ему на помощь. В конце концов, я здесь уже достаточно, чтобы в полной мере заниматься домашними делами.
Наскоро разогрев духовку, отправила туда заготовки для булочек из морозилки и довольная села за стол, туда, где уже поджидал горячий кофе.
— Я сейчас ухожу, — сказала я, как только Андрей сел напротив.
— Куда это ты собралась? — спросил он, слегка нахмурившись.
— В кофейню. Лёша пригласил.
— Лёша? — голос Андрея стал ледяным. — Это наш Алексей из офиса?
— Да, он позвонил утром и предложил встретиться. Почему бы и нет? Надо иногда отдыхать.
Андрей посмотрел на меня долгим взглядом. Неужели обиделся, что я выбрала другую компанию для прогулки? Я прикусила губу. Вожделенные булочки растеряли часть очарования, несмотря на манящий аромат.
— Катя, я тебе говорил, что Лёша — бабник? — наконец вымолвил он. — Он не тот, с кем стоит проводить время.
— Я же не замуж собралась, в самом деле, Андрюш, — почти пропела его имя. — Мне просто хочется выйти и развеяться. Мы всего лишь выпьем кофе.
— Ты всегда можешь выпить кофе со мной.
Андрей смотрел исподлобья, в точности, как рассерженный волк. Он сжал ладони в кулаки, позабыв об остывающей чашке перед ним.
— Я и с тобой тоже выпью. И чай, и кофе, и сок с квасом.
— Этот придурок использует любую возможность, чтобы к тебе подкатить. Ни одного шанса не упустит.
— Может, я и хочу, чтобы кто-то ко мне подкатил, — сказала я. — Или ты думаешь, я всю жизнь одна сидеть буду?
Громкое молчание Андрея давило на уши.
— Я просто не хочу, чтобы ты попала в неприятности, — Андрей прищурился, его голос звучал настойчиво. — Знаю, что он за человек.
— Я тоже умею разбираться в людях, и, если пойму, что с ним что-то не так, сразу уйду.
Сейчас я не чувствовала злости к Андрею. Скорей это было чувство вины. А ещё, не покидало ощущение, будто отпрашиваюсь на прогулку, и становилось даже смешно.
Андрей отодвинулся от стола и встал, его лицо было напряжённым. Он посмотрел на меня ещё раз, затем направился к буфету, открыл ящик и вынул оттуда упаковку муки.
— Ладно, — сказал он, повернувшись ко мне с решимостью в глазах. — Если ты так хочешь развлечений, у меня есть лучшее предложение.
— Какое ещё предложение?
— Давай испечём торт, — предложил он, ставя муку мне под нос. — Тот самый, черёмуховый. Это будет веселее, чем кофейня с Лёшей.
— Торт? Ты серьёзно? — я не могла поверить своим ушам.
— Да, торт. Ты обещала, помнишь?
Я колебалась, чувствуя, как внутри борется чувство вины и настойчивое желание сдержать слово, данное Лёше. Желание сдержать слово? Я должна пойти в кофейню только потому, что обещала? С одной стороны, я действительно хотела развеяться и провести время вне дома. С другой стороны, идея испечь торт с Андреем казалась заманчивой и уютной. Гораздо интересней, чем встреча с каким-то посторонним Лёшей.
— Даже не знаю, — сказала я, скорее для веселья, чем из-за сомнения.
— Секунду. — Андрей направился к входной двери. Потом я услышала звук ключа в дверном проёме, и вскоре Андрей вернулся, держа в руке тот самый ключ. — Твоя проблема решена. — Он потряс передо мной ключом и убрал его в карман. — Дверь больше не открыть. Ты взаперти. Цена свободы — черёмуховый торт.
— Ладно, — наконец вздохнула я. — Давай испечём этот торт.
Андрей улыбнулся, его глаза засветились радостью.
Я позвонила Лёше и извинилась, чем вызвала его непомерное разочарование, но вскоре я о нём забыла.
— А молотая черёмуха-то есть? — спросила я, когда остальные ингредиенты выстроились в ряд на столе.
— Конечно, — протянул Андрей и достал большой прозрачный пакет из верхнего ящика у окна. — Правда, еле раздобыл.
— Я смотрю, ты подготовился.
— А то!
— Давай всё проверим. — Я взяла блокнот и стала зачитывать:
стакан черемухи, стакан молока, стакан сахара, яйца, 3 штуки, 2 чайные ложки разрыхлителя, стакан муки.
— Всё на месте, — отрапортовал Андрей.
— Для крема: 3 стакана жирной сметаны и 1 стакан сахара
— Ага.
— И сироп. Ой! Мы ничего не приготовили для сиропа!
— А что там?
— 60 грамм сахара, 60 мл воды, 6 мл коньяка
— Разве раньше было с коньяком? — Андрей удивлённо приподнял бровь.
— Нет. Это новое. Тоже вкусно.
— Катка, давай без сиропа. Хочу как раньше.
Умоляющий взгляд Андрея поставил точку.
Дальше работа закипела. Андрей вскипятил молоко и залил им черёмуху. Пока черёмуха настаивалась — а это целых два часа, мой тюремщик открыл дверь и отвёл меня в кофейню неподалёку. Наверное, совесть замучила.
Когда вернулись, оставалось не так много работы: добавить к черёмухе яйца, муку, разрыхлитель, сахар. Все взбить или перемешать.
Выпечь четыре коржа при температуре сто восемьдесят градусов, каждый по десять — пятнадцать минут. Коржи пекла я. Духовка Андрея оказалась идеальна для тортиков, и я запланировала время от времени их печь.
Тем временем Андрей под моим руководством взялся готовить сметанный крем. Для этого надо было семьсот грамм сметаны перемешать с двумя третями стакана сахара, поставить в холодильник до растворения, затем размешать, не взбивать. Либо взбить с загустителем. У нас загустителя не оказалось, и Андрей просто всё перемешал.
Вместе собрали торт и поставили его в холодильник до утра.
А на вечер заказали в ресторане ужин.
Охота на ласточку
— Помнишь, как ты пришёл в наш класс? — спросила я, уплетая лапшу из китайского ресторана. — Я чуть со стула не упала, когда увидела тебя. Вот уж везение! А ты ещё и рядом сел.
Андрей усмехнулся и кивнул.
На обеденном столе благоухали блюда. Андрей заказал так много, что, даже если бы мы позвали соседей, всё равно не справились.
— Выдумывай! Ты знала, что я приду, и специально избавилась от соседа по парте. Я просто понял намёк.
Я рассмеялась.
— И всё-таки, почему тогда выбрал меня?
— Если есть ты, зачем искать кого-то ещё?
Вилка выпала и ударилась о край тарелки. Часто моргая и не дыша, я смотрела на Андрея.
— Ну… я…
— А как ты думала, растяпа, — сказал Андрей, улыбаясь, — Я отлично помнил о твоём долге и не собирался упускать шанс.
В тот момент во мне спорили два чувства, и оба я отбросила, не желая в себе копаться. Правда, первое, которое вовсе не собиралась анализировать, закинула так далеко, что моментально о нём забыла — разочарование. Разочарование в том, что Андрей тогда считал меня исключительной лишь потому, что хотел чего-то очень практичного. Второе же было облегчение. Андрей всегда оставался моим другом, и никаких перемен не намечалось. Пожалуй, это чувство не казалось таким уж опасным, поэтому