву и вдруг ощутил… тепло! Ледяные волны исчезли! Титус чувствовал, что суровый жрец прикладывает немало сил, чтобы оставаться равнодушным, но каждый раз, как мальчик погружался в размышления об Испытании, от арх-дионаха исходило тепло. Аура, окружавшая Рива, вовсе не походила на кваир, с которым Титуса учили взаимодействовать, и все же он рискнул: дух Титуса коснулся ауры, и мальчик вновь ощутил тепло – эхо чувств, которые испытывал Рив.
Тогда Титус вновь погрузился в океан души дионаха, на сей раз не сдерживая собственных мыслей, и одновременно с этим дотронулся до его ауры. Кажется, он понял, как нужно действовать. Позволяя дионаху читать свои мысли, он мог с легкостью улавливать реакцию Рива на них. Титус подумал о пустом сундуке – и тут же почувствовал отклик от Рива.
Вещь, которую я должен найти… она как-то связана с сундуком. Но сундук-то пуст.
Титус ощутил приятный импульс – это было одобрение!
Не желая раскрывать своей хитрости, Титус принялся снова напевать про себя уже привычную мелодию, чтобы спрятать за нею истинные мысли. Вот он запел громче – и внезапно ощутил, совершенно отчетливо, отклик Рива.
Эта вещь лежала в сундуке раньше, а потом ее оттуда забрали.
Титус не услышал эти слова в своей голове, а лишь почувствовал их смысл, но это было равносильно тому, как если бы Рив произнес их вслух.
От неожиданности Титус умолк, и в тот же миг его связь с душой Рива оборвалась.
«Нужно продолжать петь! – догадался мальчик. – Вот в чем секрет! Я слышу его, только когда…»
Рив нахмурился, явно что-то заподозрив. Титус тут же спохватился и немедленно заглушил все сознательные мысли до единой, явив дионаху свой спокойный и чистый, как белый лист бумаги, разум. Почувствовав, что бдительность арх-дионаха постепенно падает, Титус вновь принялся мысленно напевать. Когда Рив, казалось, полностью утратил к нему интерес, Титус подумал:
Интересно, где же сейчас содержимое сундука?
Вопрос медленно просочился сквозь плотную сетку нот, осел в сознании, и Титус выпустил эту мысль в океан разума арх-дионаха. И пусть Рив никак на это не отреагировал, его аура чуть заметно запульсировала. Титус был на верном пути.
Эта вещь спрятана где-нибудь в углу, среди рухляди?
Титуса обдало холодом. Значит, нет.
Так… значит, кто-то забрал ее себе.
Это были лишь его размышления, а вовсе не вопрос, но внезапно он ощутил мощный отклик, и в сознании возник образ статного мужчины с черной бородкой.
Дионах Холиок.
Не прекращая напевать, Титус подошел к Холиоку и проделал то же самое с его разумом. В хаосе мыслей он снова выделил цепочку повторяющихся слов, потом нарисовал в воображении открытый сундук, стоящий посереди комнаты, и попытался сосредоточиться на предмете, который лежал в нем раньше… Что же это?.. Что-то важное… без чего Испытание восхождения никак не может считаться пройденным… Готово! К моментально возникшему в его сознании образу добавились и слова из цепочки: Дерево. Конский волос. Завиток. Рисунок. Небо. Вода.
В сундуке лежала бамбуковая кисточка – та самая, которой дионахи рисовали глифы. Титус улыбнулся. Отлично, теперь он знает, что искать. Остается последнее – найти. Он уже вновь собирался проникнуть в сознание Холиока, как вдруг отвлекся: от брата Тима шла сильнейшая волна тепла.
Титус отступил на пару шагов и вгляделся в лицо брата Маккланахана. Тот изо всех сил пытался спрятать улыбку, но выходило у него скверно. И Титус все понял: о да, дионах, несомненно, знал, где искать кисточку. Причем не только знал… но и прятал ее. Присмотревшись, Титус заметил, что под туникой Тима проступают очертания какого-то предмета, – и тут же буквально кожей ощутил, как все дионахи затаили дыхание.
Прекратив напевать, он медленно протянул руку к вороту Тима и нащупал под тканью знакомые очертания деревянного цилиндра. Вытащив двумя пальцами кисточку из внутреннего кармана туники, Титус выбежал на середину комнаты и, повернувшись к Риву, победоносно потряс своим трофеем. «Ура!» – крикнул он мысленно во весь голос, не заботясь больше, что его мысли могут услышать.
Тим расхохотался, песенка Мисти умолкла. Холиок довольно крякнул,