Читать интересную книгу Порхающая душа - Лидия Лесная

II. ЛОСКУТКИ

Чайная роза

Он дрожал, он был как в бреду, как в угаре,Он крикнул: «Молчи — я ударю!»Женщина ничего не сказала,Не шевельнулась даже,Улыбкой ответила на угрозу.А приколотая к корсажуЧайная роза —Увяла.

Молитва

Любите меня, как любите переплетИз белого шелка или серой кожи,Пусть я буду вам дорога, как ваш кот,Я не хочу быть дороже.Ваша жизнь — из синей мозаики храм,Но я не хочу быть в нем жрицей, — куда мне?Я лучше могу молиться вам,Если буду у входа серым камнем.

Те, что тебе

Слова мои были рассыпаны на панелях,Висели на карнизах, на телефонных проводах,Вместе с березами они зеленели,Расцветали с фиалками, замерзали на льдах.И было страшное и печальное что-тоВ том, как я бросала их без меры и счета.И только те, что тебе подарила,Я от ночи и дня тайной укрыла.Они были так тихи. Их было так мало.И даже перо я потом сломала.

Когда поют цыгане

Поют цыгане.Их дымные песниЧудеснейЧем глаза у цыганки — той, крайней,Той, что в оранжевой шали.Поют цыгане.Их песни смешалиСиний дым от сигарС золотым от вина.Ночь песней цыганской хмельна.Я слушаю песню и вижу кого-то —Бледного. В черном. Он стоит у колонны,У плоской колонны без позолоты.Я слушаю песню — для иных монотонную,А мне говорящую о страстной боли,О скованном сердце, о скованной волеТого, кто стоит там, у колонны.Он смотрит на даму.Она в сером костюме, с гвоздикой в петлице,И думает он: «Белого храма,Древнего храма — жрица?..»Я слушаю песню и вижу дамуС красной гвоздикой в петлице левой,И думаю о том, что он — сын Адама,А она — дочь соблазненной Евы.Как он бледен, тот у колонны!Он умрет, — он глубоко ранен, —И никто не услышит даже стонаПоют цыгане.

Целый месяц

Кажется, мысль ясная и простая:Я здесь, а ты — в горах Алтая.Я здесь — в этой старой знакомой квартире,А ты — в Сибири.Вот твой сеттер, рыжий и тощий,Вот твои четки и кипарисовый крестик,А тебя нет. Что может быть проще?Ах, всего проще — быть нам вместе.

В типографии

Ах, этот запах типографской краски,Груды бумаги, пенье колес!Здесь летают мысли, прыгают сказки.Кто сюда музыку Феба принес?Вот этот высокий, в черной рубашке,Подпоясанный туго узким ремешком.В этом мире ему ничего не страшно,Ему все легко.Они здесь колдуют, — кудесники, маги,И покорен им черный, железный зверь.В этих тихих ворохах говорящей бумагиЯ хочу свое раньше сменить на теперь.

Когда я мою пол

Я мою пол — и током жаркой кровиСтруится жизнь, толкая стенки вен.О сладкое, блаженное здоровье!Труда, враждебного мне, благодатный плен!Апрельский день от вымытого полаМеня зовет, как праздник золотой.К воротнику фиалки приколола.Живу — новорожденной и святой.Уже давно покинули залив мы,И я теперь забыла, что такое — мол,И я теперь не знаю — радость рифмыДороже — или то, что чисто вымыт пол.

III. СЕГОДНЯ

Кастаньеты

Золотую рыбу солнца поднялБирюзовым неводом рассвет.А земля тревожная сегодня —Ожидает бед.В бирюзовом шелковом футляреЗреет солнца теплый апельсин,А на этом сером нашем шаре —Сплин.

I

У дочери солнца вспорхнули ресницы,И ливни лучей золотые зрачкиБрызнули в утро, пробуя слитьсяС гаммами птичьими в ручейки.У дочери солнца радость сегодня —Не каждый ли день радостен ей,Не каждый ли день у нее новогодний? —У нее сегодня новый огненный змей.И прямо с постели — розово-пенная —Метнула ярого змея ввысь,И он, как мысль долго пленная,Ринулся в облако, нити оборвались,Змей улетел. А она запелаО колючей радости частых утрат,И была она, как ягода спелая,Через край жизнью полная,Как виноград.

II

Змей летел, глядя сверху на маленьких,Полумертвых и скучных детей земли.Муравьишки, одетые кто в туфли, кто в валенки, —Что они в змее понять могли?Но муравьишкам было так хмуро и гаденько,Так трусливо, с оглядкой шли серые дни,И так на всех Верочек были похожи все Наденьки,Тесно сбитые в кучу все так были одни,Что змей, показавшийся вдруг над городом,Грянул, как взрыв в мертвой стране,И вздернулись кверху мятые бороды,Зарозовели щеки, отвыкшие краснеть.Всем стало надо крылатого летчикаС капризным и умным, как жало, хвостом:И тощим, и рыхлым, и круглым, как бочка,И тем, кто ел гуся, и кто жил постом.Но змей плясал танец задора и удалиПод музыку ветра живых кастаньетИ вниз им кричал:— Вечно юным я буду ли?А муравьишки ответили:— Нет.Но змей плясал страстный бездумный фандангоПод звон и бряцанье звездных гитар,Но змей плясал танец паденья — тангоИ вниз кричал:— Нет, я не буду стар!Всем стало надо безумного летчика —Им засветились все фонари,Им зацветали певучие строчки,Им горели смуглые щечкиИ Луизы Мишель, и графини Дюбарри.

III

Вдруг чья-то рука тучи раскинула,Бросила змея на землю пластом.— Теперь служи мне, потому что я — сила,А танцевать будешь потом.— Как потом? Я плясун, я не знаю страха,Я танцую и раньше, и потом, и сейчас.Пусть эстрадой моей будут петля и плаха, —Разве я пляшу напоказ?Разве пляска на плахе — это не пляска?Разве я не всемирный плясун?Кровавая сказка это все-таки сказка,А я люблю сказки, потому что я — юн!Но он покорился веленью минуты,Потому что любил грозный танец плах,Потому что остались его длинные путыУ дочери солнца в руках.

IV

Руки сына земли со стальными браслетамиСжали ярого змея в кольцо,И он стал песнями жить недопетыми,Непроплясанных плясок вить сон.

V

Змей просил:— Я спляшу тебе танец браслет.— Нет. Еще рано. Нет.— Сын Земли, я спляшу…Тот крикнул:— Шут!Фигляр! Скоморох!Подбиратель крох!Змей умолк.Сыну Земли тяжко,Сыну Земли душно,Но змей послушен.Сыну Земли душно,Сыну Земли тяжко,Но змей не пляшет.Молчание змея было сурово,И глухим казался день.Потом он просил снова и сноваС нежным терпеньем:— Сын Земли, я плясун, я хочу кастаньет.— Нет.Но откуда-то звякнувший бум тарантеллыСмял грозное нет,И Сына Земли увидел несмелымВпервые стальной браслет.Молчание змея было сурово,И глухой казалась ночь.— Змей, скажи мне… светлое слово.Змей сказал:— Солнца дочь!— Веди меня к ней!Рассыпаясь ракетами,Змей ввихрил звезды в свой огненный лёт,И Сын Земли со стальными браслетамиСделал легким свой тяжкий, свой веский, свой мощный ход.

VI

Там, где небо зеленым парусом легло на землюИ плывут на заре золотые корабли,Там я жизнь как радость приемлю,Потому что там сказки неба — это сказки земли.Там не читают цветам приговораЗа то, что они только цветы,И не слышит дочь солнца такого вздора:— Вот если бы ты — не был ты.

VII

Дочь солнца по песку раскинулась волнистаяИ лежит на ковре своих волос.Смех ее глаз зеленее, чем листья,Бедра — янтарнее чайных роз.И вдруг — сверху вниз змей рассыпался блестками.— Здравствуй, — сказал он, — я здесь!Сын Земли зрачки свои сделал жесткими.— Кто ты? — Песнь.— О чем? — О песне.— Служи мне. — Песней?— Как я скажу.Мне надо плесеньСтереть и лестницПоднять ступени,Иначе жуть.— Нет, я пою о том, чему я рада.— Таких земле не надо.

VIII

Золотую рыбу солнца поднял вышеПолдень неводом из серых жемчугов.Рыба-солнце тяжко в землю дышит.— Слушай ты, сын стали и снегов,Ты смешной и злой, как все вы, люди.Ты грозой не сломишь дочь мою.— Но такая жить она не будет!— Ну, так что ж, убей ее. — Убью.

IX

Ночь была. И тихую могилуЗмей своими крыльями укрыл.Вега, синяя звезда, разбилаОжерелье об узор перил.

X

Какие сумерки накрапывают вечер,Какие тяжкие, больные вечера.Немая ночь. Звенеть ей стало нечем,И завтра скупо, как вчера.День лихорадочен, как щеки у больного,И красками его лжет кисть и лжет стилет,И в этот бредГрузное словоВрубает стальной браслет:— Все ново! Ново! Ново!И позабыты бубен динь, гитары звон, щелк кастаньет,Все ново.Толстой периной зажаты уши.Сын Земли ничего не слышит.И крики — кушать, кушать!Его душат,Как груды подушек,Ползут по улицам, по домам, по крышам,Взбираются выше, выше…— Слу-у-уша-ай!— Не кричи.— Ку-уша-ать!— Слу-ушай!— Ку-ушать!Как часовойЧасовому.Этот войОт одного к другому:— Ку-уша-ать!Сын Земли кусает стальной браслет.— Еще рано… Нет… Рано… Нет!!И вопит:— Кас-тань-ет!!И как буря, и как вьюга,Вольный, бешеный и злой,Камнем, брошенным упруго,Он летит туда (домой?!) —На могилу, к змею, к змею!— Пляски, песни веселееО цветах, о звездах, ласках,Захлебнуться в глупых сказках,Огневой змей!Эй!Змея нет. Воды бессмертия он на могиле не пил,От него остался только пепел.И Сын Земли кует свои браслетыВ гремящие игрой стальные кастаньетыИ пляшет и поет один АрлекинадуИ счастлив тем, чего земле не надо.

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ