и, лавируя между бутылками с брин-колой подобно кошке, быстро скрылся из виду.
– Признаюсь, я с наслаждением отдам приказ устранить эту прилипчивую дрянь! Но вы можете помешать такому исходу! Сдадитесь, и ее не тронут! Ведь в этом снова не будет никакого смысла! Как видите, не только ваша жизнь в ваших руках сейчас, мистер Марбэт! Решайтесь скорее, мое терпение на исходе!
Пугали ли меня слова Теодора? Нет. Почему? Во-первых, я и так знал, что ему известно про Нику – это же очевидно. А во-вторых, я был уверен в том, что на этой фабрике все и все закончится.
«Я убью Теодора. А, возможно, он убьет меня. Или гвардейцы убьют меня. Но, так или иначе, Нике уже ничего угрожать не будет».
И вот, наконец, я увидел его. Он шел спокойно, не таясь, словно прогуливался по музею, степенно оглядываясь по сторонам. Я даже револьвера в его руках не увидел, и не мог поверить в то, что он настолько самоуверен.
«Это тебя и погубит, урод!» – подумал я, принимая боле удобную позу для выстрела.
Сев за ящиком, я взвел курок и направил на него револьвер. И в то же мгновение, еще до того, как я успел прицелиться, он развернулся на меня и кинулся в сторону, уходя от выстрела, который я произвел уже наугад и, конечно, же не попал в цель.
Через мгновение тонкий луч красной энергии, пробивая ящики и установки насквозь, ударил в меня. Стрикс бил вслепую, и это меня спасло. Луч лишь обжог мне правое плечо. Но боль была столь сильной, что я выпустил из руки револьвер и вскрикнул. Однако сразу же кинулся на пол и откатился в сторону. Как раз вовремя: за первым, быстро угасшим лучом, последовал второй, ударившись точно в то место, где я лежал секундой раньше.
Превозмогая боль в плече, я встал на колени и пополз прочь.
«Как он обнаружил меня? Ведь я не издал ни звука. Как он среагировал? Словно имел глаза на затылке. Что за человек! Может, и не человек вовсе, а машина смерти».
Я уже проклинал себя за идею ввязаться с ним в бой.
– Нет смысла драться, мистер Марбэт! Мы оба знаем, что вам не победить!
Я услышал шаги. Теодор приближался, и очень быстро. Я обернулся и увидел его фигуру, надвигающуюся на меня с неотвратимостью самой смерти.
Я лег на спину, не желая получить удар в спину и умереть, так и не взглянув ему в глаза. Предплечье стало горячим, и снова взглянув на него, я обнаружил, что черная метка превратилась в яркую ленту, обвитую вокруг моей руки, такую же, какие пускал сам Яркий. Эту ленту я чувствовал, а подумав о ней, вдруг увидел, как та стала разворачиваться, податливая моим мыслям и желаниям, словно еще одна конечность.
Теодор, наконец, появился передо мной, в его глазах светилась ярость и ликование, но они тут же сменились недоумением, когда он увидел, как из моей руки вдруг вверх взметнулся ярко-белый хлыст.
Он закрыл лицо руками, и из его пальцев вырос красный щит за секунду до того, как плеть обрушилась на него. В ослепительной вспышке они оба испарились, но тут же моя татуировка засветилась снова, и новая плеть, направляемая мной, взмыла в воздух.
Я четко понимал, что делаю, понимал, как этим управлять, а времени на то, чтобы обдумывать это или удивляться, у меня не было. Меня переполняла ненависть к стоящему передо мной человеку, и она материализовывалась в ту силу, которой наградил меня Яркий.
Теодор отступил на шаг назад и снова успел закрыться щитом прежде, чем хлыст обрушился на него.
Вырастив следующую яркую плеть, я поднялся, готовый наносить удары снова и снова, пока один из них, наконец, не достигнет цели и не разрубит этого ублюдка пополам.
Рука Теодора метнулась к пистолету, и от следующей моей атаки он отскочил вправо, доставая оружие из кобуры. Он был быстр. Очень быстр, и обучен убивать. Даже с моей новой способностью, я все равно уступал ему, и шансов на победу в этом бою было мало. Вот только в этой схватка я был не один.
Теодор направил револьвер на меня, но тут что-то подсказало ему об опасности. Точно так же, как в начале боя, когда он обнаружил меня, несмотря на то, что видеть не мог. Так же он почуял и Яркого, который, забравшись на один из конвейеров совершенно бесшумно, приготовился к атаке. И он атаковал, сразу двумя плетями. Теодор ушел от обеих, выстрелив куда-то в сторону Яркого, но не попав в него, а лишь вдребезги разнеся несколько бутылок с брин-колой.
Тут снова ударил я, сконцентрировав свое внимание на револьвере Теодора. Послушная плеть метнулась в сторону врага, и обвила оружие в руке Стрикса вместе с его механическими пальцами. Он попытался сдернуть с себя эту световую ленту, нагревающую метал его механической кисти докрасна, но Теодору это не удалось. Я, меж тем, вложил всю свою ярость в этот захват, желая, во что бы то ни стало лишить его руки, а затем и жизни, и световая лента словно ощутила этот мой посыл, засияла еще ярче, а затем оторвалась от моей руки и, собравшись в единый сноп света на протезе Стрикса, взорвалась. Теодор отшатнулся, и налетел спиной на ящики, которые с грохотом повалились на пол, и послышался оглушительных звон десятков бьющихся бутылок.
Не теряя времени, Яркий напал в третий раз, и ошеломленный таким натиском Теодор все же пропустил эту атаку, пусть и не всю. Плеть лизнула его по лицу, и Стрикс взвыл. Я хотел атаковать снова, но следующая лента света была уже не такой яркой, почти прозрачной. Похоже, что эта сила так же имела свой лимит, я не мог пользоваться ей вечно. И мой следующий удар даже не достиг противника.
Вокруг Теодора стал образовываться красный ореол разрушительной материи.
– Вниз! – крикнул я Яркому, понимая, что сейчас произойдет, и сам припал к полу.
Во все стороны ударили алые лучи, разрезая стены здания и стальные фабричные конструкции, словно они были сделаны из картона. Переломились пополам переборки, лопнули стекла, на пол стали валиться куски крыши и части конвейеров. Здание стало складываться, как карточный домик.
Оглянувшись, я увидел, как Теодор бросился к окну